- Герр Бергман, а как поживает ваша пассия?
- Сам хотел бы знать, - сознался я и почему-то в душу закрались подозрения. Паскудное чувство ревность, знаете ли, хотя все хорошо, что в меру. - Ах да, они говорили о... - и я вкратце обрисовал суть разговора. По словам контр-адмирала, «дядя Сэм» ведет свою игру, по своему обыкновению наплевав на союзника. И есть подозрение, что игра настолько тонкая, что «руке Москвы» до нее не дотянутся. Окончательно решение будет принято после операции «Блокнот», если та увенчается успехом, затем все причастные должны быть по возможности ликвидированы.
Мормон все прослушал очень внимательно и с совершенно каменным выражением лица, только когда я озвучил про ликвидацию исполнителей, глава организации расплылся в хитрой усмешке.
- Кишка тонка, - беззаботно произнес он. - Спасибо, герр Бергман, теперь вы вольны делать все что пожелаете. Жду вас завтра у себя.
Что выбрал я? Я выбрал «удалиться», засим откланялся.
Домой я вернулся за полночь и упал на кровать даже не разувшись, только расстегнув воротник. Делать было нечего, спать тоже не хотелось. Листая старый, затертый до дыр советский выпуск «Playboy» с жизнеутверждающей надписью «Навстречу 80-летию Великого Октября!», делая при этом упор на рекламу, я тем не менее думал о другом.
Операция «Блокнот», значит. Блокнот, тетрадь, дневник. Хорошая цепочка, правильная, выводит прямо к непокорному айну. Стоит узнать, с кем наш Кобаяси связан, но скорее всего, со Штатами. Тогда поднимается еще один вопрос: за каким боком американцам этот дневник понадобился? Задавить Союз - вряд ли, по рогам настучит. Армия сильная, страна большая, за нее еще пол-Европы подпишется, да и Британия, которая не очень-то в восторге от бывших колоний Нового Света. В чем же загвоздка? Шантаж? Снова гонка вооружений? Может, игра на нервах? В чем, объясните мне, пожалуйста, задал я вопрос невидимому собеседнику. Однако он молчал.
Накрыв лицо журналом, я решил дать мозгам отдохнуть и заставил себя думать о другом. В памяти сам собой всплыл тот поразивший меня до глубины души танец. Интересное сочетание, небо и море. Все мальчишки мечтают о небе или о море. Бороздить голубые просторы, невзирая на опасности, пронзать облака или нестись по волнам. Романтика, что вы.
И я вспомнил свои юношеские годы. Семнадцать лет - как раз тот возраст, когда начинаешь самоопределяться и выбирать свой путь. Но вопреки стереотипам, я бредил военной карьерой. Еще бы, ведь перед глазами был живой пример...
Была годовщина. Я вернулся из фамильной усыпальницы, которую чудом сохранила наша семья, и обнаружил у себя на столе посылку, небольшой, но крепко и ладно сбитый фанерный ящичек со свинцовой пломбой на крышке. На приклеенной к нему бумажке был знакомый до боли почерк. В ту же секунду вскрыв посылку, я нашел, что внутри был увесистый сверток и два конверта, один с официальным штампом, другой - обычный. Я разорвал обычный.
«Мой дорогой внук, - писал дед, - не осуждай меня за мой поступок. Человек сам творец своей судьбы, а тем более военный. То, что у меня завязалось, я сам и развязал. Надеюсь, ты меня поймешь; ты всегда понимал своего старика.
Я знаю, что ты хочешь связать свою жизнь с армией, так что я позаботился, чтобы тебе не создавали препон всякие тыловые крысы. Мой старый товарищ - его тоже тронуло эхо 20-го июля[18] - написал рекомендательное письмо, и теперь ты спокойно можешь служить, как и хотел, в настоящей боевой части. Служи с честью.
А еще вот мой тебе подарок. Добрые люди постарались, чтобы он попал тебе в руки, тебе и никому больше. Как-никак он пережил две войны и две демилитаризации. Пусть он послужит тебе, как когда-то служил мне, талисманом и оберегом. Храни его, носи его с гордостью и не забывай, кому он принадлежал, помни, чья рука его держала.
Прощай, Эрвин, и да поможет тебе Бог!
Твой дед, барон Дитрих фон Бергман».
В свертке действительно оказался дедовский «маузер». Моя ладонь до сих пор помнит, как рубчатая рукоять пистолета впервые ее коснулась.
