- Уйти не значит проиграть, Марго, - сказала Кристина.
- Ты уже проиграла, у тебя не было ни единого шанса. Внизу уже собралась толпа. Они сожгут тебя прямо здесь, живьем. Так что просто убирайся. Я не заставляю тебя подписывать документы, ты сможешь подумать – или сейчас получишь свою долю или не получишь ни черта.
От свекрови исходила волна дикой злобы. Она бы убила ее, если бы могла.
- Я получу все, что причитается мне и моему сыну, до последней копейки и если я уйду, то я очень скоро вернусь и не одна.
Марго захохотала, довольно самоуверенно.
- Вернешься с папочкой? Со своим безумным дядей и Палачом родственничком? А мы готовы к вашему возвращению, мы уже не те обездоленные и несчастные рабы в которых нас превратил твой отец, вообразивший себя богом!
Кристина улыбнулась:
- Верно, вы уже не голодранцы, а все потому что мой отец дал вам земли, свободу и возможность развиваться, если бы не он, вы бы сдохли от голода, как драные псы.
Марго побледнела от ярости, ее глаза засветились желтым фосфором.
- Пошла вон, с***а! Не то я прикажу тебя вышвырнуть отсюда!
- А вы попробуйте. Ну что кто решится? А? Кто первый хочет умереть?
Кристина сбросила куртку и нервно облизала губы, клыки уже вырвались наружу, губы подрагивали, а ноздри трепетали, предчувствуя драку, сильные руки сжались в кулаки и под кожей отчетливо проступили мышцы. Несмотря на хрупкость и стройность, ее тело было очень сильным, натренированным, пружинистым. Ликаны не двинулись с места.
- Правильно. Пусть вас тут много, но я успею разодрать как минимум дюжину.
Марго злобно посмотрела на слуг, которые выглядели озадаченно. Никто не решался напасть на королеву.
- Убирайся! – прошипела Марго.
- С удовольствием, но лишь за тем чтобы вернутся и очень скоро!
Они боялись. Кристина чувствовала запах страха. Не все верили в способность ликанов противостоять Братству. Они помнили, чем это закончилось для них в прошлый раз.
- Я уйду, но я хочу, чтобы вы все знали – мой сын настоящий наследник. Он получит трон рано или поздно, и вы признаете его королем потому что так прописано в ваших законах. Но запомните, когда я вернусь, предатели будут наказаны, а у меня чудесная память.
Кристина гордо прошла мимо свекрови и ликаны расступились, давая ей пройти.
- Твой сын не получит трон! Есть и другие законы! Вы больше не ступите на нашу землю!
Пафосно сказала Марго, цепляясь за остатки величия. Кристина даже не обернулась. Она спустилась по широким мраморным ступеням. Увидела огромную толпу с факелами у самого дома. Они скандировали:
- ВОН КРОВОПИЙЦУ! ДОЛОЙ ПОЛУКРОВКУ! ВОН КРОВОПИЙЦУ! СВОБОДУ ЛИКАНАМ!
Кто-то швырнул камень в окно, и стекло с грохотом разлетелось на мелкие осколки.
Как только увидели ее, замолчали. Кристина прошла мимо к своей машине, стараясь сохранять спокойствие, не оборачиваться. Хотя сердце билось тревожно. Против толпы у нее нет преимуществ, они раздерут ее в клочья. Но видно им дали приказ не трогать. Марго все же боялась лютой мести вампиров. Если тронут дочь короля, это уже не просто восстание – это вызов и Влад его примет.
- Клыкастая шлюха! – крикнул кто-то в толпе и снова раздался рокот и скандирование.
Кристина стиснула челюсти, повернула ключ в зажигании. Она вернется. Обязательно.
Велес не останется без трона. Крис этого не допустит.
Когда она отъехала на несколько метров от дома, остановилась. Руки тряслись, над верхней губой выступили капельки пота. Ее изгнали с позором. Куда теперь? Домой? Поджав хвостик бежать к папочке?
- Дьявол! Твою мать!
Кристина ударила по рулю и зарычала. Даже здесь она оплошала. Королева, мать ее! С соломенной короной! Хорошо хоть не сожгли на костре! К черту всех.
Кристина вдавила педаль газа и помчалась вперед, яростно вглядываясь в снежную мглу.
***
Николас приоткрыл глаза, в опьяненном сознании мелькали образы его и Марианны. Бешеная страсть сводит скулы, руки разрывают ее одежду, в жажде прикоснуться к желанному телу. Всегда такому податливому, горячему, упругому. Никакой нежности, жадная потребность владеть немедленно. Он прижимает ее к стене, вдыхает аромат ее кожи, царапая клыками затылок. Ее ягодицы трутся о его возбужденный член и он готов кончить еще до того как проникнет во внутрь. Ладонь сжимает грудь, пальцы сдавливают возбужденный сосок, вызывая ее хриплые стоны, другая рука поднимает подол платья, скользит по бедру, пальцы рвут тоненький шелк трусиков и прикасаются к влажному лону. О, как же она его хочет, дрожит от страсти, прижимаясь к нему всем телом. Инстинкт диктовал ему немедленно овладеть ею. Трахнуть ее прямо здесь. Вот так, стоя, придавив всем телом к прохладному кафелю...Они...в ванной? Какая к черту разница, он трахнет ее там, где захочет, хоть на площади, потому что только с ней все его чувства выходили из-под контроля. Всегда мало, всегда страх потерять, всегда бешеное желание пометить, оставить клеймо, пролить в ней свое семя и так до бесконечности. ОНА ПРИНАДЛЕЖИТ ТОЛЬКО ЕМУ ПО ВСЕМ ЗАКОНАМ!
