Когда он очнулся, то увидел знакомое конопатое личико. Латышев понял, что долго был т а м, за чертой. Мальчишка придерживал одной рукой белый халат и глядел на него испуганно вытаращенными глазами. Латышев сделал попытку подмигнуть ему: очень уж не любил испуганных лиц…

Ленька Щавелев вывел катер на самую середину реки, как только ему сообщили, что готовятся разбирать перемычку.

Оба берега реки были очень высоки, и тень закрывала Ленькин катер. Вода, подмывавшая свежие осыпи, была темно-коричневой. Солнце освещало только стрелы экскаваторов и верхушки копров.

Ленька предусмотрительно удерживал катер подальше от прорана. Сейчас река всей своей мощью устремлялась к правому берегу, где был проран. Щавелев через корпус катера ощущал тяжелый напор воды. Он выжал реверс, дал задний ход и ушел подальше от опасного места. Вся его задача сейчас заключалась в том, чтобы удерживаться в центре образовавшейся перед стройкой заводи и следить за поведением реки во время перекрытия.

Надя Барщевская, гидролог, дежурила на носу катера с наметкой в руках. На ней был легонький сарафанчик, и сейчас она жалась от утреннего холода. Рядом с Надей на скамеечке стояла маленькая зеленая радиостанция «Урожай». Надя должна была замерять уровень воды и сообщать данные на центральный пост.

Ленька видел, что все уступы на скалистых диабазовых берегах усеяны людьми. Катер был перед ними как на ладони. Щавелев повертывал штурвал и движениями плеч поправлял небрежно накинутый бушлат. Он был очень счастлив в это утро, чувствуя на себе взгляды сотен людей и гордясь своей необычной ролью. Только вот Надя стояла спиной к Леньке, не замечая, как искусно и ловко управляет капитан своим судном.

Капитан улыбался берегам и старался смотреть на гидролога как можно пристальней, чтобы та почувствовала его взгляд и обернулась. Ленька знал силу своей открытой, чарующей улыбки и недаром пользовался репутацией балагура и сердцееда. Но Надя возилась со своей радиостанцией, проверяя слышимость, и не хотела замечать Леньку. Скромница! Только и знает — гидрология, гидрология… Как будто вокруг нет ничего более интересного.

Тихо было в каньоне. День за днем здесь грохотали взрывы, ломающие диабаз, а сегодня установилась тишина. Перекрытие… Только слышно было, как, скрытые за насыпью, глухо рокочут «МАЗы».

Солнце уже осветило рубку на катере, и Ленькин рыжий чуб вспыхнул осенним пламенем.

Репродукторы, установленные у котлована, донесли четкие слова приказа: «Экскаваторы, разобрать перемычку. Водителям начать подачу горной массы в проран!»

С катера хорошо было видно, как заработали экскаваторы, то опуская, то тяжело поднимая ковши, как диабазовые глыбы, падая с «МАЗов», поднимали белые смерчи из пены и брызг. Дизели сновали один за другим, над котлованом стояла пыль.

Надя бегала с наметкой по палубе, кричала в трубку цифры, Щавелев, откинув на затылок «мичманку», водил катерок от берега к берегу. Он представлял себя человеком, которому подвластна река и от которого зависит — усмирится она или же опрокинет возведенную искусственную преграду.

«МАЗы» работали быстрее, чем экскаваторы, они забивали проран глыбами, в то время как, перемычка еще не была снята, и вода стала резко подниматься.

— Четыре девяносто! — кричала Надя. — Четыре девяносто пять, пять ноль-ноль!..

Ленька увидел, как к двум экскаваторам, работавшим на перемычке, подполз еще один.

«Ай да мы!» — подумал Ленька. Ему стало досадно, что Надя, эта суетливая работящая скромница, не видит, как он, Ленька, со своим катером выручает стройку. Знай себе машет шестом как оглашенная.

Наде приходилось туго с длинной и тяжелой наметкой. Она то и дело присаживалась на скамейку. Сбившаяся тесемочка сарафана открыла белую полосу на ее загорелом плече. Оставив штурвал — вот напугается девчонка! — Ленька прошел на нос и стал в шутку отбирать шест. Катер медленно разворачивало и сносило к плотине. Надя взглянула на Щавелева злыми и усталыми глазами.

