Незнание того, что произошло с Масахиро, еще сильнее мучило их, чем собственно само его исчезновение.

— Не волнуйтесь, мы найдем вашего мальчика, — сказал Марумэ, как бы желая убедить самого себя.

Борясь с мыслью, что, несмотря на всю свою власть, подчиненные ему войска и богатство он не сможет вернуть Масахиро назад, стремясь оставаться оптимистом, Сано сказал:

— Есть какая-нибудь новая информация?

Марумэ заколебался, а затем сказал:

— Сегодня ничего нового.

Отсутствие каких-либо зацепок вообще было еще хуже, чем ложные следы. Сано почувствовал, что его выносливость рушится под волной горя, но он не мог себе позволить предаваться невзгодам. Не только его жена, но режим Токугава зависел от него:

— Продолжайте поиски. Не сдавайтесь.

— Будет сделано, — сказал Марумэ.

В двери показался слуга:

— Простите, почтенный канцлер. Пришло сообщение от сегуна. Он хочет видеть вас во дворце немедленно.

Сано напомнили, что исчезновение его сына было лишь одной из его проблем.

Сано нашел сегуна в ванной комнате. Токугава Цунаеси, военный диктатор Японии, сидел голый в ванне, наполненной горячей водой. Слепой массажист растирал его сухие плечи. Его любимый компаньон, красивый юноша по имени Еритомо, развалился рядом с ним в ванне. Охранники и прислуга парились рядом. Правитель Мацудайра, двоюродный брат сегуна, сидел рядом с дверью. Он потел в своей одежде, его стоический вид не скрывал недовольство, что он вынужден танцевать под дудку своего кузена, Но он был вынужден потакать прихотям диктатора, так как не хотел утратить свое влияние на него, что было равносильно потере контроля над режимом.

— Привет, канцлер Сано, — сказал он.

Пять лет назад правитель Мацудайра намеревался возглавить правящий режим Японии, потому что он думал, что он был бы лучшим диктатором, чем безвольный и недалекий сегун. Его первым шагом стало устранение бывшего канцлера Янагисавы, который был любовником сегуна и правил Японией из-за трона. Победив Янагисаву на поле боя, Мацудайра изгнал его. Но правителю Мацудайре требовалось больше сил и времени на сохранение власти, чем для ее достижения. Теперь его антагонизм по отношению к Сано проявлялся в ледяной вежливой манере. Сано почувствовал, что в целях самосохранения он должен выступить против этого человека, который стал его личным врагом.

— Ты удивлен, увидев меня? — спросил правитель Мацудайра.

— Вовсе нет. — Сано был недоволен, что нашел здесь Мацудайру, так как его присутствие всегда заставляло ожидать какого-то подвоха. Впрочем, правитель Мацудайра всегда был рядом, когда Сано виделся с сегуном.

— Наверное, — сказал правитель Мацудайра. — Вы разочарованы тем, что я все еще жив после инцидента прошлой ночью.

Сано догадался, что за этим последует. Ну вот, опять, подумал он с тревогой. — Что за инцидент?

— Зажигательная бомба была брошена на крышу моего дома на реке, когда я устраивал там банкет, — сказал правитель Мацудайра.

— Боже мой, как страшно, — пробормотал сегун. — Кажется, что такого рода вещи, ах, постоянно происходят с вами.

Хотя Мацудайра очистил бакуфу от союзников Янагисавы, подчинив одних и изгнав или казнив других, на стороне Янагисавы еще оставались подпольщики, которые боролись с Мацудайрой с помощью диверсий и саботажа. И положение князя Мацудайры все еще было таким же ненадежным, что ухудшало его отношения с его же собственными сторонниками. Он жестко наказывал их за малейший намек на нелояльность, чтобы доказать свою преданность, они вынуждены были слепо выполнять его приказы, даже противоречащие их личным интересам. Он создал такую атмосферу страха и недовольства, что в его лагере было много людей, который не стали бы горевать в случае его смерти.

— Я думаю, что ты-то точно знал бы о нападении. — Мацудайра взглянул на сегуна, который выглядел озадаченным, пытаясь сообразить, куда ведет разговор, затем уставился обвиняющим взглядом на Сано. — Возможно, и заранее.

