Мирия выхватила у него красную бумагу.

— Тогда скажите мне, сэр, почему вы здесь, а не внизу? — она указала большим пальцем на схватку под ними.

Лицо торговца залилось краской смущения.

— Я… Я был счастлив преподнести церкви солидное денежное пожертвование от себя.

— Так вы купили себе выход из положения монетой? Как повезло, что у вас в казне достаточно денег, — презрительно усмехнулась она. — Если бы другие были так же удачливы.

— А теперь послушайте, — возразил дворянин, пытаясь поддержать свой статус старшинства. — Те, кто выдерживает Благословение, восхваляются и вознаграждаются. Наши лучшие хирургеоны занимаются ими после боя, а тех, чья стойкость оказывается меньшей, хоронят с честью!

Едва способная сдержать свой гнев, Мирия отвернулась, и ее рука бессознательно опустилась на кобуру плазменного пистолета. Звуки яростного сражения заставили ее напрячься, пробудив старые боевые инстинкты.

— Селестина! Селестина! — закричал кто-то из свиты торговца, и имя тотчас было услышано и повторено толпой.

Крылатая, сверкающая золотом фигура появилась из потайного люка в стене собора и пролетела над амфитеатром, пикируя подобно хищной птице.

Верити смотрела на девушку, одетую как живая святая и парящую над залитыми кровью песками, шкивы массивного устройства за ее спиной охватывали прозрачные кабели, идущие к механизму на подвесных платформах. Рабочие в серых костюмах дергали за рычаги и тянули за веретена, управляя ею, как марионеткой, отчего ее крылья из бумажных перьев трепетали и хлопали на ветру. Тяжелый медный ореол покачивался над ее головой, светясь желтоватой биолюминесценцией. Кроме того, она несла увеличенную копию священного оружия Селестины — Пылающего клинка, закрепленного у нее на руке.

Устройство под ее талией выплюнуло струйки бумажных лент, на каждой их которых было напечатано благочестивое обращение и церковное засвидетельствование. Люди в толпе дрались, пытаясь поймать их в воздухе при порывах ночного ветра.

Псевдосвятая пролетела низко над землей и рубанула мечом по головам и туловищам десятка людей в эльдарских костюмах. Меч был фальшивкой и потому слишком тупым, чтобы рассечь плоть, — при ударе он либо оглушал, либо ломал кости и сбивал с ног.

Верити смотрела на это и чувствовала отвращение. Она не испытывала головокружения при виде пролитой крови — это было привычно, — но зловещий театр вызывал у нее схожие чувства. На лунах, где Верити работала в больницах приютов, она слышала истории о многих вещах, которые делают на Неве во имя Императора, — но подобные истории всегда изобиловали на дальних мирах, и сестра Верити никогда не верила слухам и измышлениям. Теперь она сильно жалела, что не придавала им значения. Пренебрежительные забавы с человеческими жизнями в этой игре потрясли Верити до глубины души, пробудив в сердце слова клятвы ордену Безмятежности и ее долга как сестры-госпитальерки. Той самой клятвы, которую она принесла, вступая в сестринство: Прежде всего — не вредить верным Императору. Разделять боль тех, кто почитает Его, причинять ее лишь тем, кто противится Свету Его.

— Это жестокая вселенная, — услышала она замечание торговца, обращенное к одному из его друзей. — Не случайно наша церковь и фестиваль отражают эту правду. В конце концов, если бы в этот день не проливалась кровь, как бы мы могли показать нашу преданность Императору?

Внезапная суматоха отвлекла ее. На располагавшейся чуть ниже платформе люди в сером переполошились. Старый изношенный металл громко треснул, и тросы высвободились, резанув одного из людей поперек груди и швырнув другого через поручни платформы вниз, навстречу смерти. Девушку, игравшую Селестину, внезапно резко дернуло на лету, и она повисла, как пойманная на крючок рыба. Прикрученный к ее руке меч безвольно болтался, и Верити в ужасе увидела, как прозрачные тросы обвились вокруг ее головы и шеи. Она не знала, беспокоит ли это находящихся на трибунах людей и поняли ли они вообще, что происходит. Верити лишь отчетливо видела лицо переодетой девушки, искаженное гримасой ужаса, — она корчилась от удушения.

