Виктор миновал одну деревню, там никого не видели. Логично, по его рассчетам, конь еще от него не сбежал. Он заехал на всякий случай. Когда он добрался до следующей деревни близ тракта, было уже три часа после полудня. Еще у самого поворота красовалась дощечка с кривой надписью. Гостиный двор "Под яблоней". Талерманец направил коня к довольно скромной постройке. Там он узнал, к нему приходил бородатый путник, хотелмкупить лошадь. То. Отправил его к Цейну. Он уточнил место нахождения дома Цейна, и не попрощавшись, поспешил в деревню. Хоть узнает, разжился ли тот лошадью или так ушел. Тем более, спешить некуда, по всем расчетам он все равно раньше Альберта к Старым дубам доберется.

Альберт и впрямь приходил к Цейну. Единственную клячу на всю деревню крестьянин продать отказался. Но узнав, что тот знахарь, отправил его к Ерону. У того дочь заболела. Альберт, судя по всему, не удержался. Ну и отлично, возьмет его тепленьким. Даже гнаться не надо.

Стучаться Виктор не стал. Взломав ветхую калитку, талерманец приготовился сделать то же самое с дверью. Но та была не заперта, поэтому он беспрепятственно вошел в дом. Там он застал вполне типичную картину из крестьянской жизни. На скамье сидели трое малолетних мальчишек. В углу на табурете тощий мужик что-то строгал. Возле лежанки у окна суетился невысокий бородатый мужчина неопределенного возраста. Одет был в сущие лохмотья. Рядом с ним стояла худая замученная на вид женщина. Впрочем, благодаря появлению Виктора, вся эта идиллия была тут же нарушена.

- Альберт, вот я и нашел тебя, - с ухмылкой бросил Виктор, как только все на него обернулись.

В этот момент Альберт резко кинулся к стоящему посреди комнаты столу и схватился за тесак. Женщина вскрикнула, резко присела на лежанку, прижав к себе подскочившую перепуганную дочь. Девочке, по виду, и пятнадцати не было. Самый младший из мальчишек разревелся.

- Вы чего творите! - возмутился глава семьи, резко встав, но на него уже никто не обратил внимания.

- Чего тебе от меня надо? - процедил Альберт.

- Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Тебя ищет матушка. Мы поедем в Небельхафт, - пояснил Виктор, надеясь успокоить его. В том, что это Клеонский, он уже был уверен. Даже борода не могла скрыть схожесть с портретом.

Альберт не успокоился, напротив, взбесился сильнее.

- Я никуда не поеду! И мне насрать, что ты талерманец. Убивай, но я не пойду! - трясясь от бешенства, поставил перед фактом он, выставив перед собой тесак.

Знахарь выглядел очень агрессивно. Даже чересчур. Похоже, он, действительно, не хочет в Небельхафт. Впрочем, у него никто и не спрашивает.

- Пойдешь, как миленький, - приговаривал талерманец, подходя ближе. Женщина заверещала. Ерон, не выпуская из рук ножа, встал перед детьми.

- Да заткнитесь вы уже, мать вашу! Я заберу этого идиота, и уйду! - рявкнул Виктор.

- Я сдохну, но не пойду, - прошипел знахарь, зло уставившись прямо в глаза телерманцу.

Виктор даже проникся некотором уважением к нему. Решительный какой, не трус. Знает, небось про талерманцев, а сдаваться даже не думает. Вот только причина этой решительности ему определенно не нравилась. Не поможет она ему даже умереть. Он доставит гаденыша живым.

Ничего больше говорить талерманец не собирался. Ясно и так, переговоры с Альбертом сейчас невозможны. Вот и незачем тратить время, только дольше несчастное семейство пугать. Виктор позволил озверевшему знахарю замахнуться тесаком и увернулся, перехватив руку. Следом он нанес противнику болезненный удар под ребра и по колену одновременно. Через мгновение скрученный и безоружный Альберт уже корчился на коленях, предпринимая безуспешные попытки высвободить руки.

- Ну вот и все. Я же сказал, ты поедешь в Небельхафт, - спокойно заявил Виктор, ожидая выслушать тираду из всех возможных ругательств.

- Ясно, господин талерманец, - спокойно, как ни в чем ни бывало, согласился Альберт.

- Меня зовут Виктор, если что, - он вспомнил, что до сих пор не представился.

- Понятно. Только позвольте мне все же помочь нуждающейся больной, - попросил он.

Виктор хотел было выругаться и отказать. Он еще и просить смеет. И так хлопот доставил. Но талерманец вовремя остановил себя. Беатрис не одобрит такую жестокость. А он же собрался с ней помиртся. Вот притащит ей сына, та придет в себя. И быть может, снизойдет.

