Наполнив банку под струей, я быстрым движением опорожнил ее, считая при этом секунды. В конце концов я вычислил, сколько понадобится времени, чтобы заполнить всю комнату водой. Ответ мне так не понравился, что я просчитал все еще раз.

Четырнадцать часов! Сумею ли я продержаться так долго на плаву? Сумею, черт побери, если нужно! Человек может держаться на плаву сколько угодно, если не запаникует.

Скомкав джинсы, я сунул их в сливное отверстие и чуть их не упустил вместе с водой. Поэтому я обмотал их вокруг банки и заткнул слив этим узлом. На этот раз он прочно застрял в отверстии, и я забил оставшиеся щели другой одеждой. А потом принялся ждать, самодовольно усмехаясь. Возможно, потоп заодно отвлечет их внимание и поможет мне бежать. Вода поднялась на дюйм выше пояса и… перестала литься.

Следовало мне знать, что существа, способные создавать такие корабли, безусловно, способны создать безопасную систему водоснабжения, которая не зальет им квартиру.

Я вытащил обратно свою одежду, все, кроме одного носка, и разложил сушить. В эту историю о лягушках я, в общем-то, никогда и не верил.

Сверху сбросили еще одну консервную банку — ростбиф с картошкой. Сытно, конечно, но я уже заскучал по персикам. На банке оттиснуто: «Для продажи на Луне по сниженным ценам», так что весьма вероятно, что Толстяк я Тощий приобрели ее честным путем. Интересно, как им нравится со мной делиться? Без сомнения, они пошли на это только по приказу Червелицего. Но отсюда возникает вопрос: зачем я ему понадобился живой? То есть, конечно, я всецело поддерживал такое решение, но причины его не понимал.

Я решил вести по банкам календарь, считая каждую из них за день.

Потом я снова начал думать о червелицых, и меня осенило: ближайшая к нам звезда — Проксима Центавра. Черт возьми, эти чудовища владеют искусством межзвездных полетов!

Я и сам не знаю, почему так удивился. Давно бы уж следовало понять, что к чему. Я решил сначала, что Червелицый доставил меня на свою родную планету, что он плутонец или плутократ, Бог их знает, как они называются. Но мое предположение было заведомо неверно.

Он дышал воздухом. Температура его корабля вполне подходила мне. Когда он путешествовал не спеша, корабль шел при одном «g». Он пользовался освещением, пригодным для моих глаз. Следовательно, его родная планета должна походить на мою.

Проксима Центавра — двойная звезда, и одна из них — близнец нашего Солнца: те же размеры, та же температура, те же характеристики. Нетрудно предположить, что она может иметь и планету, похожую на Землю, Кажется, я установил домашний адрес Червелицего.

И я мог сказать точно, откуда он не был родом. Уж, наверное, не с планеты, совсем не имеющей атмосферы, где температура достигает абсолютного нуля, вслед за чем наступает «лето», когда оттаивают некоторые газы, но вода остается тверже камня, и даже Червелицему приходится носить скафандр. И ни с какой другой планеты нашей системы, потому что ясно как божий день, что Червелицый чувствует себя как дома только на планете земного типа. И неважно, как он выглядит: пауки тоже на нас мало похожи, но любят они то же самое, что и мы. В наших жилищах на каждого из нас приходится тысяч по десять пауков.

Червелицему и K° понравилась Земля. Боюсь, что понравилась слишком сильно. Но что же нужно ему на Плутоне?

Однако с чего начинается вторжение в чужую солнечную систему? Я не шучу: моя темница на Плутоне не шутка, а смеяться над Червелицым у меня как-то нет желания. Итак, с чего бы вы начали? Прямо ворвались бы без подготовки и закидали бы всех шапками? Они, кажется, намного опередили нас в техническом развитии, но вряд ли могли знать об этом заранее. И не разумней ли сначала создать опорную базу в недосягаемом для нас районе Солнечной системы?

Тогда можно оборудовать и передовую базу на, скажем, безатмосферном спутнике приглянувшейся вам планеты, с которой и будет вестись разведка главной цели. В случае утраты разведывательной базы можно просто отойти на основной плацдарм и разработать новое наступление.

