Вог выбрал Полынь, чтобы увековечить победу сил Хаоса, и Кортес поразился голосу Отступника, который пронесся по всей площади. Его слова были абсолютно ясны Дэйну. Неблагозвучные слова, произносимые Отступником, покрывали широкий спектр звука и сопровождались жутким пением. Из губ единственного существа срывался звук, полный мучений миллионов проклятых душ, вырывающийся, будто из преисподнии. Такова была Элегия Пандемониума, развращенного хора адептов Несущих Слово.
— Те легковерные дураки, которые ежедневно возносят мольбы их гниющему Императору, преуспели бы, если поклонились слову Лоргара. — Голос Вога, с насмешкой отдавался в сердце Кортеса. — Мы предлагаем наше вероисповедание, поклонитесь истинным богам, которые управляют делами смертных. Не смертному, делами которого управляет заблуждение, что он — божество.
Разноголосие и ужасное произношение слов разрушали душу Губернатора своими мерзкими, лишенными тональности отражениями. Кортес корчился, задыхался, пытался заблокировать этот звук, сжимая побелевшими руками уши. Опустившись на колени на пол кабинета, Дэйн Кортес бился в конвульсиях, дрожа в рыданиях, пытаясь отрицать услышанное. Все было кончено, и для него не будет никакого искупления.
Тон обращения изменился. Убаюканный тихим гудением белого шума, создаваемого Несущими Слово, Кортес как будто в гипнозе вновь подошел к окну.
Внимание Дэйна привлекло тело, лежащее далеко внизу от него. Оно было в углу передней части площади, где Вог произносил свою ужасную речь. Еще одно немое доказательство неудачи уставшего и испуганного старика. Недавно оно было молодым солдатом Империи, который пал, пытаясь защитить здание Администратума.
— Ригель Кремер. Это имя всплыло у Кортеса в памяти, но губернатор был слишком опустошен, чтобы оплакивать еще одного знакомого человека посреди такого злодеяния. Сейчас имя казалось ему несущественным. Его сознание было полностью поглощено пением внизу. Внезапно Кортес заметил на рванных, влажных краях ран Ригеля какую-то игру света.
— Красота или ужас? — Резко проговорил старик. Он заметил, если смотреть под определенным углом, то на вид теплая зараженная плоть выглядела почти красиво.
— Ригель? — позвал Кортес, как будто ожидая ответа от трупа внизу. — Ригель, как скоро твоя пунцовая красота уступит место мокрым и вязким оттенкам гниения? Черные некротические жидкости, не идут ни в какое сравнение, с твоими привлекательными сочащимися гноем ранами.
Влажные глаза Кортеса потускнели, чужие мысли истощали его волю, погружая острые когти, слой за слоем снимали все человеческое, что в нем оставалось.
Что теперь, Ригель? Ответь мне! Я тебе приказываю, будь ты проклят! — Пальцы Кортеса заскребли по окну, когда голос Отпеватель вновь загудел над городом. — После того как разложение коснулось того куска мяса, которым некогда был ты, Ригель, что тогда? Он пригрозил пальцем телу внизу. — Позволь мне рассказать, тебе молодой Кремер, позволь мне рассказать тебе! — кричал он, и слюни брызгали изо рта и падали прямо на стекло перед ним. — Твоя трижды проклятая плоть даст новую жизнь. Да, да, Ригель, очень скоро кладки яиц вокруг твоих глаз и рта разорвутся, бактерии разложат твое тело на питательные вещества, чтобы размножиться, превратят твое тело в маленький инкубатор.
Кортес резко отскочил от окна и закричал в ужасе и мучениях. Его потрясли еретические мысли, которые появились у него в голове. Он понимал, что так или иначе гудящий голос ложного священника проникает в его сознание и соблазняет его. И он так легко уступил ему.
Слезы позора горели на морщинистых щеках.
Гнев сверкнул в глубинах измученного сознания. — Все это приведет только к возвышению Хаоса? На Дэйна напал мучительный поток воспоминаний. Они обрушились на него, будто пытаясь избежать его развращенного сознания.
Вся жизнь пролетела перед глазами Кортеса. Разочарования и новые надежды. Но самым жестоким из них было, когда он впервые предстал перед ужасами военной службы. Он ушел из Имперской армии, чтобы на посту губернатора попытаться улучшить жизнь людям.
— Лучшая жизнь! Всего, что я хотел, было лучшей жизнью! — рыдал он. — И это то, как могущественная Империя отплачивает мне сейчас?
— Это тупик. Это неизбежность. — громко выл Кортес. В приступе безумия, поднимая свой стол и роняя драгоценные артефакты и украшения на пол, которые тут же растаптывал. — О, Император, где Ты теперь? Ты оставил меня?
Сожаление, разочарование и страдание ушли во взрыве ослепления всепоглощающего гнева. О, как слепо он был предан беззаботной судьбе. Ревя как загнанное животное, Кортес колотил по стеклу кулаками.
Где мой Император? — выл он.
«И как сейчас Император может помочь моей замученной душе»? — думал он горько. Его лицо побагровело от беспомощного гнева. Подбежав к аккуратно расставленным полкам, Кортес одним движением скинул все содержимое. Медали различных кампаний, в которых он участвовал, различные принадлежности его кабинета, все это покатилось по полу.
— Предатель здесь Ты! — вопил он, обвиняюще воздев руки к небесам. — Заблуждающийся, гниющий монолит!
Медали еще гремели по полу с обреченностью, которая навела Кортеса на мысль, что он потерял последние остатки преданности и веры в Императора.
— Теперь я остался один!
В момент самого глубокого предательства, самого глубокого одиночества, самого глубокого отчаяния, Дэйн Кортес возненавидел все с такой силой, которая могла уничтожать миры.
— Почему Ты оставил меня? — кричал он — Почему?
Происходило что-то странное, красный движущийся туман начал появляться в кабинете. Кортес с удивлением наблюдал, как, туман пронзил зыбкую материю, разделяющую пространство и время. Гнилая вонь ворвалась в пазухи носа губернатора, неясные очертания начали образовываться из ниоткуда.
— Нет! — воскликнул он, его пронзительный голос был обращен одновременно всем богам человечества и Хаоса.
Ужасный жуткий, дразнящий смех ворвался в его череп. Это было единственным ответом на его мольбы.
Открывались врата Варпа.
«Слишком поздно, — понял Кортес, — чего бы я ни делал». Насилие над его раздраженным сознанием и мыслями открыло путь для бесноватых слуг Кхорна, бога кровопролития и резни. Только что уничтожение Тенебрэ вступило в завершающую фазу.
Темно-красный свет запылал ярче, и ворота расширились, позволяя существам гуманоидного типа с гладкой красной кожей, появиться в нашем измерении. Мускулистые и пугающие они ступили в кабинет, с осторожностью как бы привыкая к новым незнакомым звукам и ощущениям нашей реальности.
Удивленный и испуганный Кортес попятился, его рот был широко раскрыт в немом крике.
Безгубые рты были заполнены рядами блестящих, острых как бритва клыков. Ноздри затрепетали, вдыхая запах его страха. Демонические глаза уставились на него, сверкая хищным светом. Они не оставили путей для побега, их питала непреодолимая жажда крови. У кровопускателей, низших демонов Кхорна, были зазубренные черные мечи, зачарованные самой смертью, дабы порабощать души несчастных для их хозяина.
Старик шарил по поясу в поисках лазерного пистолета, когда как страшные создания скинули оковы исчезающих врат Варпа. Усмехаясь, они начали продвигаться к тяжелому деревянному столу, их длинные языки клацали по подбородкам в предвкушении убийства.
Кортес знал без сомнения, что его ожидало.
— За что? — жаловался он, невнятно бормоча в бреду граничащим с безумием.
Смерть приближалась, и она сопровождалась сильным запахом серы.
— Нет! — закричал он, и кровопускатели зашипели от возбуждения. Сильный запах ужаса был для них таким лакомым кусочком.
— Нет! Никогда! — кричал Кортес, встав возле дальней стены своего кабинета.
По мере того, как приближались демоны, единственно правильное решение начало формироваться в голове Кортеса. Несмотря ни на что, губернатор нашел в себе силы для последнего шага.
Он решил, что не достанется никому. Ни Империуму, ни Хаосу. Ответ был очевидным. Настолько очевидным, что он улыбнулся, отстегивая клапан кобуры.