— Займись делом!

Ленька крикнул: «Отмеряла!» — и пошел к себе в рубку.

Солнце уже прочертило свой огненный путь над каньоном, и к катеру подползала тень правого берега. «МАЗы» неутомимо ревели.

Теперь катер подтягивало уже не к прорану, забитому глыбами диабаза, а к перемычке, вернее, к тому месту, где недавно была перемычка. Река хлынула в открывшийся отводящий канал, круша последние остатки временной земляной плотины. Экскаваторы медленно отползали от наступавшей на них реки.

Ленька впервые был на перекрытии, и теперь он, разинув рот, глядел на реку, которая послушно, на глазах, потекла в русло, построенное для него человеком. Притихшая перед запрудой вода в том месте, где начинался отводящий канал, вдруг свивалась в тугие шоколадные жгуты и неслась узким и пенистым потоком прямо к бетонной стенке. Три темных жерла донных отверстий всасывали этот захлебывающийся яростью поток.

Ленька, немного испугавшись близости грозной, точно переродившейся реки, развернулся и отвел катер к центру заводи. Надя коротко взглянула на него. Ей было важно, чтобы катер был поближе к плотине, но она ничего не сказала.

— Перекур, — объявил Ленька и заломил «беломорину»..

Он так и застыл с горящей спичкой, не успев зажечь папиросу. Спичка жгла пальцы, а Ленька все еще не мог понять, что произошло. Как-то странно тихо стало на реке. И катер перестал дрожать. Ленька взглянул на тахометр — стрелка стояла на нуле. Мотор не работал. Заглох.

Щавелев тут же нажал кнопку пневмостартера. Мотор молчал.

Медленно-медленно проплывала за бортом катера отвесная диабазовая скала. Кто-то из бурильщиков, сидящих на уступе, помахал фуражкой, и, Надя улыбнулась ему. Она тоже не догадывалась о случившемся.

Ленька нажимал на стартер до тех пор, пока не стравил давление. Копаться в моторе было некогда. Катер постепенно подносило к отводящему каналу — туда, где у реки начиналась свистопляска.

Щавелев представил себе, как это будет выглядеть. Катер подтянет к руслу канала и развернет бортом — ну да, всегда ведь случается худшее. Поток, наклонив суденышко, подтащит к донным отверстиям, шмякнет о бетонную плотину. Расползется обшивка. Вода будет подхватывать обломок за обломком и швырять в темные жерла, превращая металл в куски жести. И никто уже ничем не сможет помочь…

Леньке стало жалко себя, своих двадцати двух лет. Но он был капитаном и прежде всего отвечал за команду.

Надя, обрадовавшись тому, что катер приблизился к стройке и можно будет сделать самые ценные замеры, снова схватилась за наметку. Ленька в два прыжка очутился около нее.

— Хана катеру! — заорал он. — Прыгай, мотор не работает! Плыви к берегу, еще успеешь.

— А ты? — спросила Надя.

— Не рассуждать! — рявкнул Щавелев. — Здесь я капитан!

Он столкнул Надю в воду, и она поплыла, неловко, по-женски отмахивая саженки и часто оглядываясь. Убедившись в том, что она миновала опасное место и выбралась в затишье, Ленька оценил расстояние, отделявшее катер от канала. Оно сокращалось все быстрее и быстрее. Катер поворачивался. Да, его влепит бортом в стенку.

Ленька верил в свои силы и не спешил. Он плавал мощно и красиво. Кроль был его любимый стиль. Но сейчас, когда Нади не было на палубе, Ленька чувствовал непривычный, сосущий холодок. На берегу уже поняли.

— Прыгай, прыгай! — кричали со скалы.

Ленька делал вид, что не торопится. Черт возьми, это было для него — такая игра на нервах.

Из маленького затончика наперерез катеру выплыла лодка. В ней сидел плечистый парень в тельняшке — видать, из демобилизованных моряков, их здесь много работало, на стройке. Гребец часто и нервно взмахивал веслами. Ленька взглянул на белые бурунчики, вспыхивающие в канале. Вода смывала пудовые камни с перемычки.

«Подожду, пока лодка подплывет к катеру», — решил Ленька. Он взглянул на часы. Минута в его распоряжении, не больше. Слышен был гул потока.