Отметьте также и то, что, хотя от нас Плутон невероятно далек, Червелицему до него с Луны всего пять дней лёта. Вспомните вторую мировую войну; главная база надежно удалена от театра военных действий (США — Плутон), но до передовой базы (Англия — Луна) от нее всего лишь пять дней пути, а ее от театра военных действий (Германия — Земля) отделяют всего три часа. Медленно, конечно, но для союзников во время войны оказалось весьма практично.

Оставалось только надеяться, что подобный путь будет менее удобным для банды Червелицего. Хотя возможности помешать его успеху я не видел.

Кто-то сбросил мне еще одну банку: спагетти с мясными тефтелями. Будь это консервированные персики, у меня не хватило бы духу на то, что я сделал: прежде чем открыть банку, я использовал ее вместо молотка. Я сплющил ею уже опорожненную консервную банку и, как мог, сбил ее край в острие, которое заточил о край бассейна. Теперь у меня был кинжал — не очень хороший, но благодаря ему я почувствовал себя менее беспомощным.

Затем я поел. После еды меня разморило. Я все еще оставался пленником, но имел теперь какое-никакое оружие и вроде бы определил, с кем имею дело. Изучить Проблему — значит на две трети ее решить. На этот раз кошмары меня во сне не мучили.

В следующий раз вместо банки мне на голову скинули Толстяка. Секундой позже за ним приземлился Тощий. Отпрянув к стене, я вытащил «кинжал». Не обращая на меня внимания, Тощий встал, подошел к воде и начал пить. Толстяка можно было не опасаться — он потерял сознание. Я смотрел на него и вспоминал, какая он дрянь. Но потом подумал, он же мне делал массаж, когда мне было плохо, И начал делать ему искусственное дыхание, Минутой позже Толстяк задышал сам и выдавил:

— Хватит!

Я снова отпрянул к стене, держа кинжал наготове. Тощий сидел у стены напротив, не обращая на нас внимания. Толстяк окинул взглядом мое жалкое оружие и сказал:

— Убери эту штуковину, малый. Мы с тобой теперь лучшие друзья.

— Ну да?

— Нам, людям, лучше держаться заодно. — Он уныло вздохнул. — И это называется благодарность! После всего, что мы для Него сделали!

— О чем ты? — спросил я.

— О чем? Да все о том же. Он решил, что обойдется без нас. Вот мы и сменили квартиру.

— Заткнись, — буркнул Тощий без всякого выражения. Толстяк скривил лицо.

— Сам заткнись, — ответил он злобно. — Мне это надоело. Все «заткнись» да «заткнись», а чем все кончилось?

— Заткнись, тебе говорят.

Толстяк заткнулся. Я так никогда и не узнал толком, что же произошло, потому что Толстяк каждый раз все рассказывал по-другому, а от Тощего вообще не было слышно ничего, кроме однообразных советов заткнуться. Но одно было ясно: они потеряли свою должность то ли подручных гангстеров, то ли членов пятой колонны, то ли как еще можно назвать людей, служащих врагами своего племени. Как-то Толстяк сказал:

— А ведь все из-за тебя.

— Из-за меня? — Я положил руку на сделанный из жестянки нож.

— Ага. Не вмешайся ты, Он, может, не разозлился бы так.

— Но я же ничего не сделал.

— Это по-твоему. Ты всего лишь увел из-под Его носа двух ценнейших пленников и сорвал все его планы, когда Он спешил со стартом сюда.

— Да, но вы не виноваты.

— Я Ему так и сказал. Но поди объясни Ему! Да брось ты хвататься за свою пилку для ногтей, я же говорю, кто старое помянет…

И наконец я узнал то, что интересовало меня больше всего. Когда я в пятый раз заговорил о Крошке, Толстяк спросил:

— А какое тебе до нее дело?

— Да просто хочу знать, жива ли она.

— Жива, конечно. По крайней мере, была жива, когда я ее в последний раз видел.

— Это когда было?

— Больно ты любопытный. Здесь я ее видел.

— Так она здесь? — с надеждой переспросил я.

— О чем и толкую. Шляется где попало и все время под ногами путается. Живет, надо сказать, как принцесса. — Толстяк поковырял в зубах и нахмурился. — Никак не пойму, почему ее Он обхаживает, а на нас наплевал. Неправильно это!