Иногда Йон задавался вопросом, что сказал бы на такое сам Фаттих Маэде, основатель династии. Эрех же, семенивший за ним как рыбацкая шаланда за военным крейсером, только головой вертел, пораженно разглядывая царящее вокруг безумие. Вокруг же сновали, кричали и обменивались новостями.
— Эй, Диссел, ты куда дел статью про открытие военной выставки в Асталоте? Что? Что значит, ее оставили на завтра?! Да завтра ее напечатают даже на ресторанных салфетках, ты о чем?!!
— Ребят, кто-нибудь уже занялся делом о назначении Его Величеством следственной комиссии по вопросу злоупотреблений во время Боятской компании?
— Очень вовремя! Они бы еще лет десять прождали!
— Чья это новость?! Чья, я спросил? Мелко, твоя? Ты совсем сдурел? Вопрос о отсутствии кипятка в буфете речного вокзала на вторую полосу?!! Я тебя уволю!
Йон увернулся от брошенного в голову репортера Мелко орфографического словаря, придержал дока, чтобы того не затоптали два секретаря и один корректор и, наконец-то, вошел в святая святых этого бардака — в кабинет главного редактора. Тот как раз, встав на стул для увеличения своего более чем небольшого роста, верещал, как прищемленный дверью кот.
— Что это такое! Да, я тебя спрашиваю! Вот это ты предлагаешь мне на первую полосу?
Внизу, пригнувшись, тряслись редактор, наборщик и некий прыщавый юнец в фартуке с меткой типографии.
— Нет, это просто невозможно! За что я вас тут держу, кретинов эдаких?! Олухов безграмотных! Криворуких побирушек! Уволю! Всех! На Пустоши поедете, агитационные листовки печатать!
В углу, прислонившись плечом к стене, стоял репортер Лунте и широко улыбался, глядя на разворачивающуюся сцену.
— Я вас всех спрашиваю! Это уже в который раз, а? В который?!
— О чем скандал? — шепотом поинтересовался Йон у приятеля.
Тот заулыбался еще шире, хотя казалось, куда уже.
— Наша краса, Тойфе, опять накосячил в наборе, — Йорр Лунте был репортером до мозга костей и говорил только и исключительно на профессиональном жаргоне. — Шефа сейчас удар хватит. Он уже с четверть часа так верещит. Сначала, вон, орал на команду, которая занималась описанием таинственного происшествия со вторым принцем — они умудрились написать, что дело не раскрыто и одна из теорий, будто покушались не на принца, а на кролика. Угу, в Королевский оранжереях.
Йон хмыкнул.
— А теперь вот это. А ты, кстати, как? Все ловишь беглых супругов?
— Забудь про супругов, — Рейке понизил голос, глядя, как разошедшийся Марв лупит наборщика по хребту свернутыми в трубку листами ватмана. — У меня тут наклевывается скандал не то что года, десятилетия. Если накопаю, возьмешься написать?
Йорр моментально навострил уши и стал совершенно похож на лису. Сразу видать, что профессиональный газетчик во втором поколении, вскормленный типографскими чернилами.
— Прямо вот десятилетия? Не гонишь ли ты мне, приятель?
— Судьбой клянусь, — хмыкнул Йон и быстро изобразил ладонью в воздухе знак Рукокрылой. Никем более он поклясться не мог и его собеседник был одним из немногих, кто это доподлинно знал.
— А сам тогда чего не возьмешься? — Лунте глядел с подозрением.
— А сам я, — Рейке еще больше понизил голос, произнес практически одними губами, — думаю, буду давать показания в Высшем суде. И как бы не самим десяти.
Орфографический словарь, запущенный меткой рукой мастера Онойки, перелетел через кабинет и с грохотом врезался в полку, свалив оттуда бронзовый бюстик поэта Линде.
— Ого, — тоже одними губами ответил Йорр.
Это, похоже, было согласие. На душе немного полегчало — Рейке уже пару раз сотрудничал с репортером Лунте и знал, что тот за честь почитает не только свою независимость и любовь к правде, частенько, впрочем, переходящую в людоедство, но и то, что его никому не получалось подкупить. Йорр Лунте был, прежде всего, журналистом, и свободе слова служил так, как все остальные служат двенадцати Богам.
— Если еще раз! — в их беседу ворвался рев Марва и Эрех, так и стоящий сбоку от Йона, пригнулся.
Следом за словарем полети скомканные гранки.
— С чего он так бесится? — обеспокоенно уточнил Йон. Не то, чтобы гнев Марва Онойки мог его напугать, как и сам Марв, но вот то, что гневаться тот любит долго и со вкусом, могло затянуть процесс выколачивания аванса. — Ну, накосячили, с кем не бывает?
