И скромной искрой, пока не совсем отчетливой и не очень понятной, мелькала где-то далеко краткая мысль о том, что все эти мелочи, несомненно, скоро будут очень, очень важны для него. И для его боцмана…
— Ну, думаю, на сегодня все. Будь постоянно на телефоне, если что-то возникнет непонятное — спрошу.
С облегчением Ян соскочил с края стола.
— Сейчас я пришлю к тебе сюда Серякова. Пообщайся с ним все-таки.
— Почему бы и не пообщаться…
Глеб рассеянно продолжал листать большой журнал с записями.
Так же мельком, не отрываясь от документов, он хотел сказать еще что-то, но потом поднялся с кресла, встал рядом и вровень с Яном.
— Не раскисай. И обязательно побрейся. Нечего мать еще и этим пугать. Я немного бумаги еще посмотрю, а тебе нечего здесь особо-то рассиживаться, езжай домой. Передай, что я попозже к вам зайду. Любаня когда приедет?
— Звонила, что завтра будет у нас с самого утра. Как только детей отвезет к мужу на работу, так сразу же и к нам.
Из коридора Дома быта через неплотную фанерную дверь сильно доносились ароматы дешевых парикмахерских жидкостей.
Все вокруг него словно остановилось и замерло.
В спокойной тишине уютной комнатенки капитан Глеб шуршал аккуратно подшитыми листами бумаги, переворачивал их то по одному, то по несколько, закладывал нужные страницы карандашами и ножницами, возвращался иногда к уже просмотренным документам и записям, делал пометки на своем отдельном листе. Улыбался, хмыкал, когда встречал где-то свой почерк.
Он вспоминал, как на одном дыхании, за одну ночь, набросал тогда сценарий игры «RED-SPETZNAZ». Детали проекта пришлось додумывать и уточнять потом еще долго, несколько месяцев, но основная идея легла на бумагу буквально в считанные часы.
Действительно, фантазия безумная, но каков же был тот уровень безумства!
Пробегая глазами по строчкам, капитан Глеб Никитин словно бы шагал по дням и событиям проекта.
«Та-ак, прибытие в аэропорт, автобус, пивная экскурсия на побережье, прогулка по оборонительным фортам… Нормально. Никофорыч говорил, что такое начало нравится всем, без исключения… Гостиница, да, оформление… оставляют в номерах вещи, кто хочет, тот бродит по ночному городу. Обычно одной компанией.
Второй день — начало главной интриги. Погрузка в автобус… некоторые личности обычно еще с похмелья, опухшие, заспанные, потом следуют инструктаж и обмундирование в казармах. Какие же они все смешные, когда снимают свои пафосные пиджаки и штаны с подтяжками! Стираный камуфляж, кирзачи, обмотки! Пузатые европейские клерки, мясники и фермеры мгновенно становятся грозными российскими солдатиками!»
Невольно он захохотал, нисколько не стесняясь провинциальным вниманием уборщицы, скучно шмыгающей снаружи шваброй под дверью их «конторы».
«Тот англичанин привез с собой одноразовые гигиенические стельки! И ими же подтирался в лесу после трех порций жареной картошки с салом! А это? Ну-у!.. На стрельбище-то они все Стивены Сигалы! Автомат дергается в руках, турист орет от восторга, старшина-контрактник пинает сапогом первого в очереди, чтобы не совал голову под пули…
Следующий пункт: «Выход в море на ракетном катере береговой охраны для перехвата браконьерского рыболовного судна». Правильно, тут уже артисты вовсю у нас стараются. И руки вверх по команде задирают, и свои небритые рожи слезами раскаяния орошают. Особенно рыжий у них хорош! Глазами непокорными на моряков сверкает, челюсть грозно оттопыривает, жесты неприличные пальцами в их сторону активно делает! Будто бы отмщением иностранным туристам грозит! Это классно всегда получается, эффектно. Особенно, если нет дождя на море. Так, это хорошо, дальше что?
…После обеда приезжают к нам на берег морпехи, кувыркаются с ножиками, разбивают поочередно почти целый поддон кирпичей о свои славные головы. Это тоже иностранцам всегда интересно. Дальше…
Дальше — вертолет, полчаса полета над морем, потом на БТРах по лесу, завал, падают страшные сухие сосны, опять на их пути встают разбойники с рыжим атаманом во главе. Вроде как бы мстят за отнятую рыбу! А ведь действительно замечательно тогда, в первый раз, эта придумка у них прошла!