Сестра Верити бессознательно среагировала и перепрыгнула через край балкона. Царапнув ботинками по камню, она соскользнула вниз по фасаду собора и приземлилась на платформе. Не медля, подбежала к повисшей девушке, прежде чем поняла, что Мирия ее зовет.

Торговец со свитой взорвались смехом, когда госпитальерка спрыгнула, и Мирии потребовалось много самообладания, чтобы не отправить одного из них следом за ней. Одарив их сердитым взглядом, она помчалась вниз к платформе, выкрикивая имя Верити, но та, кажется, не слышала ее, намереваясь помочь несчастной девушке, запутавшейся в тросах под платформой.

От ударившихся в панику рабочих, которых не убило разорванными канатами, было мало пользы, и она растолкала их в стороны. Платформа застонала и заскрипела под ее шагами, со старых шарниров посыпалась пыль. Сломанный шкив завизжал, подобно умирающему животному, и Мирия вскинула руку, ухватившись за поручни, — платформа стала крениться. Каркас был ветхим и изъеден ржавчиной.

— Верити! Тут опасно.

Госпитальерка успела подтащить девушку и теперь освобождала ее. Лицо той было мертвенно-бледным, когда Верити начала разматывать тросы, оставившие кровоподтеки на шее.

— Кажется, она еще жива…

В ответ платформа издала пронзительный стальной скрежет и резко наклонилась. Наряженная девушка неожиданно выпала из захвата Верити, и Мирия подалась вперед, схватив госпитальерку прежде, чем та отправилась вслед за спасаемой. Их руки встретились, боевая сестра сгребла Верити за рясу, как вдруг платформа разлетелась на части.

Ей было много столетий, и ее содержали в исправности настолько, насколько это было возможно. Однако мастера и техники не занимали лучшие места в кастах Невы или хотя бы в амфитеатре Лунного собора, а посему никогда не хватало рабочих рук, чтобы обслужить все церковное оборудование. Стальные обломки и тела полетели вниз, врезавшись в толпу ложных эльдаров прямо в центре арены.

Костяшки Галатеи побелели, когда она сжала каменную балюстраду.

— Именем Катерины, что она творит?

Стоящая рядом сестра Рейко посмотрела через маленький монокуляр.

— Несчастный случай, канонисса? Не думаю, что это умышленно…

— Какое интересное развитие событий, — слова приближающегося губернатора Эммеля прервали речь Рейко. Его свита шла за ними, а лорд-диакон следовал рядом. — Моя дорогая канонисса, если ваша боевая сестра хотела принять участие в играх, она могла попросить об этом.

— Губернатор, боюсь, произошло недоразумение, — быстро заговорила Галатея. — Полагаю, вам следует приостановить выступление?

Эммель нахмурился.

— Хм, это будет не очень благоразумно. Правила празднества вполне четкие. Сцена должна играться до конца без прерывания. Будет много недовольства, если я попытаюсь это сделать.

— Возможен даже бунт, — добавил декан Веник.

Губернатор поднес к своему уху ладонь:

— Послушайте, канонисса. Вы слышите? Люди восхищены. Они думают, что это сюрприз взамен колдуна, которого мы им обещали.

— Возможно, что никакое это не недоразумение, — добавил Ла-Хайн. — Пути Бога-Императора неисповедимы.

Эммель кивнул и зааплодировал:

— О, да-да. Вероятно, вы правы. — Его глаза засветились от подобной мысли. — Я поражен — настоящая Сестра Битвы на сцене! Что за игра теперь будет!

— При всем уважении, губернатор, сестра Мирия, возможно, ранена, и она там не одна. Сестра Верити — госпитальер, и от нее мало толку в бою, — непреклонно продолжала Галатея.

Ла-Хайн спокойно кивнул, приняв это замечание:

— Я уверен, Император придаст ей сил, дабы она смогла отстоять честь своего призвания.

Мирия вылезла из-под обломков деревянных декораций и содрогнулась от приступа боли: ее правая рука была вывихнута. Стиснув зубы, она перехватила свое правое запястье левой рукой и резко дернула. Послышался противный хруст, и мгновение острой боли прошило тело. Она игнорировала боль и, ощутив металлический привкус во рту, сплюнула кровью.