— С тех пор, как принцессы становятся неугомонны и угрожают планам своих кузенов.

— Не смей сомневаться в моей преданности этой семье или стране, солдат. Ты ничего не знаешь.

Алия повернулась и зашагала прочь. Казалось, Дэйн обессилел, его плечи опустились.

— Мисс Глен, я прошу прощения за эту сцену. Принцесса меня не любит. В действительности, она ладит лишь с Лэндоном. Мы с Купом в ее глазах дикари. Позвольте мне сопроводить вас, шейх требует вашего присутствия в главном зале. Он хочет, чтобы вы встретились с несколькими людьми.

Пайпер был потрясена беседой с Алией, но, как ни странно, ее решимость пойти этим вечером до конца лишь окрепла. Очевидно, у Талиба были свои причины держаться отчужденно. Он прошел через ад. И, при всем этом, оставался c ней нежным. Братьям приходилось нести на плечах большую тяжесть, чем она представляла, но они относились к ней с глубокой заботой. Эта мысль ее согревала. Но Алия ошибалась. Она недостаточно важна, чтобы быть втянутой в политические интриги. Эти отношения, которые лишь зарождаются между ними, не получат огласки. Она станет их "маленьким, грязным секретом". Но Пандора была готова пойти на это и рискнуть своим сердцем – за одну или несколько ночей с ними. Она шагнула вперед и взяла Дэйна под руку, позволяя ему вести ее по лестнице.

— Знаете, они хорошие люди, — произнес Дэйн.

Пайпер посмотрела на бывшего спецназовца:

— Я уже поняла это.

— Они сделают все возможное ради вашей безопасности. Как и я. После сегодняшнего вечера вы обретете высочайшую значимость.

Она вспыхнула. Неужели каждому было необходимо знать об их связи?

— Не знала об этом. Я не нуждаюсь в каком-либо дополнительном внимании к себе.

— Нравится вам это или нет, если вы пойдете на то, чего хочет шейх, вы станете необычайно важны.

— Возможно, на какое-то время.

— Навсегда, Пайпер. Надеюсь, я могу называть вас Пайпер. Просто знайте, что мы всегда будем рядом, чтобы позаботиться о вас, так же, как мы заботимся о чертовке-принцессе.

Пайпер вздохнула:

— Она не чертовка. Она через многое прошла.

— Мы все через многое прошли, Пайпер. То, как мы справляемся с пережитой болью, и определяет нас. Мы можем принять ее и позволить этому сделать нас лучше, или можем позволить ей разрушить наши души. Принцесса еще не решила, каким путем последует. Я не единственный человек, который может помочь ей, но она закрывается ото всех.

— Пайпер!

Голос Када разнесся над танцевальной площадкой. Его лицо просияло, когда он пересек комнату. Раф присоединился к нему, отделившись от толпы. Они прекрасно смотрелись в своих смокингах. Кадир был крепким и таким мускулистым, что она тихонько вздохнула. Рафик выглядел так, словно только что сошел с обложки журнала.

Губы Дэйна изогнулись в улыбке:

— Вижу, вы окажетесь в хороших руках. Просто помните, Пайпер, моя команда всегда рядом, чтобы помочь. Мы заботимся об этой семье.

Он отступил, когда Раф и Кад спустились и оба потянулись к ее рукам. Она еще не была частью этой семьи, но, даже на эту ночь, она чувствовала себя так, словно принадлежала ей. И это было чудесное чувство.

*  *  *

Талиб слегка повернулся, когда американский посол сказал что-то относительно торговых соглашений. Это было именно то, чему ему следовало уделить внимание, но как раз в этот момент Пайпер спустилась вниз, под руку с его телохранителем. Внутри него вспыхнула жестокая вспышка ревности. У него возникло внезапное, почти непреодолимое желание заехать кулаком Дэйну по морде. Его рука покоилась на ее руке, пока он вел ее вниз по ступенькам. Она была одета в белое платье, струящееся по ее изгибам и облегающее ее грудь, переливающаяся ткань которого выглядела почти прозрачной при определенном освещении.

Он собирался убить Рафа. Несомненно, это платье выбрал его средний брат, и теперь каждый самец в этом зале будет пялиться на грудь их невесты. Возможно, Рафику и нравилось обращаться с ней, как с куклой Барби, но после сегодняшнего вечера ей придется стать более благопристойной куколкой.