Четвертый день, что у нас в там программе? Все осталось, как и прежде, — пять часов маханья деревянными веслами! И только после этого — обед. Некоторые басурмане признаются, что они в жизни столько много зараз не работали и не ели!
О-о! Русская баня в лесу и «Vodka party». К этому святому моменту слабаков и закомплексованных парней в команде обычно не остается! Как обычно говорит им… как говорил Никифорыч, размахивая березовым веником в парной: «Сегодня я буду здесь вашим психотерапеутом!»…
Потом прощальный ужин их боевого братства… Аэропорт. Мужики прижимают к груди диски с фотографиями, памятные медальоны… Усталые, трубно ревут от счастья и эмоций. Обязательно обнимаются…»
В дверь робко постучали.
Глеб нахмурился.
— Да!
Дверь приоткрылась, но не особенно щедро. Потом еще немного скрипнула, еще…
В кабинет робко продвинулся высокий розовощекий старшеклассник. Пестренькая немаркая рубашка, застегнутая на все пуговицы, радовала глаз.
— Это я. Можно?
— Кто — «я»?
— Я — Боря. По делу, вот, к вам… пришел. Можно к вам? По делу…
— Проходи, прелестное создание! Располагайся.
Капитан Глеб Никитин с некоторым сожалением опустил ноги на пол, обмахнул кресло напротив пачкой бумаг, которые все еще держал в руке, и толкнул его навстречу посетителю. Кресло скрипнуло хорошо смазанными колесиками и слегка ударило мальчишку по коленке.
— Ой!
— Говори. Только быстро. И по существу.
— Я хочу вам помочь. Если можно, конечно…
Краснеть и робеть было дальше уже некуда, и Боря, откашлявшись и сложив руки, начал говорить значительно громче.
— Я по поводу иностранных туристов, ну, Виктор Никифорович брал меня иногда помощником. Вот… Я хотел бы снова. С вами. Завтра, то есть…
— Так ты и есть тот самый Бориска?!
— Да… А кто вам рассказал?
Катнувшись на своем замечательном кресле ближе к мальчишке, капитан Глеб сурово и пристально посмотрел ему прямо в глаза.
— Вопросы здесь задаю я!
Тот опешил.
— Да, хорошо… Я ведь только…
Не прекращая подробно рассматривать веснушки на щеках Бориски, Глеб коротко и отрывисто спросил.
— Женат?
— Не-ет! Нет, что вы!..
— Это прекрасно. Родители есть?
— Папа здесь, в Доме быта работает, парикмахер он. Мама…
— Как звать маму?
— Лида. Лидия Васильевна…
— Правильно. Как звать меня? Быстро отвечай, быстро!
— Вы… вас… про вас… вы — капитан Глеб. Вы будете заниматься туристами, ну, которые в военных, в наших, переодеваются, за деньги…
Бориска сокрушенно опустил голову.
— Отчества вашего я не знаю.
— Принимается. Пока все по плану. Ну, а скажи-ка мне, дружок, каким способом тебе удалось узнать, что ты мне нужен? Как разведал, что сейчас я сижу именно здесь и завтра поведу маршрут? С Яном говорил? Ну! В глаза смотри мне, в глаза!
— Не скажу…
Доброволец взволнованно и дерзко теребил хорошо отутюженную штанину стареньких брюк.
— Не скажешь?! Мне?
Бориска помотал головой.
— Извините, я не могу… Но это не Яник мне про вас сказал! Мы с ним давно уже не общаемся, я просто так, думал, что вам нужен помощник… Ну, вот так. Вы уж простите. Меня…
Всяческая забава должна иметь свой правильный добрый предел.
Обижать славного мальчишку не входило в его планы, и капитан Глеб дружески хлопнул Бориску по согбенной спине.
— Это ты меня, приятель, извини за спектакль. Двигай сюда, к столу, располагайся поудобней. Кофе будешь?
— Нет… — Бориска был счастлив избавлением от строгих расспросов. — Я чаю лучше выпью. С вон тем печеньем, в красной коробочке которое. Виктор Никифорович меня всегда таким угощал.