- Мы не нуждаемся, идите своей дорогой! - пытаясь скрыть страх, выпалил уже хозяин.

- Нет, он поможет. Он знахарь. А я не зверь. Все понимаю. Дайте только веревку, ноги ему перевяжу. Вдруг сбежать надумает, - попросил Виктор.

Едва ли талерманца так волновала судьба юной крестьянки. Тем более, в умениях Альберта он очень сильно сомневался. Из Академии выгнали, засел в лесу, где зверье пытал. Крестьяне о нем не очень хорошо высказывались. Не факт вообще, что он поможет. Но, с другой стороны, так уж и быть, пусть попробует. Иначе сердобольная Беатрис его сочтет еще большим демоном. Например, когда от сына узнает, что он ему не позволил вылечить несчастную крестьянку. Все дело тогда коту под хвост. Пусть лечит.

Когда Ерон принес веревку, Виктор, как и собирался, перевязал Альберту ноги, и только тогда позволил вернуться к делу. Сам он присел на освободившуюся скамью. Дети по требованию отца ушли на улицу. Сам Ерон, заметно нервничая, наблюдал за действиями Альберта.

- Мне нужно остаться одному с Хеллой, - вдруг заявил знахарь.

- Но почему? Я же ее мать! - возмутилась женщина. Ерон нахмурился, но покосившись на Виктора промолчал.

- Я не буду осматривать ее в вашем присутствии. Хотите, чтобы лечил, уйдите, - сухо поставил перед фактом Альберт.

- Ладно, я выйду. И вы, делайте, чего он говорит. Выметайтесь, если хотите, чтобы ваша дочь не померла! - пригрозил талерманец. Ему хотелось, чтобы так называемый знахарь закончил поскорее.

Ерон с женой, хоть и нехотя, но ушли. Виктор вышел следом. Осматривал девочку Альберт недолго. Вскоре тот вышел во двор и заявил, что Хелла больна лесной лихорадкой, и чтобы вылечить ее, нужно минимум два дня. До вечера он должен заниматься ее лечением, потом будет наблюдать за ней всю ночь и закончит он лишь на следующий день.

"Твою мать, специально тянет! Ищет повод сбежать" - мысленно выругался Виктор.

- Господин талерманец, вы позволите мне исполнить свой долг? - спросил Альберт.

- Конечно, я ж не изверг. Исполняй, я даже помогу тебе. Я в лекарском деле немного ведаю. Вместе вылечим. Это условие, - заявил Виктор, на деле умеющий разве что готовить яды и противоядия, да обрабатывать раны.

Но так надолго оставлять Альберта без присмотра он не собирался. Так что поприсутствует, а заодно поглядит, больна ли девица вообще. Он, конечно, не сильно понимает в делах знахарских, но и не идиот.

****

Чтобы ехать им двоим, пришлось запрячь телегу. Ерон отдал свою, даже не взяв монеты. В благодарность за спасение дочери. Впрочем, если учесть, что лошадь у него увели, едва ли тому телега в ближайшее время пригодилась.

- Не знал, что девиц так от приплода избавляют. Мне шлюхи всякое рассказывали, но чтобы так, варварски. Ты что, не мог ей зелья сварить? - задал волнующий вопрос Виктор, как только они отъехали от деревни.

Альберт ничего не ответил, даже не обернулся. Он явно устал. Чтобы девица не скончалась от потери крови, ему пришлось пользоваться своим даром. Причем, возился он целых два дня. Сам почти не спал, и Виктору тоже не дал. Надо же караулить пленника. Причем знахарь вымотался куда сильнее. Увы, его магические способности были весьма скромны, их использование истощало его, еще и пользоваться даром он толком не умел. Насколько понял Виктор, Альберт при помощи магии мог разве что ненадолго снять боль и ускорить заживление раны. А в остальном, тот и вовсе шарлатан какой-то.

Талерманец за эти два дня не раз думал, знал бы, чего этот дурак собрался делать, увез бы его сразу в Небельхафт. Альберт оказывается, решил помочь девице избавиться от нежеланного ребенка. Как выяснилось, пятнадцатилетняя Хелла нагуляла дитя от случайного путника еще четыре месяца назад. Думала, обойдется. Но когда поняла, в чем дело, испугалась, что строгий отец выгонит из дому и попыталась избавится от бремени совьими ягодами. Девку вытошнило, осталась жива, а тут как раз добрый знахарь Альберт явился. Хелла упросила его помочь, сказала, что иначе повесится. Тот и взялся, причем, как полагал талерманец, взялся зря.