— … закончена, с добрым утром.

Я лежал упёршись взглядом в потолок, который выглядел устрашающе, благодаря красному отсвету циферблата. В который раз просыпаясь в этой комнате, самое сложное — это осознать сколько прошло времени и прошло ли вообще? Вот и сейчас, никакого благоговения как впервые разы от этого и в помине нет, только вопрос, сколько еще нужно будет заснуть и проснуться?

Взгляд скользит по цельной металлоконструкции помещения, не находя стыков и щелей, если не считать таковой вентиляционный выход, такой маленький размером с кредитную карту. Чтобы увидеть массивную дверь ведущую в зал, необходимо опустить глаза, но тогда я точно увижу количество времени, что еще должен тут провести. Такова работа испытателя. Вообще это не сложно, по крайней мере сейчас, но как же это достало.

В первые дни было похуже и это мягко сказано. Когда я только подписался под графой "секретно" и "разглашению не подлежит" начались дни где я умирал и воскресал. Всё из-за первых моделей, что были похожи больше на высокотехнологичные гробы с подведёнными трубками, в который тебя укладывали, подводили раствор и заливали жидкостью. Чем-то было похоже на мумификацию, только мозг с органами не доставали, обходясь более простыми методами.

В целом даже комфортно. Кровать на которой я сейчас лежу, выполнена из самых передовых технологий и повторяет контуры тела, поддерживая и не искривляя позвоночник, а наоборот старается подобрать необходимую позицию, где вам будет удобно и полезно для здоровья. Не знаю откуда у них это чудо и как его произвели на свет, да и не интересно, есть и хорошо. Также не единожды менялся интерьер данной комнаты, она ведь не всегда была такой. Теперь открыв глаза можно усесться за стол, где стоит лептоп и выйдя в интернет узнать всю необходимую информацию об изменениях. Раньше об этом не думали.

Как раз обойдя табло взглядом добрался к двери, которые чем-то напоминали сейфовые банковские. Толщина стен достигала трёх сантиметров, внутри шло арматурное укрепление, в целом могла выдержать заряд из РПГ-7. Защита клиента от посягательств на его здоровье была высшим приоритетом и именно по этой причине оснащение предполагало идентификацию пользователя по специальным ключ картам, шлюзового вентиля и сканирование сетчатки. Это означало, что взлом подобной системы очень затруднителен и убийце придётся попотеть, да и то не факт что успеет. На испытаниях по взлому, для её открытия было затрачено около двенадцати часов.

Пуск газа по вентиляции также ни к чему не приведёт, ведь она оснащена датчиками загрязнения воздуха и если в неё начнёт попадать кислород с примесями она перейдёт на замкнутый цикл, тем самым не дав добраться смертельным компонентам.

Как бы не хотелось еще какое-то время созерцать пустоту, пора было выходить, а то еще начнут панику поднимать. У всех "смертников" за последнее время выработался некий обычай. Мы не смотрим сколько времени еще осталось отсыпать, а первым делом собираемся в столовой и пьем кофе, обсуждаем новости и прочую фигню, будто мы просто соседи, которые проснулись и встретились в общаге.

Старательно избегая циферблата, вышел в общий коридор и уставившись в пол топал к столовой. По пути то и дело сталкиваясь с товарищами по цеху, что пристраивались рядом и приветствуя продолжали шествие молча. Со стороны наверное выглядит странно, когда десятки человек идут в одну сторону с опущенными головами, но нам было плевать. За время пребывания тут мы многих похоронили. У кого-то сердце не выдержало, у кого-то система жизнеобеспечения пошла в разнос и таких случаев было очень много, чуть ли не каждый день когда я подписался на это. Вот никто и не обращал внимание на наши телодвижения.

— Добро пожаловать в столовую.

Вот всегда удивляюсь, почему если в ученой братии есть один узкоглазый, то всё должно быть роботизировано? Они по-моему помешаны на роботах и всё что с ними связано. Мы уже сотню раз обсуждали этот вопрос, а потому я просто тихо, еле слышно бурчал так и не найдя ответа.

