Закончив со шмоном, уселся перекусить, благо еды у меня теперь было в достатке.

Почуяв, что где-то поблизости «наливают», Мыш выбрался из рукава и присоединился к трапезе. Я выделил ему полсухаря. Для мелкого это, как минимум, три суточных нормы. Пущай объедается. Заслужил.

Всего за пару минут мой маленький друг оприходовал половину предложенного. А потом неожиданно оторвался от пищи, сел на задние лапки и посмотрел на меня своими глазками-бусинками.

Говорить сложно и длинно он не умел. Но прочитать его мысли проблемы не представляло.

«Хочешь остаться здесь?»

Кивок.

«Тут много твоих сородичей?»

Короткий шлепок хвостом.

«Считаешь, что справишься?»

Мыш фыркнул, покрутился на месте и вновь посмотрел на меня. На этот раз выжидающе.

«Ну что же, — развёл я руками. — Выбрал, так выбрал. Беги и не поминай лихом. Может, когда-то и свидимся».

Зверёк благодарно пискнул и скрылся в траве, унося с собой остатки недоеденного сухаря.

Я тихо вздохнул (жалко... успел за три месяца привыкнуть к нему), собрал в котомку припасы, поднялся и направился к начинающему «оживать» охотнику.

Связывать его посчитал ненужным. Без меча и без арбалета он для меня угрозы не представлял. А вот поговорить с ним было полезно. Причём, без давления. По практике, ощущение личной свободы, когда полагаешь, что можешь в любую секунду встать и уйти, душевному разговору только способствовало. А для недушевного имелись другие методики. И переход от второго к первому, так же как и обратно, делали таких вынужденных собеседников, насколько мне помнилось, ещё более разговорчивыми.

Пока приходящий в себя охотник тряс головой и пытался сесть, я изучал арбалет.

Интересная штуковина. Двухзарядная. Никогда таких не встречал.

Вставить болты в специальные выемки удалось без труда. С натяжением тетивы и двух дуг пришлось повозиться подольше, но тоже, в итоге, справился. А вот с совмещением тетивы и болтов «каменный цветок» выходить не хотел, как я ни старался.

— Там рычажок есть... Справа внизу... Как скоба, — донеслось от опушки.

Я поднял голову.

Хедхантер уже более-менее оклемался и теперь просто сидел, привалившись спиной к высокому дереву. Судя по судорожному дыханию и чрезвычайно усталому виду, сил, чтобы преодолеть собственную волшбу, он потратил достаточно.

Рычажок щёлкнул, «обойма» с болтами встала на предназначенное ей место.

Мушка и целик составили одну линию с носом сидящего... Линия сместилась чуть выше... Прогудела, распрямляясь, одна из дуг. Арбалетный болт вонзился в дерево в считанных сантиметрах от макушки охотника. Я вновь потянул за крючок. Тонко пропела спущенная тетива. Ещё один болт впился в древесный ствол рядом с первым.

Удивительно, но пленник и глазом не моргнул. Выдержка потрясающая. Прямо, блин, Чингачгук какой-то...

Откинув в сторону разряженный арбалет, я присел перед этим «индейцем» на корточки.

— Жить хочешь?

— А кто же... не хочет-то? — выдавил он из себя.

— Почему сразу меня не убил? Ведь мог же.

— За живого убегшего... в три раза больше дают... чем за мёртвого...

Причина уважительная. Понимаю.

И в том, почему он убил Корня и рыжего, тоже нет никакого секрета. В условиях леса конвоировать одного гораздо сподручнее. А бо́шки убитых можно в мешок запихнуть и обменять потом на наличные: по три с лишним ларта за штуку. Закон «синицы в руке», он в любом мире и в любом времени действует одинаково.

— Знаешь, кто я?

— Догадываюсь.

— И?

— Леннир... с севера... Хотя это имя, наверно... не настоящее...

Я мысленно хмыкнул. В наблюдательности и умении делать выводы ему не откажешь.

И магией пользоваться он уже не пытался. Хотя, вероятно, мог бы.

— Ты прав, да, не настоящее. А самого-то как звать-величать?

— Для местных я... Тур-бродяга. Но можно и просто... Тур... С общиной у меня договор... За лесом слежу... браконьеров, контрабандистов, беглых отлавливаю... А ещё нечисть всякую.

— И много здесь нечисти водится?

— Пока не встречал. Но здешние верят... что много... Поэтому и не ходят сюда. Боятся.

Я засмеялся.

