Блейз хотел научиться распознавать тепло как сигнал тревоги, сообщающий о приближении врага, подкрадывающегося незаметно и неслышно. Тренировки были довольно несложными, хотя и отнимали много времени.
На Ассоциации он нашел врача-физиопсихолога, занимавшегося изучением мозговых центров, которые управляют человеческим телом и чувствами.
Блейз намеревался убедить его стать членом организации Иных, но в ходе встречи у них завязалась беседа о проблемах обучения человека более тонкому восприятию теплового излучения от источников, находящихся в непосредственной близости. Психолог, получивший образование на Кассиде, работал на Ассоциации по контракту и был страшно недоволен судьбой, считая, что здесь нет применения его талантам. Поэтому проблема, заняться которой предложил ему Блейз, сразу захватила его.
Врач – его звали Кахуба Йон-Михель – охотно рассказывал о том, как возникла и развивалась эта наука от первых тонких игл, которые вводили в мозг человека, до нынешних методов, полностью исключавших столь грубое вмешательство. И пока Блейз сидел с похожим на шлем устройством на голове, а Йон-Михель возился у пульта, нажимая какие-то кнопки и щелкая тумблерами, на экране постепенно начало появляться изображение мозга Блейза. Все это время врач не переставая говорил, а Блейз, всегда охотно пополнявший багаж своих знаний, внимательно слушал и запоминал.
– Ну вот, – сказал Йон-Михель, указывая на окончательный вариант изображения кончиком ручки, – вот в этом месте – там, куда я указываю, – находится центр, отвечающий за распознавание тепла. Мне не составит ни малейшего труда вживить под кожу вашего черепа прямо над этим центром крошечное устройство, которое под волосами будет совершенно незаметно. Как только ваш мозг ощутит поблизости присутствие источника тепла, он начнет посылать вам какой-либо сигнал. Постепенно с помощью искусственного источника тепла вы сможете натренировать себя на определение расстояния до источника и вообще развить эту чувствительность до крайней степени.
– Отлично, – сказал Блейз.
– Но у меня есть идея получше. Вот, смотрите, – Йон-Михель указал на другую точку изображения, – здесь находится ваш центр удовольствия.
На его костистом лице появилась улыбка ученого, одержавшего очередную научную победу.
– Я мог бы сделать и еще кое-что, – продолжал он. – Укрепить на вашем черепе еще одно устройство – примерно такого же размера, как и первое, – которое при определенных обстоятельствах связывало бы ваш центр распознавания тепла с центром удовольствия.
– А что это даст? – спросил Блейз, на самом деле уже начавший понимать, к чему клонит ученый.
– Понимаете, – пояснил Йон-Михель, – ваш мозг засечет наличие источника тепла гораздо раньше, чем вы это осознаете. После некоторой тренировки, я уверен, вы сумеете научиться замечать гораздо более слабые источники теплового излучения, чем сейчас.
Он сделал паузу и с сожалением развел руками.
– Конечно же, всегда останется разница между тем, что будет в состоянии уловить ваш мозг, и тем, что вы в состоянии осознать. – Он пожал плечами. – Нечто вроде порога чувствительности.
– А как же устройство на черепе? – на всякий случай поинтересовался Блейз, хотя уже был уверен, что знает ответ.
– Оно пошлет сигнал в ваш центр удовольствия в тот самый момент, когда центр ощущения тепла заметит приближение источника, – улыбнулся Йон-Михель. – Таким образом даже процесс тренировки будет для вас сущим удовольствием. И хотя устройство крайне миниатюрно и практически незаметно – его наличие смогут установить лишь некоторые охранные устройства, – я уверен, что ваш мозг вскоре научится обходиться и без него, так что надобность в нем отпадет.
– Понятно, – кивнул Блейз.
