— Теперь мой, — сказали извне.

Паола уже знала, кому принадлежит этот голос. Аппарель клети медленно откинулась. В контейнер ворвался свежий воздух, неся с собой непривычные запахи и прохладу. Сквозь открывшийся проход девушка увидела, что неподалёку от прим-флайера стоят полукругом ярлы, рассматривая что-то в длинномерном контейнере. Конунг расположился немного за ними, усевшись на стоящий рядом ящик, одну ногу поставив на перекладину крепежа, и положив расслабленно на колено локоть руки, опираясь второй рукой на верх временного сиденья. При этом он смотрел в проём и улыбался. Дальнейший обзор для Паолы ограничивало пространство клети и брюхо прим-флайера.

Желая быстрее пообщаться с ней, конунг громко произнес: — Тебе помочь выйти, или будешь благоразумной?

— Я буду благоразумной, — ответила она. И тут же обратилась к малышне. — Держите меня за платье и ни в коем случае не отпускайте.

Детские ручки вцепились — кто в подол, кто в рукав, кто в её пальцы, а Миночка крепко обняла за её шею. Она потихоньку, чтобы все успели, подошла к краю клети и замерла на короткое время, рассматривая место, где они теперь оказались. Флайдек к этому моменту был уже свободен, только кое-где располагались несколько контейнеров и поддонов с запакованной добычей, готовых к отправке. Затем, так и не поняв, где же они оказались, Паола решилась и сделала свой первый шаг навстречу неотвратимому. Спустившись, она мельком взглянула на ярлов, которые в ответ откровенно рассматривали её. Прошла мимо их строя и замерла недалеко от Герхарда, выйдя из-под брюха прим-флайера и прижимая к себе детей.

Теперь картина была полной. Опасения подтвердились — это точно не было домом, даже мало напоминало саму Сурею.

Чужбина встретила их хмурыми серыми облаками, заполняющими вечереющее небо; запахом океанской сырости и привкусом соли на губах, пропитавших собой всё пространство. Везде, куда мог дотянуться её взгляд, простирался горный пейзаж со скудной растительностью и снующими меж скал и фьордов птицами, заполняющими небо своими стычками и гомоном.

— Конунг, я смотрю, ты время не терял. Она уже с кучей сопляков, — язвительно подколол кто-то из встречающих, и в ответ раздался дружный мужской гогот.

— Могу поделиться опытом, Доридж, — с усмешкой и огоньком в глазах ответил Герхард, вальяжно приблизившийся к Паоле с детьми. Ярлы подтянулись к ним.

Она втянула голову в плечи, и попыталась собой несколько загородить малышню. Но конунг, увидевший страх и отчаяние девчонки, нежно провёл по волосам и лицу По и, опять смутив своим взглядом, произнес: — Не надо меня бояться. Я буду очень нежен и ласков с тобою. Поверь мне! А если ты и дальше будешь благоразумной, мы очень быстро поладим, Малыш. — Здесь он посмотрел в сторону и позвал: — Олия!

— Что прикажете, повелитель? — Спросила подошедшая красивая и ухоженная девушка, навскидку — лет двадцати.

— К себе ее заберешь. — Приказал он, прихватив за ягодицу По. Девчонка ахнула от неожиданности и растерянно осмотрелась. Зато Герхард довольно рассмеялся.

— Да, повелитель. — Так же улыбнувшись, ответила та, которую он назвал Олией, и потянула к себе Паолу. — Отпусти детей и двигайся за мной.

И тут всё происходящее подтолкнуло пленницу перестать быть покладистой, и она отказалась добровольно отдать малышню и последовать за скорее всего наложницей. Её попробовали уговорить, но они с ребятишками вцепились друг в друга, не оставляя своим захватчикам иного выхода, как применить силу.

Кончилось тем, что дружники Герхарда отобрали у неё братьев и сестричек, которых потом унесли в неизвестном направлении. Саму Паолу скрутили и потащили в гаремную, не обращая внимание на её крики и сопротивление.

***

Девушка притаилась в углу огромной комнаты с мягкими диванами, видинетом и визуализатором, куда её приволокли силой. Её душу охватывал страх перед неизвестностью. В памяти звучали крики сестрёнок и братишек, которых вырывали из её тонких рук. Так что впечатлений за день оказалось более чем предостаточно, и горе переполнило сердце. Слезы хлынули из её глаз, и Паола уткнулась головой в колени. Здесь были ещё девушки, но они не стали обращать на неё внимания. Каждая продолжала заниматься чем-то своим, бросив на пленницу лишь мимолётный взгляд. Они так же когда-то появились здесь.

