— Бери влево, — сквозь зубы сказала Киттиуинк, — он идёт в нашу сторону, Коркс!

Люди партии «архангелов» бросились к ней как раз в ту минуту, когда она была вблизи шара. Юз наклонился, отпустив повод, и отбросил шар влево почти под ноги Киттиуинк; шар подскочил и покатился к Корксу, который понял, что если он не поторопится, то шар укатится за пределы площадки. Эта продолжительная скачка дала «архангелам» время повернуться и послать трех всадников, чтобы отогнать Коркса. Киттиуинк осталась на своём месте, так как знала игру. Корке подоспел к шару на четверть секунды раньше, чем другие, и Макнамара ударом наотмашь отослал его через всю площадку Юзу, который, увидев, что путь к выигрышному шесту «архангелов» свободен, отбросил туда шар прежде, чем кто-нибудь понял, что случилось.

— Вот счастье! — сказал Корке, когда лошади поменялись местами. — Дойти до шеста в три минуты, с трех ударов… А об езде и говорить нечего.

— Не знаю, — сказал Поларис. — Мы слишком скоро рассердили их. Нисколько не удивлюсь, если в следующий раз они попробуют сбить нас с ног.

— Так подбрасывай шар все время, — сказал Шираз. — Это утомляет каждого непривычного пони.

На следующий раз галопировать по площадке было не так легко. Все «архангелы» столпились, как один, и должны были остаться на одном месте. Коркс, Киттиуинк и Поларис были все время вблизи шара, отражая удары, а Шираз кружился снаружи, поджидая удобного случая.

— Мы можем проделывать это целый день, — сказал Поларис, ударяя копытами в бок какого-то пони. — А, как вы думаете, куда вы стремитесь?

— Я… я, право, не знаю, — задыхаясь, проговорил пони, — я отдал бы корм целой недели за то, чтобы с меня сняли наглазники. Я ничего не вижу.

— Пыль довольно сильная. Уф! Вот попало в заднюю поджилку. Где шар, Коркс?

— Позади меня. По крайней мере, какой-то человек ищет его там. Прекрасно. Они не могут пустить в дело свои молотки, и это сводит их с ума. Толкните-ка старого с наглазниками, и он перебежит на свою сторону.

— Не трогайте меня! Я не вижу. Я… я попячусь, я думаю, — сказал пони в наглазниках, который знал, что если не видишь всего вокруг себя, то нельзя удержаться на ногах при толчке

Коркс наблюдал за шаром, который лежал в пыли вблизи его передней ноги. Макнамара ударял его по временам молотком, держась за середину рукоятки. Киттиуинк прокладывала себе путь среди толпы, помахивая в нервном возбуждении обрубком хвоста.

— О! И попало же им! — фыркнула она. — Пропустите меня, — и она помчалась, словно пуля, выпущенная из ружья, за высоким, худым пони неприятеля, ездок которого размахивал молотком, приготовляясь к удару.

— На сегодня благодарю вас, — сказал Юз, когда удар скользнул по его поднятому молотку, а Киттиуинк оттеснила плечом высокого пони и оттолкнула его как раз в то время, как Лютиенс на Ширазе отослал шар обратно, а высокий пони, скользя и спотыкаясь, отъехал налево. Киттиуинк, видя, что Поларис присоединился к Корксу в охоте за шаром, заняла место Полариса, а затем объявили перерыв.

Пони скидаров не стали терять времени на брыканья и другие гневные проделки. Они знали, что каждая минута дорога, и потому тотчас же отправились к решётке и своим саисам, которые начали их скрести, чистить и покрывать попонами.

— Ух! — сказал Коркс, выпрямляясь, чтобы воспользоваться как можно лучше услугами большой скребницы. — Если бы играли пони против пони, мы через полчаса согнули бы вдвое этих «архангелов». Но они будут приводить все новых и свежих — вот увидите.

— Не все ли равно? — сказал Поларис. — Мы первые выпустили им кровь. Что мои поджилки, пухнут?

— Наливаются, — сказал Коркс. — Должно быть, сильно попало. Не запускай. Ты понадобишься через полчаса.

— Ну, как идёт игра? — спросила Мальтийская Кошка.

— Площадка похожа на твою подкову, за исключением тех мест, куда полили слишком много воды, — сказала Киттиуинк. — Там скользко. Не играйте в центре. Там грязно. Не знаю, как поведёт себя их следующая четвёрка, но мы все время гоняли шар и заставили их даром взмылиться. Кто выступает? Два араба и пара доморощенных? Это худо. Как приятно освежить рот водою.