– В результате тренировок, – удовлетворенно продолжал Йон-Михель, – ваш центр удовольствия начнет извещать вас – не просто ощущением присутствия вблизи вас источника теплового излучения, а скорее нарастающим ощущением удовольствия – о том, что начал функционировать ваш центр ощущения тепла. Ваш мозг, думаю, вполне способен развить в себе подобные свойства и без каких бы то ни было сигнальных устройств. – Лицо его озарила еще более широкая улыбка. – Правда, ощущение удовольствия будет лишь мимолетным и исчезнет сразу же, как только вы попытаетесь проанализировать его.
Блейз улыбнулся. Его позабавила сама мысль о том, что приближение потенциального убийцы под покровом ночи может сопровождаться ощущением удовольствия.
– Уверяю вас, это совершенно реально! – воскликнул Йон-Михель, не правильно истолковав улыбку Блейза. – Я действительно обеспечу вас сигнальным устройством и совершенно убежден, что вы в состоянии научиться увязывать его сигналы с возбуждением центра удовольствия. При небольшой практике ваш мозг научится действовать и без его помощи. Поверьте, я утверждаю это на основании своего научного опыта.
– О, я вполне вам верю, – произнес Блейз. – Я согласен.
Блейз открыл глаза и с секунду лениво разглядывал потолок и комнату. Только после этого он повернул голову и взглянул на Тони. Она как-то необычайно серьезно смотрела на него.
– Давно ты здесь? – спросил он ее.
– Не очень, – ответила она. – Ты проснулся?
Забавный вопрос. Естественно было бы ответить, что раз он смотрит на нее, то, значит, проснулся. Но он ответил вопросом на вопрос.
– А почему ты спрашиваешь?
– Я имела в виду, полностью ли ты проснулся, – пояснила Тони.
– В общем, да, – сказал он. В этот момент у него снова возникло ощущение какой-то долгой прогулки. – Сколько я спал?
Сквозь прозрачную стену пробивался солнечный свет, и что-то подсказывало ему, что это уже не утро, а, скорее, вторая половина дня.
– По нашим подсчетам, где-то между восемнадцатью и двадцатью двумя часами, – ответила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?
Блейз молча кивнул, по-прежнему глядя на нее. Удивляться он не привык и даже гордился своей способностью заранее предвидеть возможные события, поэтому всегда был готов к любым неожиданностям. Сейчас же его застигли врасплох.
Тони продолжала:
– Если ты и вправду совсем проснулся, то прочитай вот это.
Она протянула ему доставленное космической почтой письмо в конверте, скрепленном печатью единого теперь правительства Гармонии и Ассоциации. Печать была сломана, а конверт вскрыт. В принципе ничего необычного:
Тони всегда занималась его почтой, прочитывая ее и передавая ему только то, что могло привлечь его внимание.
На мономолекулярном листе бумаги большими буквами было отпечатано послание. Он начал читать:
«Да будет известно, Милостью и соизволением Господа тебе, Блейз Аренс, властью, данной Им сыну возлюбленному, Старейшему над народами благословленными Гармонии и Ассоциациями, оказывается высокая честь и возлагаются на тебя обязанности Первого Старейшины и правой руки Старейшего.
Сим же тебе повелевается любые мирские дела, обременяющие тебя ныне, буде то на тверди планетной или в космосе, по получении сего немедленно оставить и воспоспешествовать на благословенный Господом мир, имя которому Гармония, милостиво избранный Старейшим в качестве официальной резиденции, где Старейший определит надлежащее место и время введения тебя в должность Первого Старейшины.
Волею нашего избранного Старейшего предписывается тебе прибыть в его полное распоряжение так быстро, как позволит тебе наш всемогущий Господь.
Сим удостоверяю:…»
Подпись под посланием принадлежала самому Маккею.
Блейз пробежал письмо взглядом почти мгновенно.
Потом он перечитал его еще раз, в основном чтобы вволю насладиться напыщенным слогом, и, улыбаясь, вернул письмо Тони.
– Что здесь смешного? – спросила Тони.
– Да нет, ничего. Просто меня поражает, насколько Маккею всегда удается оставаться Маккеем, – посерьезнев, ответил Блейз.
– Значит, мы пакуем вещи и отправляемся? – уточнила Тони. – На Гармонию?
