— Нет, за руль сяду я.

После их ухода я несколько минут просидел на крыше, ничего не делая, а просто вслушиваясь в воркование голубей в конденсаторе вентиляционной системы и шум машин на улицах, внизу. Спустя некоторое время мне пришло в голову, что неплохо бы взглянуть на Ле-Матов пневматический пистолет, который я все еще держал в левой руке. Тут-то я и обнаружил, что эта гадость была заряжена и снята с предохранителя и взведена, или как там оно называется, и что все это время мой палец задумчиво поглаживал спусковой крючок.

Тут приблизительно в двадцати футах от меня на крышу спланировал голубь. Я старательно прицелился, медленно-медленно, как меня учил Ле-Мат, нажал на спусковой крючок и был вознагражден тихим «пиф-паф!» со стороны пистолета, обиженным воркованием голубя, который взлетел ввысь, совершенно невредимый, и веселым звяканьем разбитого стекла в здании напротив. М-да, из реальных стволов я всегда палил в белый свет, как в копеечку.

Данное обстоятельство навело меня на мысль, что пора потренироваться в виртуальной реальности. Я спустился в офис, захлопнул и запер двери к лифту и на лестницу, швырнул пневматический пистолет Ле-Мата туда, куда он соизволил брякнуться, и взялся за дело.

В этот субботний день больше ничего интересного не произошло. Я убрал всю Ле-Матову фигню из зоны моих передвижений — спасибо за честь, но свою ерунду пусть сам распаковывает — затем нацепил дигитально-индуктивный интерфейс и на несколько часов удалился в нашу локальную тренировочную МПВ-шку — отрабатывать движения, осваиваться в теле. Во второй раз «проктопрод» оказалось немного легче… э-э-э…инсталлировать, но все равно больше трех часов я не вытерпел — мне уж казалось, что если я не вытащу эту штуку из себя, то умру.

Пробило семь часов вечера. Ле-Мат с Инге все не появлялись. Я изучил широчайший ассортимент плодов криогенных технологий в нашем холодильнике и остановился на полуфабрикате: «Яблочный пирог для микроволновой печи» и банке имбирного пива. Пиццу в Нижнем городе заказать невозможно — даже сумасшедший не согласится ее доставить, а в местные кабаки мне заглядывать не хотелось — я боялся, что моя кавалерийская походка в стиле «мозоль между ног» покорит сердца местных официждантов. То есть совсем не те сердца, которые мне хотелось бы покорить. В восемь часов Ле-Мат с Инге тоже не вернулись, так что я нацепил обычное снаряжение, нырнул в резервуар и потратил несколько часов на модернизацию внешности МАКСА_СУПЕРА. чтобы чуть реалистичнее выглядеть в глазах других суперпользователей. Потом — чисто со скуки — я прошвырнулся по «Раю», но ни ДОН МАКА, ни дона Вермишелли нигде не нашел. И почти не удивился, открыв для себя, что без них мне в «Раю» совсем неинтересно.

Где— то в 10.30 по «Раю» прошел слух, что кто-то видел, будто к главному входу приближается Элиза. Глаза у нее налиты кровью, в руках — электропила. Я счел это известие знаком, что мне пора слинять через мусоропровод Мемориала Трудовой Славы и вообще покинуть виртуальную реальность.

[ИнСг]

Я вынырнул в теплый, влажный, душный вечер раннего лета. Ле-Мат с Инге, очевидно, вернулись со стрельбища. Их «стволы» были прислонены к холодильнику; а вся кухня — замусорена

[ИнСг]

вещественными доказательствами их любви к блюдам, которые продаются на вынос в китайских ресторанчиках. Также Ле-Мат распотрошил одну из огромных коробок, которые сегодня привез из дома. След из просыпанных пенопластовых мини-макаронин привел меня на западную сторону крыши.

[ИнСг]

Ого— го, какая сладкая парочка. Они сидели по-турецки на крыше, осмотрительно не давая воли рукам, но эротично соприкасаясь плечами. Их лица были скрыты приборами ночного видения, украденными со складов Советской Армии. На головах -наушники, соединенные с целым лесом параболических микрофонов, которые были нацелены на парк Мерза в трех кварталах отсюда. В алых отблесках костра, на котором сгорал угнанный «БМВ», я увидел, что парк кишит обычными вечерними посетителями: наркоманами, группен-насильниками и заблудившимися в поисках модных ресторанов яппи.

