«Что я с ним делаю?» — подумала она. Он был немногим старше ее. Нариман вдруг охватила жалость.

Она огляделась вокруг. На улице было все так же тихо. Неподалеку от тела виднелся подходящий переулок.

«Что он тут делал?» — подумала Нариман. Судя по тому, что она видела во сне, по улицам никто не ходил после наступления темноты, за исключением ночного стража с особыми полномочиями.

Или их встревожила лошадь? Появятся ли еще шагуны? Внутри у нее все сжалось.

Возможно, ее отец и Аль-Джахез были правы. Возможно, женщине не следовало заниматься подобными вещами.

— И, возможно, мужчины чувствуют себя при этом точно так же, как и я, — пробормотала она, затаскивая тело в тень. — Дай мне час, Каркур.

Она пошла дальше, в сторону детского дома.

Дверь оказалась заперта изнутри на засов. Вторая дверь оказалась столь же неприступной. В дальнем конце дома была третья, но Нариман предположила, что и она тоже заперта.

Наверху виднелись окна второго этажа, некоторые с открытыми ставнями. Если попробовать…

Она метнулась в тень, сжавшись в комок и выставив перед собой оружие. В ее сторону кто-то шел, шагун! Они что, все патрулировали улицы?

Он прошел всего в десяти футах от нее. Нариман затаила дыхание. Что они делают? Ищут ее? Или ее страх ни на чем не основан?

Между детским домом и зданием слева от него виднелась подворотня шириной в шесть футов, на верх которой поднималась лестница. Площадка располагалась как раз напротив окна детского дома. Спрятав свои пожитки под лестницей, Нариман двинулась наверх. Лестница скрипнула, но она не обратила на это внимания. Все ее мысли были заняты Мисром.

Окно было открыто, и его отделял от площадки всего лишь шаг. Нариман перекинула ногу через перила.

Кто-то открыл дверь, к которой вела лестница, и площадку залил свет. Из дверей вышел какой-то толстяк.

— Эй ты, что…

Нариман ударила его саблей. Он схватился за клинок, и она едва не упала, потеряв равновесие. Вцепившись в затрещавшие перила, она прыгнула к окну.

Толстяк пошатнулся, потянулся к ней и перевалился через перила. Схватившись за раму окна, Нариман посмотрела вниз. Толстяк корчился на мостовой.

— Каркур, не дай ему поднять тревогу.

В комнате перед ней было темно. Что-то пробормотал ребенок. За спиной у Нариман о чем-то спросила женщина. Нариман шагнула в комнату.

Это оказался не Миср.

Кто-то закричал. Нариман выглянула наружу. На площадке стояла женщина, глядя вниз.

Нариман скользнула в коридор, ведший мимо других спален. Которая из них? Можно было начать и с ближайшей.

Она нашла своего сына в пятой по счету комнате. Он мирно спал, и лицо его было похоже на личико ангела. На вид он был вполне здоров. Она с плачем бросилась к нему, не думая больше ни о чем другом, пока не поняла, что он проснулся.

— Мама! Что ты тут делаешь? — Миср отчаянно обнял ее и тоже заплакал. Она обрадовалась. Больше всего она боялась, что он о ней забудет.

— Я пришла забрать тебя домой.

— Где дедушка?

— Дома. Он нас ждет. Идем.

— Человек, мама. Черный человек. Он нам не позволит.

Мальчика начала бить дрожь. Тело его было здоровым, но они, видимо, что-то сделали с его разумом.

— Он не сможет нам помешать, Миср. Я ему не дам. Одевайся. Быстрее.

В коридоре слышались голоса.

Миср начал медленно одеваться.

Кто-то заглянул в дверь.

— Что тут происходит?..

Сабля Нариман коснулась его горла.

— Стоять.

— Женщина? Кто ты?

Она вонзила острие меча на четверть дюйма ему в грудь.

— Здесь спрашиваю я. Ты будешь отвечать. — Он замолчал и отступил в коридор. Из дверей выглядывали маленькие дети. — Сколько шагунов в этом городе?

Он странно посмотрел на нее, не желая отвечать. Нариман кольнула его острием.

— Четверо! Но один три недели назад отправился в лагерь лесорубов и не вернулся. Ты сестра мальчика?

— Миср, давай быстрее!

Четверо шагунов. Но одного не было в городе, а другой был мертв. Третий бродил по улицам. Был ли четвертый ее шагуном?

