Тенебрэ — сорок пять световых лет от Фенриса, древней твердыни Космических Волков.

Тенебрэ — в системе звезды Прометея.

Тенебрэ — планета вечной темноты.

Кортес схватился за оконные ограждения, поскольку страх вымыл последние силы из стареющего тела. По правде говоря, он знал, что Тенебрэ была ничем иным, как миром, который никогда не должен был стать домом для тысяч его сограждан.

Возможно, в самом начале исследования этого мира Империуму следовало оставить его нетронутым. Непрошенные слова текли как молитва в свистящем бормотании его тонких губ.

Тенебрэ — обычный мир в ста восьмидесяти миллионах миль от Прометея, супергиганта класса — А, который горит в десять тысяч раз интенсивнее, чем Сол, солнце, которое давало тепло Терре, древней колыбели человечества.

Тенебрэ — в какой-то момент в ее покрытом вечностью прошлом случилась трагедия. Огромный метеорит врезался в поверхность планеты и выбросил толстый покров пепла и пара в тонкую атмосферу планеты.

Тенебрэ — мир, защищенный нежным одеялом толстых облаков из пепла от разрушительной радиации Прометея.

Тенебрэ — ее почву готовили для океанов, чтобы в них началось зарождение новой жизни.

Кортес вытер трясущейся рукой свой бледный и мокрый от пота лоб. Слова не принесли облегчения. Возможно, рука Хаоса вела тот роковой метеорит, а Тенебрэ всегда была ловушкой.

Старый губернатор удивился этой новой истине, пришедшей ему на ум. Инстинктивно он искал утешение за своим большим столом, руки автоматически сортировали бумаги в ящиках стола. Он бледно улыбнулся кипе бумаг с сельскохозяйственными данными перед ним. Десять лет исследований. Совершенно бесполезных теперь. Только воспоминания о лучших временах.

Кортес перетасовал отчеты ученых по колонизации планеты, читая, как будто впервые, о слепых, подобных слизняку червях, которые ползали в анаэробной грязи береговых линий Тенебрэ. Существах, которые были лучшим эволюционным решением планеты в отсутствие солнечного света.

Глава планеты играл со своим декоративным ножом для писем. Он полагал, что для такого серого и тусклого мира, Тенебрэ действительно доказала, что таила в себе страшную опасность для неосторожного человека. Не близость ли к Оку Ужаса, отвратительных врат к сердцу Хаоса, так повлияло на её Судьбу. Не эта ли близость была причиной тех искушений и страшных картин, которые вторгались в его сны — и действительно ли эти кошмары посещали всех на Тенебрэ и уже укоренились в сердцах подавленных жителей планеты вечной темноты к тому времени, когда он вступил на должность губернатора? Взрыв сотряс здание, и некогда ценное, стеклянное украшение упало со своего мраморного постамента, чтобы разбиться на миллионы маленьких осколков. Кортес только пожал плечами, когда острые как бритвы осколки оставили несколько царапин на его лбу.

— Да, — бормотал он. — Она продала свою душу еще до моего прихода.

Колоссальный по мощи и ритмичности обстрел начался снаружи. Мысли губернатора моментально вернулись в реальность, он рванулся к окну, чтобы увидеть, какой новый ужас появился на улицах города. За окнами убежища Кортеса, легко уничтожая меньшие здания, через город, громыхая, шел Императорский Титан.

— «Просперитус Люкс»! — иронически фыркнул Кортес. Конечно, было типично назвать эту военную машину, на недавно колонизированном мире, таким образом, надежды и заблуждения людей послужили защитой смысла, отраженного в его названии. Просперитус Люкс двигался недостаточно быстро, чтобы быть эффективным против вторжения, и, следовательно, потерпел неудачу в своей защитной функции. Теперь тоже должен был пасть вместе с остальным миром.

— Как и все остальное в этой гнетущей ситуации, — стонал Кортес, — это — я, моя собственная нерешительность виновата!

Пока еще проблемой оставался гражданский вопрос, еретиков, бунтующих на улицах Полыни, Кортес не желал посылать за охраной. Он предпочитал решение таких дел оставлять Арбитрам.