— Хороший отмаз. Уважаю. А ранг у тебя какой?

— Маг разума... первого уровня.

Враньё. Причём, очевидное. Я знал, что он врёт. А он — что я это понимаю. По идее, мне следовало прикончить его, но, вот незадача, убивать его мне не хотелось.

— А хочешь, я тебя отпущу?

— В смысле? — удивился охотник.

— В смысле, возьмёшь всё, что нужно, с этих троих, — кивнул я на трупы, — и пойдёшь себе потихоньку. Ты в одну сторону, я в другую. Никто никого не видел, все при своих. Ага?

Назвавшийся Туром-бродягой думал секунды четыре. Затем покачал головой:

— Не получится.

— Почему? Боишься, что обману?

— Нет. Не этого.

— А чего?

Он тоже взглянул на убитых. Потом на меня.

— Ваша одежда... повадки... Судя по ним, вы беглые. А судя по тому, кто ты есть, вы с каторги в Мёртвых топях... Оттуда никто никогда не мог убежать. Пройти через топи и Гиблый лес мог только такой, как ты... Понятия не имею, как ты попал туда, но понимаю, зачем... А убежать ты решил... наверное, потому что тебя раскрыли... Из топей здесь самый короткий путь. День-два... неделя, и от гвардейцев и экзекуторов здесь будет не протолкнуться. И если я принесу эти головы... — вновь указал он на трупы. — Да даже если не принесу, проверять будут всех. Меня — одного из первых, с особым пристрастием, как здешнего следопыта... А мне этого не хочется. Очень не хочется.

— Есть, что скрывать?

— Всем в этой жизни... есть, что скрывать, — поморщился Тур. — Но даже и это не главное. Главное, я не хочу, чтоб тебя поймали.

Мои брови поползли вверх.

— Откуда такой альтруизм?

Охотник окинул меня пристальным взглядом и тихо проговорил:

— Чем дольше ты на свободе... тем хуже Империи.

— Ты ненавидишь Империю?

Лицо собеседника исказила гримаса ненависти. Настоящая. Я не мог ошибиться.

— Империя отняла у меня всё. Поэтому чем хуже ей будет... тем легче моей душе... Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

Раздумывал я недолго. Секунд, наверное, пять. Потом усмехнулся и протянул ему руку:

— Похоже, что нам по пути. Ты можешь звать меня... Дим...

Жаркий степной ветер шевелил обгоревшие волосы. От роскошной причёски, которой Алина по праву гордилась, остались только воспоминания. Но девушка ни о чём не жалела. Главное, ей удалось вырваться из душного императорского дворца и замести за собой все следы. А что до причёски, ожогов и прочего... на фоне случившегося это выглядело настолько ничтожным и мелким, что просто плюнуть и растереть...

На путь от дворцовой стены до границы тумана она потратила часа полтора. Стороннему наблюдателю это показалось бы много — даже ребёнок пройдёт эту тысячу аршей раза в четыре быстрее, но знающий, наоборот, восхитился бы. Несколько сотен ловушек, через каждые два-три шага — такое и высшему магу может быть не под силу. Тем не менее, беглянка с ловушками справилась. Примерно таким же способом, как и при спуске по гладкой стене.

Если на пути попадалась ловушка, заряженная «тёмной» энергией, она перекидывала последнюю туда, где преобладала «светлая», и наоборот. Заряды с разными полюсами нейтрализовывали друг друга, ловушка переставала действовать, путь становился свободен.

Метод довольно простой, но оказавшийся исключительно эффективным. Единственное, что требовалось кроме умения собирать и передавать магическую энергию — это способность различать её знак: где светлая, а где тёмная. Даже удивительно, почему имперские маги, обучающие невест Ашкарти и наложниц Горша, не понимали, что, по сути, готовят из них едва ли не «диверсантов»?

Скорее всего, учителя и подумать о таком не могли. Простая зашоренность, пиетет пред величием императора и его альтер-эго, привычка воспринимать обучаемых как красивеньких дурочек, не способных сложить два плюс два. Хотя, справедливости ради, Алина сама смогла сделать правильный шаг в понимании магии только тогда, когда встретила на шаонарской улице странного незнакомца, умеющего преобразовывать магическую энергию и тут же использовать её в своих целях. И если бы не та случайная встреча... кто знает, может, Алина сейчас не стояла бы на границе тумана перед заполненным водой рвом, а вовсю ублажала бы в императорской спальне хозяина Великой Империи...