— Э-э, — засмеялся Йорр, — они же не просто накосячили. Они тут накосячили в преступлении года, причем по полной — и орфография, и шапка. Ты разве не в курсе, сын магистрата пропал? Так сегодня утром нашли его тело и задержали убийцу.
Где-то под локтем придушенно пискнул мелкий.
— Э?!
— Да, я сам там не был, вызывали кого-то из дежурных новичков, они новость и приперли. И даже картинок успели нашлепать. Да ты сам погляди.
Лунте поднял с пола гранки, расправил листы и протянул сыщику.
Первое, что бросилось в глаза, было жирное: «Горелый труп Читела Ойзо наконец-то найден!»
И чуть ниже: «причины смерти не установлены из-за отсутствия на трупе кожи».
Йон быстро пробежал корявый текст. Из него выходило, что сегодня ранним утром, пока док выращивал в госпитале персиковые сады, военные под руководством незабвенного Теона Делко обнаружили не только обгорелое до неузнаваемости тело тула Ойзо («труп был не похож на самого себя»), но и убившего его рыбака. Который, если верить изложению дежурного репортера, неизвестно где и неизвестно как напал на несчастного убитого с целью совершить «воровство ценностей и украшений».
Это было уже чересчур.
— Мастер Лунте, — Йон всунул листки в руки мелкому, чтобы тот ознакомился. — А займи-ка мне десять лян, а? До завтра, в счет той сенсации, о которой мы с тобой договорились.
Ждать, пока Марв закончит верещать, времени не было.
Лунте посмотрел с подозрением, но сунул руку в карман и всучил Йону пачку мелких купюр.
— Спасибо, друг. — серьезно кивнул Рейке, ухватил за шиворот но-Тьена и быстро, не обращая внимания на все еще царящий вокруг дурдом, покинул кабинет.
Остановился Йон только на углу, в дух кварталах от здания редакции.
— Слушай сюда, док, — серьезно сказал он. — Планы меняются.
Эрех, не перебивая, кивнул. Круглые серые глаза смотрели внимательно.
— Сейчас ты возьмешь деньги, — он всунул ему в луки полученный от Йорра ляны. — И поедешь к своему второму работодателю. Ты понял, о ком я? Все, что мы хотели узнать вместе, узнаешь у него сам. После чего займешь там парочку амбалов и сходишь в цирк за сёстрами нашего котика и лошадью. Думаю, с таким сопровождением тебе не откажут. Встречаемся у меня дома. Все понял?
— Что случилось? — только и спросил док.
— Я еще не знаю точно, — Йон сунул руку под пиджак, нащупал рифлёную рукоять Миротворца и недобро улыбнулся. Ну, все, Теон, наконец-то ты мне попался. — Но собираюсь узнать. И пусть он мне только не расскажет.
Добирался до Товайхо Эрех на перекладных — дал полляна первой согласившейся телеге и уныло трясся по дороге, которая изрядно ему обрыдла за последние дни. И думал.
К собственному удивлению не о том, что случилось с ним в госпитале, хотя определенно стоило бы. Когда он спасал генерала, все было совершенно по другому, он не терял себя и божественную благодать ощущал иначе, просто как вспышку силы, на какой-то миг поборовшую панический ужас не удержать раненого и опасения, что снарядом по голове прилетит. Произошедшее в госпитале было совершенно другим. Так, наверное, чувствовали себя в древности преступники, которых окунали в кипящее масло. Мгновенный непереносимый жар. И ощущение, что в собственном теле становится очень тесно, как взрослому в детской одежде. Классическая божественная одержимость, чудо и все прочее оказались не столь захватывающими, как он себе представлял в детстве, когда читал о них.
О последствиях же думать и вовсе не хотелось. Наоборот, в голову упорно лезли мысли о Тэфе и его сестрах, о туле Ойзо и о мастере Рейке, который что-то понял, но, как всегда, не сказал, что. А Эреху было интересно. Он впервые попал в эти сферы человеческого дна, и логика людей, совершающих преступления, временами казалась ему непостижимой. До этого, что за полгода работы в тюрьме, где он ассистировал тюремному лекарю, что за годичную его карьеру штопальщика при банде мастера Юхея, он не задумывался как много человеческого зла существует вокруг. Даже когда его старший брат Эвери, названный в честь того самого предка, чья подпись украшала Договор, положивший начало Альмеррайду, стал завсегдатаем чумных домиков, он не думал об этом.