Китти болтала, держа между зубами горлышко обтянутой кожей бутылки из-под содовой воды, и в то же время старалась повернуть голову так, чтобы видеть свой загривок. Это придавало ей очень кокетливый вид.

— Что, худо? — спросил Грейдаун, на которого надевали подпругу, любуясь своими хорошо поставленными плечами.

— Вы, арабы, не можете галопировать так быстро, чтобы разгорячиться — вот что хочет сказать Китти, — заметил Поларис, прихрамывая, чтобы обратить внимание на свои поджилки. — Вы уже готовы?

— Похоже на то, — сказал Грейдаун, когда Лютиенс вспрыгнул в седло. Поуэлл сел на Кролика, простую гнедую доморощенную лошадь, похожую на Коркса, но с лошаковыми ушами. Макнамара взял Феза Улла, ловкого, маленького рыжего араба с коротким задом и длинным хвостом, а Юз сел на Бенами, старого, угрюмого каракового коня, который выдвинулся вперёд больше, чем следовало.

— Бенами имеет деловой вид, — сказал Шираз. — Ну, как твоё настроение духа, Бен?

Старый боевой конь отъехал, ничего не ответив, а Мальтийская Кошка смотрела на новых вражеских пони, танцевавших на площадке. Это были чудесные вороные пони, и они казались достаточно большими и сильными, чтобы съесть всю команду скидаров и ускакать галопом, переваривая пищу.

— Опять наглазники, — сказала Мальтийская Кошка. — Недурно!

— Это боевые кони — кавалерийские кони! — с негодованием сказала Киттиуинк. — Это против правил.

— Все они были тщательно измерены и получили свидетельства, — сказала Мальтийская Кошка, — иначе они не были бы здесь. Мы должны принимать вещи такими, как они есть, какими они предстают перед нами, и не спускать глаз с шара.

Игра началась, но на этот раз скидары были прикованы к своей границе площадки, и наблюдавшие за игрой пони не одобряли этого.

— Фез Улла, по обыкновению, уклоняется.

— Фез Улла получит хлыст, — сказал Коркс.

Слышно было, как обтянутый кожаным ремнём хлыст хлестнул по хорошо округлённым ляжкам малютки.

Потом на площадке раздалось пронзительное ржание Кролика.

— Я не могу всего этого проделать! — кричал он.

— Играй и не болтай! — строго сказала Мальтийская Кошка; и все пони дрожали от волнения, а солдаты и грумы ухватились за решётку и кричали. Вороной пони с наглазниками избрал старого Бенами и мешал ему всеми возможными способами. Видно было, как Бенами взмахивал головой вниз и вверх и хлопал нижней губой.

— Сейчас он свалится, — сказал Поларис. — Бенами начинает уставать.

Игра разгоралась на пространстве между шестами обеих сторон, и вороные пони становились увереннее, чувствуя, что преимущество на их стороне. Шар был выбит из маленькой ямки. Бенами и Кролик последовали за ним; Фез Улла был рад успокоиться на мгновение.

Вороной пони налетал, как сокол, с двумя лошадьми его партии; глаза Бенами заблестели, когда он поскакал. Вопрос был в том, какому пони придётся уступить дорогу другому; каждый из всадников готов был рисковать падением ради дела. Вороной пони, доведённый почти до безумия своими наглазниками, надеялся на свой вес и темперамент; но Бенами знал, как применять свою силу и как сдерживать свой нрав. Они встретились, и поднялось облако пыли. Вороной лежал на боку, совершенно задыхаясь. Кролик был в ста ярдах впереди, а Бенами присел на задние ноги. Он отлетел почти на десять ярдов, но отомстил и сидел, раздувая ноздри, пока вороной пони не встал.

— Вот тебе за вмешательство! Хочешь ещё? — спросил Бенами и бросился в самый центр игры. Ничего не было сделано, потому что Фез Улла не хотел идти галопом, хотя Макнамара бил его каждую свободную минуту. Падение вороного пони страшно подействовало на его товарищей, и потому «архангелы» не могли воспользоваться дурным поведением Феза Уллы.

Но, как говорила Мальтийская Кошка, когда был объявлен перерыв и все четверо вернулись, запыхавшиеся и обливающиеся потом, Феза Улла следовало бы прогнать вокруг всей площадки, осыпая побоями. Мальтийская Кошка обещала, что она выдернет с корнем его арабский хвост и съест его, если он не будет вести себя лучше в следующий раз.