Братья встретили ее у подножия лестницы. Улыбка Пайпер, казалось, осветила всю комнату, а ее голубые глаза счастливо засверкали, когда она оказалась в центре их внимания. Талиб почувствовал, что его сердце почти замерло. Ее волосы ниспадали на плечи, а кожа сияла.

— Прошу меня извинить, господин посол.

Даже не оглянувшись, он пошел прочь от мужчины, но не к Пайпер. Ему нужно было побыть наедине с самим собой. Последние несколько дней прошли не так, как он планировал. Когда приехала Пайпер, он был уверен, что, увидев ее, удовлетворит свое любопытство и насладится несколькими интеллектуальными дискуссиями, а затем забудет о ней до того момента, как она станет их наложницей. И после этого он намеревался продолжить свою размеренную жизнь, не уделяя много времени на мысли о ней. Шейх прошел мимо толпы людей, нуждаясь в  свежем воздухе. Все шло не так, как он планировал. Ему нельзя становиться одержимым Пайпер, или гореть от желания подмять под себя ее тело и трахать половину ночи напролет.

Но он больше не мог верить в самообман. Талиб провел последние шесть лет с эмоциями, похороненными глубоко внутри, и сейчас, казалось, они возрождались к жизни. Из-за нее. Он распахнул французские двери, ведущие на балкон, и окинул взглядом сад, где они с братьями играли еще детьми, в то время, как их мать наблюдала за ними с нежной улыбкой. Теперь он был так далек от того ребенка, каким был раньше.

Краем глаза он заметил широкую фигуру Лэндона возле дверей, несущего безмолвный дозор. Такова была его настоящая жизнь. Постоянно под охраной. Как он мог думать о том, чтобы вовлечь Пайпер во все это? Если до его врагов когда-либо дойдут слухи о неожиданной глубине его желания к ней, они без колебаний используют это против него. Но у него не было выбора, и он знал это. Тал должен держаться от нее подальше, чтобы каждый, и даже Пайпер, считали его равнодушным. Он не собирался сводить на нет годы прогресса, из-за боязни разбить ей сердце. Ему необходимо ожесточить свое собственное. То, что он чувствовал, не было любовью, просто лишь обыкновенным влечением по отношению к женщине, на которой он собирался жениться, вкупе с обильной дозой похоти. Поимев ее один раз, он увидит, что она такая же, как любая другая, и сможет довольствоваться приятной дружбой с ней и оставить ее сердце своим братьям.

Шейх огляделся вокруг, понимая, каким же идиотом он был. В настоящее время Алия отвлекала Халила, как и планировалось. Время настало. Он вытащил телефон и написал Рафу привести к нему Пайпер. Рафик знал, что делать.

Всего минуту спустя, дверь распахнулась и вошла Пайпер. Ее глаза расширились, когда она оглядела сад, который не был частью ее первой экскурсии. Это была частная территория дворца, соединенная с его комнатами. Пайпер были показаны маленькие гостевые комнаты, но после сегодняшнего мероприятия, она переедет в комнаты королевской семьи, роскошные апартаменты, достойные самой королевы. И он будет навещать ее так часто, пока не удостоверится, что его род не прервется. Во всем остальном, их жизни никак не будут пересекаться.

— Здесь так красиво, — сказала Пайпер, глядя на сад.

Серебристый лунный свет придавал пространству почти призрачный вид. Это она была невероятно красива. Как он мог считать ее обыкновенной? Талиб бросил лишь один единственный взгляд на фото в ее документах и решил, что она довольно приятна. В ее чертах не было ничего примечательного, но от нее буквально исходило сияние, и ее очарование заключалось в ее внутреннем мире и доброй натуре.

— Мы играли здесь, когда были детьми.

Раф, казалось, не обладал сдержанностью Тала. Он приобнял девушку и прижался грудью к ее спине, положив подбородок ей на плечо.

— Кад пытался взобраться по пальме из сада на балкон. Однажды он застрял там, и нашим отцам пришлось его спасать.

Пайпер отвернулась от него, но Талиб мог слышать в ее голосе улыбку: