— Все под контролем, — пробормотал он Кьоргу сквозь топот и лязг сапог Арбитрес, которые начали расходиться по палубе и всему кораблю.

— То есть?

— Я со всем разобрался. Я знал, что смогу найти способ уравновесить их преимущество.

— Д'Лесте, о чем конкретно ты пытаешься сказать?

Кьорг оглянулся через плечо: к ним приближались Занти, Халпандер и Тразелли. Д'Лесте сделал им жест, и маленькая группа отошла с пути потока мрачных арбитраторов.

— Диобанн! — быстро сказал Д'Лесте довольным шепотом. — Что бы ни случилось со старым чудилой, я думаю, что тот поддельный образец крови, который он с собой увез, не принес нам особой пользы. Конечно, еще должен быть другой образец от Варрона, но тут нам помогли варп-бури. Он задержался и, как я думаю…

— Он задержался и теперь все равно не нужен, — перебила Занти. — Потому что в последние несколько дней этим Механикус что-то ударило в голову, и они ничего не собираются делать. Не будет никакого анализа крови и едва ли будет анализ тканей, к которому мы готовились, что для нас, что для наследника. Обман Диобанна, возможно, и не сработал, но мне кажется, что он каким-то образом настолько все взбаламутил там, внизу, что это сыграло нам на руку.

— Но все-таки, — вставил Кьорг, с удовольствием глядя на удрученное лицо апотекария, — с чем же именно ты разобрался, Д'Лесте?

— Я использовал некоторые из твоих ресурсов, Кьорг, — ответил Д'Лесте с таким же сарказмом. Кьорг попытался сделать вид, что знал, что Д'Лесте отдавал приказы его людям. — Было не так уж сложно выяснить, когда прибыл корабль, везущий кровь Варрона, и где он пришвартован. Он влетел прямиком в систему и выгрузился на самом Кольце, не знаю уж, у кого были такие связи, чтобы это провернуть, но нам бы тоже стоило ими обзавестись, — Д'Лесте говорил все громче, снова приходя в возбуждение. — Я нашел в ведомстве Кьорга всевозможные контакты и без проблем добрался до агента, который мог бы передвигаться по Кольцу.

— Думаю, мы понимаем, к чему ты клонишь, Д'Лесте. Ты позаботился о прикрытии, — Тразелли многозначительно кивнул в сторону Арбитрес, которые расхаживали по остальной части помещения. Никто их, судя по всему, не услышал, но Д'Лесте понял смысл и понизил голос.

— Все, что я хотел сообщить: я удостоверился, что одна конкретная возможность, представляющая собой вероятную, хотя и малую угрозу, теперь отрезана. Я собираюсь проинформировать об этом Гайта и Бехайю, когда они закончат разговаривать с, э, командующим.

— Есть идея получше, — сказала Занти. — Ты отправишься к постели наследника и как можно лучше удостоверишься, что он доживет до слушания. Все это устранение вероятных угроз ни к чему, если наш претендент будет мертв к тому времени, как мы туда заявимся.

Пристыженный Д'Лесте прикоснулся рукой к своей шапочке и заторопился прочь.

— Что случится, если он умрет?

Кьорг предполагал, что даже если Петрона не восстановится после обработки, он, по меньшей мере, еще сможет участвовать в слушании.

— Тогда будем импровизировать, — ответил ему Тразелли. — Насколько мы можем сказать, Варрон притянул на свою сторону довольно большой синдикат, и у него слишком мощная поддержка, чтобы мы могли его приручить. Может быть, нам придется так или иначе забрать его силой и каким-то образом лишить его этой поддержки. У нас с Занти есть планы насчет этого. Возможно, и тебе стоит подумать, есть ли у тебя хоть какая-то возможность помочь.

— Разумеется, коллега, — с поклоном сказал Кьорг, игнорируя открытое оскорбление. — Все сводится к тому, чтобы победивший наследник оказался в правильных руках. Фактически, я собираюсь сей же миг приступить к преследованию этой цели.

Он ушел. Его разум напряженно работал, и он едва замечал отряды арбитраторов, наводнивших залы и палубы «Обещания». У него было мало времени. До слушания осталось недолго, совсем недолго.

Прибытие было совсем не таким, как в мечтах Варрона Фракса.

Раньше он представлял себе, как полетит в Августеум в роскошном челноке, как он будет идти по улицам квартала Адептус под руку с женой, а впереди будет бежать их сын, как по дороге они будут любоваться минаретами дворца Монократа и величественным шпилем Собора. Они предстали бы перед Арбитрес, как когда-то его отец, как на одной из гигантских картин в его поместье на Гунарво. Она изображала Хойона Фракса в луче золотого света, падающем из высокого окна; он стоял благородным профилем к зрителю, возложив одну руку на хрустальный купол, под которым лежала раскрытая книга хартии.

Реальность нисколько не походила на эту фантазию. Он огляделся — вокруг был длинный узкий пассажирский отсек дромона, который выслали за ними Адептус Министорум. Всего четыре метра шириной, в два уровня высотой, за стенами — обычные лестницы, ведущие к внешним галереям, окна которых выходили обратно на пассажирскую палубу. Обстановка состояла в основном из скамей вдоль стен — помещение больше походило на переулок между зданиями, чем на комнату на борту космического корабля. В рециркулированном воздухе сохранялась небольшая примесь благовоний, оставшихся от священников и Сестер, предыдущих пассажиров дромона.

Их присутствие поначалу казалось подлинным благословением, миссией милосердия. По краям многих систем кружили миссионерские суда, готовые исцелить и духовно поддержать экипажи прибывающих кораблей, которые претерпели тяжелый варп-переход, и Варрон был очень рад встретить здесь один из них.

Когда на борт взошел толстый священник, который обратился к нему по имени, Варрон удивился, но не встревожился. Однако он почувствовал холод, когда за священником проследовала сестра-палатина с зоркими глазами и выбритой головой, и он увидел под ее пурпурно-черной мантией пистолет того же металлически-серого цвета, что аквила на ее шее и цепь вокруг талии, говорящая о статусе. Отправляясь на суд Гидрафура, он не взял с собой жену и ребенка — Ксана лишь сказала ему «Исполни свой долг, муж мой, я горжусь тобой», Дрейдер обнял его, а потом Сестры эскортировали его прочь.

Теперь он с подавленным видом сидел в конце пассажирского отделения рядом с Рикой. Поодаль расположилась Домаса, молчаливая и сгорбленная. В начале этого перелета он впервые увидел ее по-настоящему испуганной. Из-за Сороритас и их мрачной репутации касательно отношения к мутантам, включая и навигаторов, она натянула капюшон на голову и опустила рукава, так что под красно-коричнево-черной тканью практически ничего не было видно. Она выглядела так, словно молилась, но, как подумал Варрон, она скорее сожалела о том, что оставила Черрика на борту «Ганн-Люктиса».

— Домаса, — прошипел Варрон, но не получил ответа. Он придвинулся ближе. — Домаса!

Капюшон медленно повернулся к нему.

— Заткнись, Варрон, я думаю.

— О чем?

— О том, как мы сможем справиться с этой ситуацией, безмозглое ты ничтожество. Я не могу поверить, что раньше не возникало такой проблемы, однако такое наверняка случалось, потому что хартия все еще в ходу, но я недостаточно знаю историю, чтобы знать это наверняка, поэтому мне приходится импровизировать. Если ты не можешь добавить ничего полезного, то вот тебе мое сердечное соизволение поживее оставить меня в покое.

Варрон не слышал никаких известий о Йиморе, но видел, что Домаса с пугающей скоростью восстановилась после варп-путешествия, и эту Домасу он едва ли мог узнать. Не та любезная и утонченная аристократка, которая приехала к нему на Гунарво, и не та больная и истощенная женщина, которую он видел в путешествии. Это, как он предполагал, была та самая Домаса Дорел, которая жила под первыми двумя личинами — сплошная сталь и яд.

— В смысле, Министорум? Я помню, как мой отец однажды перевозил для них реликвии, когда я был очень юн. Мы влетели в военную зону в Офидианском секторе, куда не могли проникнуть санкционированные торговцы, и привезли на Авиньор камни из какого-то старого храма, чтобы из них сделали алтари. Это все, о чем я знаю.