Зато вернувшаяся Олия подошла к По и, тихо гладя по голове, почти с материнской нежностью произнесла: — Не плачь. Тебе ещё повезло, что на тебя упал благосклонный взгляд конунга. Это в какой-то мере удача. Поверь мне. Я служу в этом домейне* более века. Да, да. Я тоже Моркадо, как и все девочки здесь.

Паола продолжала сидеть, сжавшись в комок. Но Олия не могла ей позволить этого. Девушку вечером поведут в покои Герхарда и она должна быть готова. А иначе достанется ей — метрессе* гаремной.

— Пойдем, я помогу тебе подготовиться. — Олия потянула Паолу за руку. — Заодно покажу здесь всё. И не сопротивляйся! Если конечно ты не любительница затрещин и оплеух. Бить он не будет, но когда злится — может и «вразумить». Для гролингов это норма. Пошли!

Паола подчинилась скорее из-за чувства потерянности и одиночества. Для начала её затащили в акварий, где заставили принять душ, намылив чем-то вкусно пахнущим. Но ей было всё равно, даже когда стали втирать в кожу масла с чувственными отдушками, она безучастно принимала всё, что с ней делают. Потом ею занимался бот-стилист, который сначала разработал образ, и затем в мини-салоне воплотил его в жизнь. В результате из зеркальной панели на девушку взглянула сногсшибательная, сексуальная красотка, в которой Паола даже не узнала себя.

Далее её наставница ознакомила девчонку со всем, что наполняло эту высокотехнологичную золотую клетку — в обмен на утрату свободы и самостоятельности.

***

Участие Олии привело к тому, что пленница всё же немного успокоилась. Про родителей и других сородичей, о которых ей пока не узнать, она старалась не думать. Оставалось надеяться каким-то образом сбежать отсюда. Но её попытка выйти из центральной комнаты окончилась печально. У дверей, выводящих в проход из гаремной зоны, стояла стража, мгновенно преградившая ей дорогу и насильно возвратившая беглянку обратно.

Потихоньку стемнело; наступил вечер. Девушки, кроме По, поужинали и разбрелись по комнатам гаремного отсека. Олия, продолжая опекать новенькую, принесла в гостиную поднос с едой. Поставила его перед девчонкой. И немного попыталась вразумить её: — Поешь, тебе сейчас силы понадобятся. А насчет твоих малышей я всё с утра разузнаю. Они скорее всего окажутся в детской передержке, пока он не определится с тобой. А сейчас тебя позовут к повелителю. Не дури, будь поласковей, для тебя же будет лучше.

— Оставьте меня в покое, я всё равно сбегу отсюда, — упрямо отказываясь от еды, произнесла Паола.

— А силы откуда возьмешь на побег, если есть не будешь? — благожелательно спросила Олия. — Давай! Бери вилку, ножик и поешь. Послушай меня.

Голос метрессы был тихий, мягкий. Его интонации убаюкали ярость По. И потом, в словах Олии был свой резон. Ей нужны силы, чтобы вытащить детишек и спастись самой. Девчонка к тому же вспомнила слова своей матери: «Разве можно обижаться на пищу? Она не виновата». И всё же поела.

— Ну вот и молодец! — обрадовалась метресса, подумав, что характер девчонки обуздается со временем.

***

Растяпа плакала. Ей было жаль свою подопечную, но менять судьбу Паолы сейчас она не могла. Для девчонки наступил момент выбора, в который нельзя вмешиваться.

— Вот и ладненько. Вроде как справляемся потихонечку. А, Растяпа? Хотя тебя пора переставать так звать. Ты всё ответственней становишься. Так что я покажу тебе, как менять настоящее без обрыва будущего. Смотри: берешь стило и слегка касаешься точки события. Помни — она всегда очень небольшая. Аккуратно подвигаешь по стволу вверх, обходя точки с металлическим блеском — это то, что изменять не надо бы, и доходишь до первого ответвления. — Старшая ловкими, чёткими движениями показывала, как держать и двигать инструмент.