Закончив с порученным делом, решила выйти за ограду, но не в сторону улицы, а в противоположную. Толкнув редкую деревянную калитку, с удовлетворением увидела большущий огород, засаженный от и до. То есть, получается, маленький двор, это еще не весь участок Никоса и Дизары. Вот этот вот огород тоже явно относится к хозяйству семейства. Прошлась по узким вытоптанным дорожкам, погладила листочки неизвестных мне культур. Полюбовалась на плодовые деревья и кусты. Сейчас пока еще ничего не плодоносит. На деревьях наливаются соком маленькие зеленые плоды, на кустах тоже совсем пока еще незрелые неизвестные мне ягоды. Из земли торчат ухоженные кустики, какие-то подвязанные, другие окученные, третьи накрыты большими листьями от излишнего жара. Растения все исключительно полезные, судя по виду. Сорняков на первый взгляд не видно. Очень мне спокойно стало среди этих зеленых грядок, будто снова у теть Марины на огороде оказалась. Стоит только закрыть глаза и вдохнуть этот свежий, напоенный ароматами деревни воздух, как сразу душа разрывается от ностальгических воспоминаний.

Интересно все-таки, что это за ягодки такие? Я присела у грядки с кустиками, что недавно только отцвели. Листочки не совсем зеленые, с небольшими красными вкраплениями, но ощущаются здоровыми, значит просто окрас такой. Положила руки на землю рядом с кустиками и прислушалась к природе. Я никогда не задумывалась, как выходит, что клубника у теть Марины зреет раньше, когда я рядом и благодаря чему случаются прочие чудеса, а сейчас внимательно прислушивалась к себе.

Внезапно я услышала, хотя нет, не услышала, почувствовала вибрацию и какие-то волны. Что-то, недоступное слуху, но явно различимое, стоило только настроиться. Эти волны и вибрации все больше стали напоминать мне какой-то мотив, и я принялась напевать, тихонько сама для себя и для этих вот кустиков, перед которыми я замерла. Очень быстро сумела поймать ритм, подстроиться и теперь звуки, издаваемые мной, стали громче. От нехитрого мотива резко улучшилось настроение, я почувствовала прилив бодрости и даже какую-то эйфорию, что ли. Я пела для кустиков, для всего этого огородика, но, главное, я пела для себя.

Не знаю, сколько прошло времени, я просто потеряла его счет, но открыв глаза, огородик я не узнала. Сначала был шок, но чем больше я смотрела вокруг, тем лучше становилось у меня на душе. Наконец, на лицо наползла хулиганская улыбка. Вот так вот, глупо улыбаясь, смотрела я на то, что натворила. Сомнений никаких — все это сделала именно я. И вот эти ярко-оранжевые ягоды, разом поспевшие на всех кустиках, и вот эти вот крупные плоды лимонного цвета на ближайшем дереве, и те синие, похожие на виноград, а еще самые разные овощи и корнеплоды… И как раз от осознания именно этого факта настроение взлетело до небес. Я все-таки волшебница! — билась в голове настойчивая мысль. Не сумела сдержаться и радостно и легко рассмеялась.

Все, что росло на этом огородике внезапно созрело и теперь мне нужно как-то объясняться с Дизарой. Сорвала для храбрости несколько кисленьких ярко-оранжевых ягодок и пошла сдаваться.

Глава 10.

— Да как же это, Дизара? — в домик шумно ввалился Никос, держа в руках откусанный плод лимонного цвета. — Утром еще тока-тока цветы отвалились, а теперь созрело все. — Мужчина переводил ошалелый взгляд с жены на меня и обратно.

— Это все я, дядька Никос, — с виноватым видом поднялась навстречу хозяину.

Я ждала его все это время неподалеку от входа, вздрагивая от каждого резкого звука. Не то, чтобы я боялась добродушного мужчину, но вину ощущала явственно. Все же нарушила размеренное течение жизни этих добрых людей, еще и такого с их огородом натворила! Понятное дело, прожив долгое время в деревне, я отчетливо понимаю, что всему свое время, и все овощи и фрукты должны зреть в определенный момент. Люди с годами устанавливают свой особый ритм. Знают, когда им ждать урожай того или иного плода, чтобы наилучшим образом его собрать и заготовить для долгого хранения. А когда вот так вот разом все вызрело… Эх! — мысленно махнула рукой, готовясь принимать нагоняй.