— Ах, дети ночи, — тихо произнес Ле-Мат.

— Их голоса сливаются в восхитительную музыку, — отозвалась Инге.

Подавляя внезапные рвотные позывы (блин, этот тошнотворно-сладкий запах влюбленных олухов), я оставил парочку сидеть на крыше, а сам вернулся вниз, успешно поборол соблазн запереть за собой чердачный люк и рухнул на свой матрас. Не знаю уж, что еще произошло той ночью — если что и было, я все проспал.

Воскресное утро. Неспешно вернувшись из сонного царства, я немало удивился, увидев Ле-Мата на его раскладушке и спящим — спящим в одиночестве. Правда, его пробуждение долго себя ждать не заставило: ровно в восемь зазвенел его будильник и Ле-Мат вскочил с койки, точно она была утыкана гвоздями.

— Ну, Гуннар, — промямлил я, отзевываясь, — как ты…

— Некогда! — отрезал он. — Сегодня у Инге состязания, в девять мы должны быть в клубе! — С этими словами он скрылся в ванной. Зажурчал душ.

Я скатился с матраса, встал, дошлепал до кухни и запустил кофеварку. Высыпав в нее остатки наших скудных запасов так называемого «эксклюзивного кофе». Надо будет при первом же случае купить канистру обычного кофе в зернах. Как только кофеварка завела свою песенку, Ле-Мат выскочил из ванной.

Ох, много бы я отдал за его секрет. Этот тип умудрился принять душ, побриться и полностью одеться меньше чем за десять минут.

— Успеешь кофе выпить? — спросил я вслед его улетающей фигуре.

Он затормозил (взвизгнув горящими подметками), принюхался, развернулся.

— Классная идея, Джек! Спасибо! — Запустив руку в одну из своих коробок с загадочными кухонными принадлежностями, он выудил громадный термос в красно-коричневую клетку и опорожнил в него всю кофеварку. — Инге понравится! — Сунув мне пустой сосуд, чтобы мне было что держать в левой руке (кофеварка чудесно сочеталась с пустой чашкой, которую я держал в правой, и моим обалдело разинутым ртом). — Пока! — крикнул он уже с лестницы. — К ужину наверняка вернусь!

И был таков.

Увы, вместе с кофе.

Как минимум час я проклинал свою судьбу и Ле-Мата. Дулся, злился, бродил по офису, обливаясь потом и методично пиная все картонные коробки, которые этот эгоистичный козел Ле-Мат нарочно оставил на моем пути. Я бы поныл в свое удовольствие — будь у меня хоть один слушатель — но во всем здании я был один. Кроме того, я слишком упивался своей истерикой, чтобы прерываться на поиски свежих жертв.

Потом я еще немного поскрипел зубами. Но в итоге, стоя под душем, подставляя лицо горячим водяным иголочкам и вновь разыгрывая у себя в голове сцену с кофеваркой (то была обновленная версия с радикально подправленным саркастическим диалогом, где я сообщал Ле-Мату все, что он заслужил своим поведением), я наконец понял, в чем собака зарыта. Я просто-напросто завидовал. Нет, не Инге, которой Ле-Мат уделял так много внимания. И не Ле-Мату, к которому она относилась со столь глубоко запрятанной симпатией. А им обоим — потому что у них была своя жизнь вне виртуальной реальности. А у меня такой жизни не было.

Разобравшись с этой проблемой, я домылся, оделся и решил временно плюнуть на работу. Запер офис, спустился на уровень мостовой, прошелся до соседнего квартала и взял в кофейне круассан, большую чашку кофе и воскресную газету. И до самого обеда просидел на скамейке, в парке на набережной, тупо наслаждаясь отличной весенней погодой и наблюдая за смертельными трюками роллеров на дорожке для велосипедистов. Ровно три часа я делал вид, будто читаю газету — хотя на самом деле одолел только юмор и телепрограмму.

И был всем этим необъяснимо горд.

К тому времени, когда я вернулся в офис, мое отношение к жизни резко улучшилось, а неизвестные доброжелатели покрасили правое переднее крыло моей «тойоты» яркой, царственной, блестящей синей краской.