Сбросив с лица журнал, я выудил оружие из кобуры, ласково провел пальцами по потускневшему от времени стволу и, перекрестившись, сунул его под подушку.
На стыке прошлого и настоящего рождается будущее. И мы сами решаем, что нас ждет впереди, за очередным поворотом нашей жизни. А завтра будет новый день и новые сложные задачи. С этой мыслью я наконец сомкнул уставшие веки и уснул.
Часть третья
Туманное будущее
Лейтенант Исами Кобаяси стоял напротив своего дома в частном секторе Калининграда и смотрел куда-то вдаль, погрузившись в размышления. Видимо, что-то не давало ему покоя; в руках он крутил бензиновую зажигалку и то и дело щелкал крышкой.
- Прекратите, - попросил его мужчина, сидящий в поджидающей у тротуара машине рядом с водителем. - В конце концов, это раздражает.
- А меня успокаивает. Вы сделали документы, как я просил?
- Все в этом пакете. Теперь здесь вся ваша жизнь, с чистого листа.
Кобаяси протянул руку, и его собеседник вручил ему плотной бумаги конверт, опечатанный сургучом. Сломав печать, лейтенант начал изучать содержимое. Паспорт на имя Йохана Свенсона, подданного Королевства Швеция, авиабилет с вылетом на сегодня, а самое главное - деньги. Банковская карточка, чек «American Express» и мизерная сумма в евро и советских рублях, для возможных расходов по пути в аэропорт.
- Я бы предпочел больше наличных.
- Это чтобы не вызвать подозрений, лейтенант. Компьютеризация достигла невиданных высот и в Советском Союзе, так что большие деньги на руках вызвали бы ненужные вопросы. Вы ведь не хотите разговаривать с милицией?
- Ненавижу легавых всех мастей, - прошипел лейтенант, - а красноперых тем более.
- Простите за навязчивость, а что с хорунжим Терасимой?
Кобаяси хищно усмехнулся:
- С Сабуро? Эту шавку Мормона найдут здесь вместо меня. Обгорелую до угольков. Что скажете, бригадный генерал, не правда ли, умно?
- Вы жестокий человек, лейтенант, - помедлив, сказал бригадный генерал. - Впрочем, по-другому в нашем суровом мире нельзя. Садитесь в машину.
Лейтенант чиркнул колесиком, высекая искру. Выждав, пока фитилек займется красноватым пламенем, он широко размахнулся и метнул зажигалку в открытую форточку. Спустя секунду прогремел взрыв: вентиль на газовом баллоне был предусмотрительно открыт, чтобы замести следы бегства. Кобаяси сел на заднее сиденье, с шумом захлопнул за собой дверцу и, подперев щеку кулаком, проговорил: «Поехали». В тот же миг авто тронулось с места.
Спустя полчаса машина была на парковке у аэропорта. Лейтенант достал сумку из багажника и подошел к опущенному стеклу. Наклонившись, он протянул бригадному генералу пистолет в оперативной кобуре.
- Спасибо. Мне это больше не понадобится, по крайней мере, здесь и сейчас. Всего хорошего.
- Счастливого пути! - произнес военный, провожая взглядом фигуру лейтенанта. Когда тот скрылся за дверьми, американец взял трубку спутникового телефона и набрал номер.
- Добрый вечер! - улыбнулся он, когда на другом конце провода ему ответили. - Соедините меня с мистером Уайтгостом...
Мормон сидел за рабочим столом у себя в кабинете и увлеченно чистил свой револьвер, а офицеры сидели напротив него в полном молчании. Они ждали. Вот он взял ветошь и протер ствол, затем принялся чистить барабан и остальные механизмы оружия. Наконец он закончил баловаться со своей игрушкой и обратил на них внимание. В его облике было что-то не то, чего-то не хватало, причем так явно, что начинало не на шутку беспокоить. Бергман внимательно осмотрел руководителя компании и только потом понял: на лице не было очков. Мормон смотрел на мужчин своими холодными красными глазами. Его взгляд был пронзительным, внимательным и немного высокомерным, - он отчасти внушал ужас.
- Итак, господа, - Мормон положил руки на стол. - Я пригласил вас к себе вот для чего, - он еще раз окинул их холодным взглядом и продолжил. - Лейтенант Кобаяси для нас очень опасен, и необходимо решить сию проблему оперативно, пока он не продал кому-нибудь свои знания о нашей компании.