Дизара весь день, с моей помощью, конечно, собирала те самые кисловатые ягоды. Набрали мы их несколько ведер. Промыли и хозяйка половину отправила на просушку на плетеных поддонах, а другую вываривать поставила, благодаря чему в домике теперь витали умопомрачительные запахи.

Фрукты те самые, что Никос с аппетитом хрумал, на зиму замачивают в большущих бочках. Но дело в том, что бочки эти еще не до конца освобождены, ведь урожая нужно было еще месяц-другой ждать, а пока старые запасы доедать. Поэтому тут Дизара паузу взяла, решила с Никосом посоветоваться. Кроме того, на огороде было просто очень много всего, что вдруг, невовремя созрело и требовало уборки и немедленной переработки. Так что чувствовала я себя, прямо скажем, не очень. Натворила дел, ягодок ей захотелось! — то и дело ругала я себя. Эйфория сменилась осознанием сотворенного безобразия.

Днем, вернувшись с огорода, я тут же огорошила Дизару изменениями, возникшими по моей вине. Поначалу женщина не могла понять, о чем я ей толкую. Поняла, только попав на место «преступления». Поначалу женщина натурально опешила. Прошлась по узким дорожкам, потрогала вызревшие плоды, что-то сорвала, что-то понюхала.

— Как же ж это? — растерянно посмотрела она на меня.

— Ариса, простите, — в волнении я забыла и про «тетушку», и про то, что сама предложила общение попроще. — Я нечаянно, — мяла я край рубахи и стыдливо прятала глаза.

— И что ж теперь? Как же это? — никак не могла отойти от шока всегда такая уверенная Дизара.

— А давайте я вам помогу самое быстропортящееся собрать? — пискнула я, не зная, как еще помочь.

Так что мы ударно работали до самого вечера. В обед быстренько перекусили овощной похлебкой с ломтями свежего хлеба, который Дизара успела с утра в печь поставить, да блюдом из яиц, что-то вроде яичницы в печи.

За обедом я узнала, что маленькие птички зовутся серелерками. Крылья у них подрезаны, потому что иначе разлетаются моментально. Крылья им за жизнь несколько раз подрезают, в противном случае нужно сетку над двором натягивать, а это дорого и неудобно.

— А вы яйца зухол тоже едите? — тщательно прожевывая, поинтересовалась я.

— Да ты чи спятила? — Дизара едва не подавилась, в сильном волнении женщина даже руками всплеснула, забрызгав стол каплями похлебки. — Да кто ж их яйца ест-то? Да то ж кормилицы наши! А как же зухолки молоденькие налупятся тогда? — никак не могла успокоиться она. — Зухолы яйцо-то раз в три года дают, а ты есть! — успокаиваясь, покачала она головой. — Эх, учить тебя всему. Никто тебя за деревенскую не примет, коли такие вопросы задаешь.

— Но ведь яйца серелерок вы едите! — указала я на блюдо из тех самых яиц.

— Серелерки яйца на день по два штуки дают, на то их и держим, что на яйцо! — пояснила Дизара. — Есть-то в серелерках нечего, кости одни, а вот яйцо знатное, вкусное, хоть и мелкое шибко. Зато много, а корму они совсем мало потребляют, и уборки опосля немного.

— Но ведь из их яиц тоже птички вылупляются, — упорствовала я.

— Вылупляются, — кивнула Дизара. — Да только не всякая серелерка сядет на гнездо. Лесные те как одна садятся, а домашние нет. Прихотливы больно. И место им тихое да темное нужно, и чтоб другие рядом не шастали. А уж если арис хоть раз рядом пройдет — все! Встанет с гнезда и больше ни в жизнь не сядет! У меня ни разу так ни одна и не вывела молодняк. Мы на рынке молоденьких берем, а как нестись перестают — в похлебку их.

При этих словах меня ощутимо передернуло. Все же птичек, пусть и таких маленьких, мне очень жалко. Вот интересно, яйца этих серелерок я спокойно ем, а вот яйцо зухолы даже для Дизары есть кощунственно. Но у нее другая причина, ценность самого яйца.

— Тетушка Дизара, получается, зухолы яйцо оплодотворенное только откладывают? Так, что ли?

— Мудреные слова ты сказываешь, — нахмурилась Дизара. — Как это плодотворенное?