— Ты не можешь забрать мальчика, женщина.

Она снова кольнула его.

— Слишком много разговариваешь. Миср!

— Он принадлежит Старейшинам.

Миср закончил одеваться и выжидающе посмотрел на нее.

Что дальше? Уйти тем же путем, каким она пришла сюда? Шагнув за спину пленника, она ударила его по голове рукоятью сабли, и он осел на пол. Миср широко раскрыл глаза. Нариман потащила его по коридору.

— Я уезжаю домой с мамой, — гордо заявил он другим детям.

Ее удивило, насколько он вырос. И вел он себя больше по-взрослому. Но на это сейчас не было времени.

— Давай сюда.

Перебросив его на площадку, она перепрыгнула сама и поспешила вместе с ним вниз.

Она достала из-под лестницы свои вещи. Все это время жена толстяка продолжала истошно выть.

— Заткнись!

Женщина, всхлипывая, попятилась за дверь.

Нариман выглянула на улицу. Там собирались люди.

— Миср, сюда! — Она отступила в подворотню. — Лошадь, — пробормотала она. — Где мне взять лошадь?

Она уже собиралась выйти из-под арки, когда послышался звук бегущих ног.

— Назад, Миср. Тихо. — Она присела.

Бегущий свернул под арку. Шагун! Он попытался остановиться, но Нариман вонзила клинок ему в грудь. Он пошатнулся. Она ударила еще раз. Это был тот самый шагун, который разминулся с ней раньше.

Она мрачно улыбнулась. Чем бы все ни закончилось, здесь ее надолго запомнят.

— Идем, Миср.

Справа от нее слышались крики. Она свернула влево, хотя предпочла бы пойти в другую сторону. Миср бежал рядом с ней. Она поискала в воспоминаниях из своих снов конюшню, но не нашла.

Неожиданно она едва не споткнулась, почувствовав, что у нее вновь появилась надежда.

Каркур хотел, чтобы она пошла на восток, где через горы вела дорога. Никто не мог предполагать, что она решит бежать в ту сторону. Если она доберется до побережья, можно будет пойти на север и снова пересечь горы у Себиль-эль-Селиба, где Повелители не имели власти.

Но дорога эта вела вокруг внушавшей ужас башни из ее снов. Кто знает, на что были способны Повелители? Если шагуны были не более чем тенями их самих, сколь ужасными они могли оказаться?

Несмотря на страх, она не останавливалась. Каркур еще ни разу ее не подводил.

И Каркур оказался прав. Это действительно был самый лучший путь. Она никого не видела, и никто не видел ее. Темная башня встретила ее с обескураживающим безразличием. Неужели ее и на самом деле не замечали, хотя она убила двоих шагунов?

— Идем, Миср. Да, идти тяжело, но надо. Иначе черные люди нас поймают.

Сосредоточенно наморщив лоб, он шагал рядом с ней. Когда они решили наконец сделать привал, солнце стояло уже высоко.

— Нариман! — Голос гремел по лесу, эхом отдаваясь в горах. — Нариман!

В нем чувствовалась неприкрытая злость, подобная той, что испытывала она сама, стремясь вернуть себе Мисра.

Это был он. Его не удалось обмануть.

Миср сильнее прильнул к ней.

— Не отдавай меня ему, мама.

— Не отдам, — пообещала она, высвобождаясь из его объятий. — Скоро вернусь.

— Не уходи, мама.

— Мне нужно. Сиди на месте. Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты не сделал то, о чем я тебя просила.

Проклятье! Это было нечестно с ее стороны. Малыш мог подумать, что во всем виноват он сам. Сплюнув, она натянула тетиву, выбрала три хороших стрелы и проверила, что остальное ее оружие в порядке, после чего отправилась на охоту.

— Нариман! — Голос звучал ближе. Зачем вести себя так, будто он не может ее найти?

Конечно же — Каркур. Старый каменный идол не осмеливался трогать кого-либо в Джебале, не желая, чтобы в том видели его руку. Но он мог сбить своих врагов с толку.

Затрещали кусты. Нариман застыла неподвижно. Шагун был совсем близко. Она отступила в тень, наложив стрелу на тетиву.

— Нариман! — прогремел его голос. — Вот ведь проклятая баба, — проговорил он чуть тише. — Я ее шкуру на переплеты пущу.