Стабберные заряды прогрохотали над ухом псайкера, но тот не обратил на них внимания. Он чувствовал, что на него направлены взгляды других псайкеров; в полумраке можно было разглядеть, как сквозь смотровые щели дверей камер на него глядит множество утомленных глаз.

«Приготовьтесь, братья, — мысленно обратился к каждому Ваун. — Вы почти на свободе».

Медлительные оружейные рабы начинали собираться вместе и готовить общий план атаки. Ваун слышал, как они передают друг другу приказы на машинном коде, издавая при этом металлический стрекот. Пройдя мимо дымящегося тела, он увидел, что второй смотритель стоит на коленях, опершись на руки и желая улизнуть через тоннель. Ваун сгреб его за одежду и развернул к себе. Гротескные ожоги покрывали розово-черную массу лица жреца, а его руки превратились в опухшие клешни. У этого тоже было при себе кольцо с ключами, и Ваун присоединил их к уже имевшимся у него. Смотритель попытался что-то произнести, но его разодранное горло не сумело воспроизвести ни звука, только невнятный хрип. Ваун свирепо пнул его в горло, сломав шею и оставив задыхаться.

Сервиторы-стрелки застали его, когда он уже встал за широкий пульт управления когитатора. Ваун вставил ключи в двойные щели. Обычно, чтобы провернуть два ключа одновременно, требовались два смотрителя, но психические способности Вауна легко заменяли лишнюю пару рук из плоти и крови. Оба ключа разом провернулись, один рукой, другой — с помощью телекинеза, и загремевший набат оповестил об открытии дверей камер. Сервиторы растерялись и начали водить дулами орудий по сторонам, когда одна цель, стоящая за пультом, дополнилась десятками других, вырвавшихся из заточения. Ваун запрокинул голову и расхохотался, когда массивные механические рабы были буквально сметены и разорваны на части разгневанными псайкерами.

Он наблюдал, как, подобно зверью, бьются его старые братья. Скудное пополнение, отметил он, вряд ли хотя бы один из них со своими ментальными навыками мог встать на один уровень с теми, кого он нанял до событий на Грумбридже. Тот же самый тупоголовый Ринк или Эбб в сравнении с ними выглядели непревзойденными мастерами своего дела. У этих же напрочь отсутствовала дисциплина и ни грамма самообладания, которого Ваун требовал от своих людей. Столь малым количеством им не выстоять против организованных сил диакона. Тела этих несчастных глупцов в тех местах, где фазовое железо тюремных камер прикасалось к ним, покрывали рубцы, но польза от псайкеров все равно была. Лучше иметь армию крыс, чем не иметь ее вообще.

— Собратья, — воззвал он, наполнив едкий дымчатый воздух своим возгласом. — Здесь полно оловянных болванов и множество смотрителей в придачу. — В ответ послышались энергичные возгласы беглецов. — Сейчас самое время вернуть должок мерзавцу Ла-Хайну. Вы готовы помочь мне восстановить справедливость?

— Да! — выкрикнули они, выдирая оружие сервиторов из их телесных креплений и разбегаясь по туннелям. Ваун захохотал снова, но общий шум быстро заглушил его смех.

Вместе с запахом горелого мяса в тюремную яму начал просачиваться оседающий к ногам дым. Мирия быстрым жестом приказала Верити отойти назад, к черной каменной стене, и скрыться в тени. До них стал доноситься грохот ружейного огня, потрескивание пламени и крики боли. Металлическая решетка над ямой задребезжала, когда по ней прошел отряд сервиторов-стрелков, выпускающих на ходу стабберные снаряды.

— Это он, — прорычала Мирия. — Узнаю голос. Колдун вечно цепляется за жизнь, как паразит!

— Не понимаю, — отозвалась госпитальерка. — Что ему понадобилось в подземельях?

Взгляд Сороритас был прикован к прутьям решетки над головой, а пальцами руки она продолжала перебирать бусины своего церковного венчика. Черные жемчужины сходились на узкой инсигнии в форме литеры «I», украшенной строгим черепом: эмблемой охотников на ведьм.

— Ты сама слышишь его слова. Он объединяет их и подстрекает. Как зажженный факел, поднесенный к баку с прометием.