Наконец подняв голову, смог увидеть всех кто остался с нами и честно говоря аж удивительно, отсутствовал всего один человек.

Ральф, старик из сорок пятой капсулы, у него были проблемы с сердцем и компания предлагала ему покинуть проект, даже выплатить десятикратную ставку лаборанта! Он отказался, ведь мы одиноки, а доживать остаток дней в своей квартире он не пожелал. Видимо всё же не выдержал моторчик нагрузок.

Да. Вот такой я бесчувственный сухарь. Когда за короткий промежуток времени видишь большое количество смертей, перестаёшь сильно убиваться по данному поводу, остаётся только тихая печаль, что выветривается.

— Валер!

из дальнего угла столовой, откуда не видно красных цифр, меня окликнул Коля. Простоватый мужик лет за сорок, но до того позитивный, что каждый раз находясь рядом с ним удивляешься своему пасмурному настроению. Он даёт прекрасный заряд эмоций на долгое время, потому-то он первым всех встречает, первый со всеми здоровается, всегда поддерживает испереживаться за тех кого больше не видит. Хороший он, правильный.

— Иду!

Обменявшись со всеми приветственными кивками, уселся за стол к которому тот час приехал робот-официант и выгрузил питательную еду: четыре тюбика и двухлитровую бутылку морса. Нас кормили самым лучшим, ведь это пайки разработанные для космонавтов — в них много витаминов, углеводов и прочего, что нужно организму.

— Как спалось? — спросил Коля.

— Честно говоря… вот хорошо знаешь, после гибернации не было страшных снов, точнее снов вообще не было и это прогресс! А вот просыпаться не хотелось, как вспомню, что ещё не один раз там засыпать, аж в дрожь бросает. — меня передернуло.

— Это да. А я вот странность такую заметил, что к нам никто сегодня не подходил, не уточнял результаты и вообще, даже мед-ботов за анализами и показаниями не прислали.

— Действительно странно. Чтобы узкоглазые не сняли показания по собственному эксперименту, это должно или что-то случится, или…

— Эксперимент закончен! — перебив меня выкрикнул Толя, с дурацкой улыбкой.

Взгляды всех присутствующих обратились к коридору с капсулами, но никто так и не решился сходить посмотреть и разрушить негласные устои. Оставалось только ждать ведущего лаборанта, который всё объяснит, а пока можно было пообщаться и забыть о том что делается в этих стенах, узнав кому и что приснилось.

Где-то через час по громкоговорителю обьявили, что я должен явиться в кабинет куратора для приватного разговора. Сердце ёкнуло, неужели эксперимент закрывают? Так уже было, когда правительство просрочило перевод бюджета и компания заявила о бойкоте. Никто не работал, а испытателей погнали домой со словами «как толко всё придёт в норму мы вам позвоним», они позвонили только через полгода, деньги как раз подходили к концу, а выплата в контракте прописана «по завершению».

В кабинет я входил осторожно, опасаясь что нас опять распускают. За столом сидел Георгий Олександрович, седой мужик, на вид лет сорок, с залысинами, деловой костюм подчеркивает атлетически сложённое тело, а стильные часы указывают на состоятельность. Он как раз держал в руках папку с моим делом, что-то там читая.

— Георгий здравствуйте.

— Да Валерий проходите, садитесь. Чай, кофе? — не отрывая глаз от бумаг проговорил он.

— Благодарю, но вынужден отказаться. Чем моя скромная персона удостоилась такого внимания?

Кабинет где мы находились не располагал к свободной беседе и я поддерживал деловой тон. Из мебели только картотека, стол и два стула, общая площадь два на два и даже цветочка никакого, всё скромно и по делу. Отложив папку, Георгий встретился со мной взглядом.

— Моим решением было принято, что каждому участнику я лично сообщу об окончании эксперимента и его успехах и именно по этому я вас и вызвал. Поздравляю.