— Вы ошибаетесь, — сказал Сано, раздраженный, потому что это был третий раз за несколько месяцев, что правитель Мацудайра обвинил его в том, чего он не совершал. Он не был ответственен за взрыв, хотя тот имел основания так думать.

В прошлом году люди, которых правитель Мацудайра поставил на ключевые посты в правительстве, начали искать нового лидера. Таким лидером оказался Сано.

Сначала он отказывался от идеи оспаривания власти правителя Мацудайры, потому что его долг и лояльность по отношению к сегуну распространялась на весь клан Токугава. Но Мацудайра относился к нему очень плохо, постоянно критиковал его, обвиняя в измене и коррупции, угрожая ему и его семье смертью. Поэтому Сано встал перед выбором либо возглавить движение против правителя Мацудайры, либо с позором отказаться от своего поста, чувства собственного достоинства и чести самурая.

То есть у него не было никакого выбора вообще.

Правитель Мацудайра теперь враждебно смотрел на Сано, считая его виновным во всем, что делалось против него. Он сказал:

— Вам будет интересно узнать, что моя охрана поймала человека, который бросил бомбу. Прежде, чем они убили его, он назвал мне имя пославшего его.

— Я уверен, что к тому времени, когда вы закончили с ним, он бы сказал все, что вы хотели, — сказал Сано, отрицая, что террорист был один из его людей. Теперь у него были свои счеты с правителем Мацудайра. — Возможно, это был акт возмездия.

— За что? — сказал в замешательстве правитель Мацудайра.

— Некоторые войска попали в засаду и их обстреляли стрелки восемь дней назад, — понимая, что его слушает сегун, Сано, продолжая свою речь, осмотрительно не сказал, что это войска из его собственной армии или что он думал об ответственности Мацудайры.

— Впервые слышу об этом.

Хотя слова князя Мацудайра звучали искренним удивлением, Сано верил ему не больше, чем тот сам верил Сано. — Вам, может быть, будет интересно узнать, что стрелков, прежде, чем они скрылись, видели свидетели, которые разглядели на их одежде определенный семейный герб. — Ваш, — кивнув в сторону правителя Мацудайры, сообщил Сано.

— Свидетели лгут. Почему бы они внезапно атаковали людей, носящих их собственный герб? — с возмущением и недоверием на лице ответит Мацудайра.

— Может, потому что не рассчитывали, что кто-то сможет об этом рассказать, — сказал Сано.

Он и князь Мацудайра уставились друг друга, Сано почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, как если бы они были двумя всадниками, упавшими с коней во время схватки. Он ожидал, что правитель Мацудайра встретит его отпор с должной силой; Сано вооружился долгосрочной стратегией усиления собственной поддержки и надеялся на безболезненный захват рычагов влияния, но разные провокации бросили их в прямой бой. Его дух самурая наполнился жаждой крови. Он мог привести к победе или к смерти.

— Я не знаю, о чем вы тут спорите, — сегун раздраженно прервал их, потому что Сано и правитель Мацудайра исключили его из своей беседы. — Обсудите свои проблемы в другом месте. Канцлер Сано, я вызвал тебя сюда, чтобы обсудить очень важный вопрос.

— Я полностью в вашем распоряжении, ваше превосходительство, — сказал Сано.

— Это сообщение, что ты послал мне. — Сегун возился, перебирая свитки на столике рядом с ванной. — Ну, где же оно?

Еритомо протянул руку, выбрал свиток, и передал его своему господину и любовнику. Он бросил нервный взгляд на Сано, который пожалел его. Еритомо был сыном бывшего канцлера Янагисавы. Хотя правитель Мацудайра изгнал Янагисаву и его семью, сегун настоял на сохранении Еритомо. Еритомо по крови своей матери был Токугава, то есть родственник сегуна и по слухам, он был наследником диктатора. Сано подружился с Еритомо, считая, что оказавшийся одиноким при дворе, достойный молодой человек, заслуживает лучшего, чем быть заложником политики и подковерных интриг правителя Мацудайры.

Сегун развернул свиток и ткнул мокрым пальцем в символы: