При этих словах Игнис поднял голову.

— Я бы этого хотел.

— Потерпи, и все увидишь, — пообещал Ваун.

Тюрьма походила на памятник устрашению. На ее внешних стенах не было ни одного окна, только узкие прорези, через которые управляемые когитаторами автоганы следили за открытой площадью вокруг здания. Медные орудия начинали жужжать и пощелкивать, когда люди попадали в поле видимости, всегда готовые выпустить град пуль в беглецов или нарушителей.

Таковых, разумеется, никогда не было. Центральный район Норока являлся образцом благочестия и законопослушания, и если бы не активность менее дисциплинированных граждан других районов города, местным силовикам не оставалось бы ничего другого, как начищать силовые булавы да маршировать на парадах. Часть силы, что сдерживала население от нарушений, давали сами здания. Стоило лишь поднять голову и взглянуть на конусообразную конструкцию, всю поверхность которой покрывали рельефы с изображениями зверств.

Исправительное заведение являло собою миссионерское произведение искусства огромных масштабов. Каждый этаж украшали скульптуры представителей Императора: арбитров, космических десантников, инквизиторов, боевых сестер и многих других, убивавших и очищавших тех, кто нарушил имперские законы и учения. Наряду с заключенными, осужденными по большей части за изнасилования и детоубийство, попадались те, кого сажали за мелкие кражи, ложь и опоздание на работу. Каждый без исключения преступник показывал должное раскаяние в своей виновности, в полной мере испытывая на себе страдания от возложенного на него бремени воздаяния. Из установленных на самой вершине конусообразного здания громкоговорителей доносились суровые гимны и строгие проповеди, повествующие о природе преступлений. Все здание служило предостережением для тех, в чьи умы закрадывались мысли о преступлении.

Сестра Мирия направилась через площадь к тюрьме. Рядом шла Кассандра, а в двух шагах позади — госпитальерка Верити.

— Ее присутствие действительно необходимо, старшая сестра? — еле слышно спросила Кассандра.

— Лишняя пара глаз пригодится, — ответила Мирия, хотя это было слабым оправданием. Если бы ей требовался еще один наблюдатель, проще было бы взять с собой Изабель или Порцию. С появлением Верити у Мирии возникли внутренние противоречия, чувство долга перед Летой тяготило ее. В некотором роде она даже ощущала, что только госпитальерка может освободить ее от этого. «Моя собственная вина говорит во мне?» Старшая сестра прогнала эти мысли прочь. Верити хотела видеть человека, который помог Вауну убить сестру, и Мирия не видела причин отказывать ей.

У ворот их ждал силовик с шевронами ветеран-сержанта на служебной броне, который молча провел троих посетительниц через тюремные посты безопасности. Другие силовики отвлекались от своих дел, чтобы поглазеть на проходящих мимо сестер. В их взглядах не было ни почета, ни уважения: стражи порядка лишь издавали плохо скрываемые смешки, ухмылялись и перешептывались, посмеиваясь над женщинами, на глазах у всех упустивших пресловутого псайкера.

Кассандра скривила губы, и Мирия поняла, что та готова разразиться гневной репликой, но сдерживает себя. Старшая сестра покачала головой, заставив улечься мысли подруги. У них были более серьезные дела, нежели выслушивать мнения простых полицейских.

— Мы держим их изолированными, — сказал сержант силовиков. — С момента поступления к нам двое уже погибли.

— Как? — удивилась Верити.

Сержант иронично посмотрел на нее.

— От ран, полагаю. Упали с лестницы.

— Вы допрашивали их? — Мирия оглядела двери камер, когда они вошли в квадрант заключения.

— Ничего путного мы от них не узнали, — признался силовик. — В основном плачут о своих женах и детях, — скривился он. — Взрослые мужчины, некоторые даже мочились в штаны и кричали, как младенцы. Жалкое зрелище!

— Им известна цена, которую они заплатят за то, что отвернулись от блага Императора, — сказала Кассандра. — Ничего, кроме смерти.

Сержант кивнул.

— Хотите видеть их всех или кого-то конкретного? Ручаюсь, ничего путного вы не узнаете. — Он вручил Мирии веер перфокарт и подал знак другому солдату-силовику открыть тяжелую стальную дверь камеры допросов.

Она бегло просмотрела имена.

— Вот этот, — произнесла она через миг, постучав пальцем по потертой карте. — Приведите его к нам.

Сержант и солдат вернулись с мичманом Ворго, неся его на себе, как кусок мяса. Мертвенно-бледное лицо матроса было сплошь покрыто синяками и ушибами, но даже распухшие полузакрытые глаза не смогли скрыть в его взгляде ужас, который он испытал при виде боевых сестер. Ворго вяло захныкал, когда силовик принялся заковывать его в грязные бронзовые кандалы, свисающие с потолка над дренажной решеткой в центре комнаты.

Мирия покосилась на Верити. В сестре-госпитальерке боролись два противоположных чувства: сострадание к избитому несчастному человеку и ненависть к его деяниям. Старшая сестра подошла ближе, в круг света биолюминесцентной лампы над головой.

— Помнишь меня, не так ли?

Ворго судорожно кивнул.

— В таком случае позволь объяснить, что тебя ждет. Не будет никакого суда, апелляций и надлежащих правовых процедур. — Она обвела рукой служителей закона, находящихся в камере, и тюремные стены вокруг. — Тебя не будут слушать судьи, ты можешь не ждать помощи от «Меркуцио», — рассудительно пояснила ему Мирия. — Ты содействовал и участвовал в убийстве Сороритас, сговорившись устроить побег колдуну-террористу. Ты принадлежишь Сестрам Битвы, и мы сделаем с тобой то, что сочтем нужным. У тебя нет ни прав, ни голоса, ни защиты. Единственное, что ты можешь выбрать, — способ своей кончины.

Ворго хныкнул и промямлил что-то неразборчивое.

— Ты когда-нибудь видел аркофлагеллянтов, Ворго? — Мирия подала Кассандре знак, и боевая сестра привела болтер в состояние готовности. — Давай я расскажу тебе о них, — ее голос обрел холодные, стальные нотки. — Волею Императора тех, кого признают виновными в ереси и подобных преступлениях, забирают на службу к нам, тем, кто охотится на ведьм. Хирургеоны и госпитальеры приспосабливают их к новой жизни с помощью хирургии и дрессировки, цепляют на них шлемы приручения и вживляют лоботомические пробки в мозги.

Для пущего эффекта она постучала пальцем по лбу Ворго.

— Представь себе. Твои конечности удалены, заменены искрохлыстами и комплектами когтей. На месте вынутых из черепа глаз стоят цветные стекляшки. Твое сердце и органы работают на стимулирующих инъекторах и невропатических препаратах. И после всех этих операций остатки твоего притуплённого разума будут служить на благо Империума во всей красе своего нового тела. По первому слову моей команды ты будешь охотно бросаться в пасть ада. Ты станешь полумеханическим берсерком, обреченным на долгую, долгую смерть. — Когда она кивнула Кассандре, та прицелилась в голову Ворго. — Есть и другой путь, он чище и короче… Но он только для раскаявшихся. — Мирия выдержала паузу, стоя перед заключенным. — И я позволю тебе пройти по нему, если ты скажешь мне, на кого работаешь. Что побудило тебя освободить Торриса Вауна?

— Кого? — заговорил Ворго, с трудом проговаривая каждое слово. — Не знаю никакого Вауна.

— Ты играешь со мной? — прорычала Мирия. — Я ведь могу предложить свое милосердие и кому-нибудь другому. Живо отвечай, почему ты освободил Вауна?

— Не знаю Вауна! — внезапно закричал матрос. — Моя дочь. Что ты, сука, сделала с моей дочерью?

— О чем это он? — спросила Верити.

Сержант силовиков приблизился, сдвинув брови.

— Ну вот, опять. Как я и говорил, вопит про свою семью, как и прочие. Ни от одного из этих ничтожеств не получить нормального ответа.

Верити взяла перфокарту, содержащую информацию о Ворго, и поднесла ее к свету.

— Данные из имперской переписи утверждают, что у этого человека нет семьи. И никакой дочери.