Его девочка, любимая до безумия. Он хотел ее до одури, до изнеможения.
Ник скользнит в ее горячее лоно двумя пальцами и слышит ее стон, жалобный, просящий большего. О нет, сначала она кончит для него, будет кричать его имя и царапать кафель ногтями, сначала мышцы ее лона будут пульсировать вокруг его таранящих пальцев и только потом она получит его самого, готового разорвать ее тело, вонзится так глубоко, чтобы она снова закричала, принимая его член и чувствуя его мощь и власть над ее телом. Если она владеет его разумом, его сердцем и его черной душой, то он владеет ее плотью. Он властелин ее тела. Ее зверь.
Но Ник так и не проник в желанную влагу, потому что кончил, как только она закричала его имя, содрогаясь в оргазме.
Он резко распахнул глаза и обнаружил, что сжимает член рукой и лихорадочно водит ею вверх вниз.
О, дьявол. Он совсем один в грязном кабинете, среди пустых бутылок. Сидит в темноте и бредит наяву. Рука тут же выпустила мгновенно опавший член. Образы растворились, исчезли. Марианна не с ним и неизвестно когда она вернется обратно из мрака небытия.
Ник застегнул штаны и поморщился. Его сексуальный аппетит разыгрывался, только когда он находился в бессознательном состоянии. Как только приходило отрезвление, и очищения крови от паров алкоголя реальность делала его полным импотентом. Он не хотел женщин. Никого. Ни одну из тех шлюх, что ластились к нему на работе, из бывших любовниц, которые звонили осведомиться о здоровье его жены, в тайне надеясь, что теперь он свободен и им перепадет жаркий секс с голодным зверем. Но он их не хотел. Жуткая депрессия лишала сил, жажды жизни и наслаждений. Только забываясь с очередной бутылкой в руках, он вспоминал и думал о своей малышке. Он по-прежнему так ее называл, ведь внешне она все та же восемнадцатилетняя Марианна, которую он встретил восемь лет назад. Невинная девочка, которая будоражила его кровь, и вызывала бешеную эрекцию, лишь взглянув на него своими сиреневыми глазами полными страсти и любви.
Ник нащупал бутылку на полу, обнаружил, что она пустая и в ярости разбил ее о стену. Тоска по Марианне становилась невыносимой, клокотала в нем и не находила выхода.
Рабочее место походило скорее на берлогу спившегося алкоголика или бомжа. Нет, не интерьером, каждая вещица здесь стоила целого состояния, а беспорядком. Окурками, грязными бутылками, бокалами разбросанными вещами и бумагами. Посредине стола телефон. Ник его ненавидел. Точнее он его боялся. Вздрагивал каждый раз, когда раздавался звонок. Состояние Марианны ввергло его мысли в полный хаос. Даже те оба раза, когда Ник думал, что потерял ее он не чувствовал такой растерянности, такого подавляющего мрака в своей душе. Когда Ник встречал смерть лицом к лицу, хоронил близких, то впадал в состояние шока, а потом готов был крушить и уничтожать все живое вокруг, давая выход боли через ярость. Но сейчас эта самая смерть пряталась в коридорах их дома и могла в любую секунду просто забрать ту, без которой нет смысла существовать дальше. Ведь он уже не жил с того самого момента как Марианна потеряла сознание, а в себя уже не пришла. С тех пор как ее поместили в дальнюю комнату, опутали проводами, аппаратами, капельницами. Ник не мог находиться там. Первое время он сидел возле ее постели сутками, ловил хоть малейшие признаки сознания, а потом, когда постепенно понял, что это напрасно, стал сторониться этого места. Он боялся, что войдет туда и обнаружит ее мертвой. Самое страшное это тронуть ее тонкую руку, а та окажется холодной, не услышать биение ее сердца, расстаться с ней навечно. Ник никогда не сможет с этим смириться. У него нет иного смысла в жизни. Иногда, трезвея, он в ужасе думал о том, как поступит, если Марианны не станет. Найдет ли утешение в детях, в работе? Ответ пугал настолько, что его бросало в холодный пот. НЕТ. Он никогда не сможет смириться с такой потерей. Ник просто уйдет вместе с ней. Только виски приносило облегчение. Бешеное желание забыться, как раньше, броситься во все тяжкие, сводило его с ума. Раньше он мог себе это позволить – сейчас нет. Раньше все было иначе - он не был отцом. Оставалось только пить до беспамятства в своем кабинете и не отвечать на звонки. Вместо него работал Криштоф, он достойно заменил своего хозяина и вел все дела по бизнесу. Ник возвращался домой поздно вечером. Дети всегда его ждали. И если Самуил стойко переносил страшную депрессию отца, то Камилла не давала передышки, она залазила к нему на колени, заглядывала в глаза, требовала любви и ласки, которую теперь мог дать только он. Точнее должен был. А у него не осталось сил. Смотрел в сиреневые глаза малышки, и в груди все болело от отчаянья. Глаза как у Марианны. Такие же глубокие, чистые и полные любви к нему. Неужели Марианна никогда больше не посмотрит на него? Не прикоснется к его колючей щеке? Не взъерошит его волосы?
