– Ваша мать – красивая женщина. Что должно было меня разоружить, милорд: ее портрет или ваша утрата? Я вам сочувствую.

– Итак, меня поставили на место. Мисс Вудард, Фрэнсис, я предлагаю заключить перемирие. Я сожалею, что вынужден был заставить вас приехать сюда. На мне лежит вся вина за то, что случилось в Фарнхерсте. Тут не помогут никакие извинения. Тем не менее я должен сказать вам: мне очень жаль. Она вздохнула:

– Ну вот, теперь мы обменялись соболезнованиями. Что дальше?

Он сел за стол и усталым жестом провел руками по волосам.

– Я знаю, что вы не хотите жить в моем доме. Я тоже не желаю вашего присутствия. Я сожалею о проклятом фарсе, в котором вы вынуждены были принимать участие прошлой ночью. Я не стану делать ваше пребывание здесь более неприятным, чем это необходимо. Однако Европа стоит на грани войны, и моя работа в этих условиях очень важна. Наши личные желания здесь абсолютно ни при чем.

– Понятно, милорд, – с подчеркнутым сарказмом ответила она. – Я уже догадалась, что с моими уж точно никто считаться не будет.

К ее удивлению, он не рассердился. Вместо этого он, казалось, даже немного повеселел.

– Поскольку мы уже достаточно близко знакомы, полагаю, вы можете называть меня Найджелом. Такое имя мне дали при рождении.

Это обезоруживало. Фрэнсис ненавидела его за это, а также себя – за то, что подчинялась ему. Она заставила свой голос звучать презрительно.

– Очень хорошо, Найджел. Тот, кто ведет допрос, может диктовать свои условия. Это будет допрос или нет?

Складки вокруг его рта стали глубже, веселость исчезла.

– Прекрасно. Не будем больше упражняться в вежливости. Когда Лэнс объявил о смерти Доннингтона, вы тут же догадались, что он убит. Откуда вы узнали?

Она заставила свои руки оставаться на месте и расслабилась.

– Почему вы так считаете?

– Потому что вашей первой реакцией был страх, а не горе. Как у зайца, над которым нависли когти орла.

Это было, конечно, правдой. Фрэнсис опустила глаза, сосредоточившись на том, чтобы ровно дышать. Когти были слишком близко, чтобы чувствовать себя уютно. В молчании потянулись долгие минуты. Наконец она взглянула на него.

Кожа вокруг его рта побелела, в уголках губ залегли морщины.

– Я не принуждаю вас, Фрэнсис, но мне нужно знать это. Доннингтон не тот человек, кто мог бы лишить себя жизни. Люди такого типа на это не способны. Он был крайне самоуверен и, несмотря ни на что, развлекался вовсю. Вы знали, что это не самоубийство. Это могло быть самоубийством, но когда Лэнс сообщил, что Доннингтон мертв, подобная мысль не пришла вам в голову. Мне кажется, я знаю почему, но я должен быть уверен.

– А если я вам не скажу?

– Тогда вас будут допрашивать другие. Возможно, это звучит как угроза, но я лишь пытаюсь быть с вами откровенным. Мое мнение имеет определенный вес, но я не руковожу правительством и не принимаю окончательных решений. – Он встал и подошел к камину. – Ваш страх не был вызван тем, что вы знали о Доннингтоне что-то особенное. Просто в гареме внезапная смерть обычно означала убийство. Я прав?

Фрэнсис закрыла глаза, и ее тщательно контролируемое размеренное дыхание мгновенно сбилось, как будто ее грудь внезапно стянули веревкой.

– Вы жестокий человек, да?

На мгновение в комнате повисла тишина, как будто Риво обдумывал ответ.

– Стараюсь им не быть, – тихо сказал он. – Поверьте, подозрение о вашей причастности к смерти Доннингтона в данных обстоятельствах было бы гораздо более жестоким. Если вы позволите, я освобожу вас по крайней мере от этих подозрений.

…Позади женской половины дворца махараджи тянулись великолепные сады. Однажды она гуляла там среди цветов, красивее которых не могло быть даже в раю. На следующее утро подул горячий ветер пустыни, погубивший цветы, и их лепестки закружились по умирающему саду, подобно белым обрывкам бумаги…

Фрэнсис попыталась ответить ему ровным и спокойным голосом, словно это было ей безразлично.