Словно в подтверждение ее слов, над головой пронесся всполох огня, а следом — смотритель в горящей рясе.

Верити побледнела от затихающих предсмертных криков жреца.

— Кажется, обсудить способ нашего побега не представится возможным, — сухо добавила старшая сестра.

Выстрелы над головой стихли и скоро сменились топотом. Лица, перепачканные копотью и грязью, уставились на женщин со смешанным выражением жадности и ненависти. Вскоре к ним присоединилось еще одно, уже знакомое, глядящее с безразличием.

— Так-так… Какой интересный поворот событий, — сказал Ваун, смакуя свой небольшой триумф. — И каково это, быть пойманным, а, сестры?

Мирия, кажется, не обладала набором слов, способных выразить охватившую ее в тот момент злобу. Она просто отвернулась и сплюнула в темноту.

Улыбка Вауна спала.

— Я рассчитывал на то, что Виктор убьет вас для меня. Вижу, и тут он не принял правильное решение. — Псайкер вздохнул, и сопровождавшие его беглецы захихикали. — Что ж, дамы, обживайте свои новые апартаменты. Уверен, вы возненавидите их так же, как в свое время я сам.

— Ты не можешь бросить нас здесь, — выпалила Верити.

— Еще как могу. Ты же не убила меня, когда могла сделать это, сестра Мирия. Теперь я плачу тебе той же монетой! — Ваун развернулся, решив напоследок немного поиздеваться. — Пока я буду разорять эту планету, ты будешь сидеть тут, беспомощная и ждущая спасения, которого никогда не дождешься. Может, умрешь от голода или от инфекции. Текущая сюда по капле с верхних ярусов вода должна поддержать тебя некоторое время. Но, в конечном счете, тебе понадобится еда, — искоса глянул он на госпитальерку. — Но так как кормить тебя никто не намерен, есть всего один источник мяса. — Грубо расхохотавшись, он пошел прочь, ведя за собой новоприобретенные когорты.

— Ублюдок! — слово соскользнуло с губ Верити прежде, чем она его осмыслила. — Прости мне мое сквернословие, сестра. Это ниже моего достоинства…

Мирия глядела вверх, на решетку, пока не убедилась, что Ваун ушел.

— Я согласна с тобой, сестра. Он действительно ублюдок самого гнусного порядка.

Селестинка вновь обратила свое внимание на венчик. Верити подумала, что женщина начнет молиться, но вместо этого та взялась за изображение черепа на инсигнии и повернула его против часовой стрелки. Внутренние механизмы сработали, послышался щелчок, и, издав скользящий звук, из устройства выдвинулся дротик заостренного металла. Мирия посмотрела на сестру.

— Закаленная сталь из твердосплавного аргентиума, — пояснила она, — на тот случай, чтобы взятая в плен Сестра Битвы могла подарить себе покой Императора.

Верити снова побледнела:

— Ты же не собираешься?..

Мирия мотнула головой:

— Время преклонять колени пред Золотым Троном еще не пришло. Не раньше, чем наше дело будет завершено.

Боевая сестра сомкнула пальцы на геральдической лилии на своем нагруднике и рывком сорвала металлическое украшение. Повернув в руке, она взяла его на манер кинжала.

Глаза госпитальерки расширились, когда ей стали понятны намерения Мирии.

— Я могу помочь?

Мирия сбросила свой боевой плащ и напряглась.

— Молись о божественном вмешательстве.

Боевая сестра отошла назад, а затем резко устремилась к стене. В последнюю секунду она использовала ржавый остов кровати как трамплин и прыгнула на каменную стену. Брызнули искры, когда нож-инсигния и стальной цветок врезались в черную плоскость. Это выглядело невозможным, но Мирия повисла, держась за свои импровизированные когти. Верити молча наблюдала, как та медленно, но верно продвигается наверх, снова и снова вгоняя острия ножей в базальт.

Младшая женщина тем временем сделала, как ей и велели, — шепотом начала читать литанию.

Жрец Оджис поклонился так низко, что Ла-Хайн не мог не допустить мысли о том, что крючковатый нос мужчины коснется каменных плит.

— Ваша светлость, на тюремных ярусах произошел инцидент…