— Идиот! Слепой, глупый идиот! — неоднократно проклинал он себя, Кортес пришел к самому горькому заключению. Заключению, что его неэффективность на должности губернатора, была первейшей из причин их поражения.

Он пристально глядел в наивном отчаянии, как неповоротливая махина Просперитус Люкс отступала, его глаза пытались отрицать это. Огонь обуял почти весь корпус Титана. Зеленоватые облака плазмы, периодически вырывавшиеся из него, указывали на катастрофические нарушения в реакторном отделе. Из своего укрепленного окна губернатор мог видеть крошечные лица команды обслуги Титана, с раскрытыми от страха и отчаяния ртами. Он знал, что машина была обречена наряду со всеми душами на борту.

— Обречена как моя планета! — громко стонал он. Наконец он признал, что семена, приведшие планету к этой ситуации, были посеяны задолго до него, великого Губернатора Дэйна Кортеса, но в том, что они проросли, виноват он и вся ответственность ложилась только на него.

Даже теперь оказавшись перед лицом полного истребления, Кортес не мог остановить наводнение ненавистных ему воспоминаний, которые хлынули в его измотанный разум. Среди бумаг, усыпающих его стол, налитые свинцом глаза Дэйна упали на долго игнорируемые доклады Адептус Арбитрес об увеличении культистской деятельности. Невероятные сообщения о поклонениях Хаосу, которые так стремительно расцвели от нескольких изолированных инцидентов в пустошах в полномасштабное еретическое восстание, были бесспорным свидетельство бездействия Кортеса.

— Знаки были всегда здесь, все здесь! — вопил он, раскидывая отчеты из его стола. В глубине сердца Кортес знал, что, в некотором роде, Тенебрэ повинна в определенном развращении, роспуске чувств. Он чувствовал усталость духа, который оставил такие сложные формы жизни как люди, жаждущие перемен. Кортес предполагал, что такая примитивная окружающая среда как на Тенебрэ, могла привести к соответственно слаборазвитому духовному климату среди людей.

Независимо от причин его пребывания на должности губернатора Тенебрэ он видел, что почитание Императора все дальше скользило в бессмысленную абстракцию, и нашептывания Ока Ужаса становились еще более настойчивыми. Теперь конец был близок, и Кортес с ясностью увидел, что могло привести к нему. Дэйн получил некоторое облегчение от осознания своего бессилия в решении этого вопроса. К сожалению, это понимание никак не извиняло его обязанностей, которыми он пренебрег.

Кортес был уверен, что в глазах человечества, он будет считаться виновным, возможно даже замешанным, в бедствии, которое случилось с его планетой.

— Они сделают свои собственные выводы, — стонал Кортес. Он понимал, что в другом месте Галактики сильные мира сего, несомненно, увидят неблагоприятные подтексты в том, почему он не предпринял очевидный и законный курс действий. То есть, почему он не призвал Инквизицию.

— Еретик Кортес! — кричал он. — Кортес, раб Хаоса!

Дэйн замучил себя мыслью, о том, как он войдет в историю, все же он был человеком, и подвержен человеческой гордости. Потерять Тенебрэ — это одно, потерять жизнь — другое, но потерять свое имя и достоинство было совершенно иным.

Резко опустившись в свое высокое, кожаное кресло, Кортес вспомнил день, когда огромные, причудливые десантные корабли Космодесанта, покрытые ненавистной иконографией Богов Хаоса, вышили из Варпа и вторглись на орбиту Тенебрэ.

Десантные боты лились целыми потоками к поверхности планеты. Теперь те, кто были на них, наводняли Полынь: искривленные, злобные машины, существа, которые оставляли за собой ужас и моря крови.

— Почему? Скажите мне почему? — просил он ответа у пустого воздуха. — Этот захолустный мир, возможно, ничего не значит…, но это — мой дом! — Отчаяние нахлынуло на его сознание, и мучительные рыдания выплеснулись градом слез. — Почему я когда-то приехал сюда! Почему?

Много лет назад, когда ему предложили пост губернатора Тенебрэ, он согласился с удовольствием. Ничего не значащий мир на задворках Вселенной. Место где, наконец-то, можно обрести спокойствие и счастье. Место, где можно забыть о военной службе и ужасах, которые он видел. Оно стало местом страха и смерти.