– Вы правы. Прожив столько лет в месте, где любое вторжение или побег означает неминуемую смерть, вы не подумали бы о несчастном случае. Что еще вы хотите знать?

Он должен был выглядеть победителем, разве не так? Ведь в конечном итоге он добился своего. Вместо этого, казалось, он проклинает себя. Найджел отвернулся.

– Скоро уже утро. Когда вы мне понадобитесь, я найду вас. Не стесняйтесь просить у слуг все, что вам нужно. Вы можете осмотреть весь дом. Я редко пользуюсь остальными комнатами, за исключением этой.

– Даже для сна?

Он подошел к письменному столу и стал перекладывать бумаги, как бы давая понять, что она может идти.

– Я мало сплю, и никогда – в своей спальне.

Она не могла справиться с собой. Ведь он так безжалостно обнажил ее душу!

– Да, полагаю, в Лондоне для вас раскрыты двери множества других спален. Или вы намерены ночевать в моей?

– Не пытайтесь дразнить меня, Фрэнсис… – угрожающим тоном резко оборвал он ее и тут же умолк.

Значит, ей удалось пробить его броню! Фрэнсис соскользнула с дивана и направилась через всю комнату к выходу. Его голос остановил ее.

– Вы были свидетелем моей беспомощности… Боже мой, вы видели, как у меня помутился рассудок. Разве это недостаточное унижение? Должен ли я просить вас о снисхождении?

– Меня тоже унизили, – повернулась к нему она. Его руки замерли.

– Я знаю, что стоит между нами. Страсть – великая сила. Я не отрицаю этого. – Его невидящий взгляд уперся в стол. – Но мы оба прошли суровую школу. И хорошо умеем контролировать свои желания. Я привез вас сюда не для того, чтобы затащить в свою постель.

– Тогда что меня ждет? – помимо воли вырвалось у нее. Его спина напряглась.

– Вы это серьезно? То, что вы сделали со мной в Фарнхерсте, вы легко проделаете с любым мужчиной. Это ваш дар и ваше проклятие, так что не стоит беспокоиться о безопасном будущем. Дайте мне немного времени, пока я не выясню, почему убили Доннингтона, и, клянусь, я найду вам герцога, который будет обращаться с вами так, как вы того заслуживаете.

Отблески пламени плясали на его изящных пальцах. Эти руки сжимали ее шелковое сари и рвали его на части, когда она лежала под ним, сотрясаемая незнакомыми ощущениями.

– А это как, Найджел?

К ее глубочайшему удивлению, он рассмеялся и повернулся к ней.

– Как с палатами из серебра.

Она не поняла, на что он намекает, и призналась ему в этом.

– Цитата из Библии. – Он подошел к дивану, на котором раньше сидела Фрэнсис. – Хотите, открою вам правду? Я сплю, когда мне это удается, на этом диване. Я не люблю спален. Спокойной ночи, Фрэнсис.

Найджел смотрел, как она уходит, хотя в глубине души отчаянно хотел предложить ей остаться. Это было бы достаточно легко, не правда ли? Он просто должен был подтвердить, что она является его любовницей. Какое дьявольское искушение – сделать это заявление правдой! Никогда в жизни он не видел, чтобы женщина двигалась с подобной грацией – как у газели. Всего лишь прошлой ночью он видел ее расширенные зрачки и распущенные волосы – она предлагала ему себя. Этой картины он не забудет до самой смерти.

Он подошел к камину и уставился на огонь. После несчастья в Фарнхерсте все, что могло произойти между ними сейчас, выглядело бы фальшью. Сообщая ей небольшую часть правды о себе, он делал это для того, чтобы ввести ее в заблуждение, обмануть ее бдительность. Ему отчаянно хотелось убежать, исчезнуть.

Найджел криво усмехнулся, осознав, что впервые за много лет борется с искушением напиться. Черта с два! Он не может позволить, чтобы присутствие мисс Фрэнсис Вудард мешало его работе. Доннингтон был всего лишь мелким шпионом. Насколько было известно Найджелу, он не участвовал в разработке планов террористических актов и государственных переворотов. Тогда какого черта Доннингтона убили? И почему в Фарнхерсте в эту самую ночь? Между его, Найджела, отравлением и смертью Доннингтона существовала некая зловещая связь.