— Моей первой мыслью было, что это мятежный компьютер с планеты Шуб, который, преодолев все наши заслоны, проник в Матрицу и использует похищенные тела, чтобы распространять среди нас шпионов. Ведь наши собственные искусственные интеллекты могут действовать только в пределах разработанной программы.

— К нам внедрились агенты с планеты Шуб? — нахмурился Дрэм. — Их можно было бы вычислить с помощью экстрасенсов… Если только они не пользуются блокираторами биополя или какими-нибудь неизвестными нам техническими устройствами. Техника планеты Шуб всегда на целое столетие опережала нашу. Если это действительно они, то нас ждет серьезная неприятность.

— Проблема еще в том, что мы не можем поднять тревогу, не имея хотя бы приблизительного решения проблемы. Возникнет массовая паника, и Матрица перестанет функционировать. Нельзя исключать, что мятежный компьютер пойдет на какой-нибудь отчаянный шаг. По моему секретному приказу группа исследователей уже работает над научным решением этой проблемы, но кто знает, сколько им потребуется времени, а мы не можем ждать. Есть туманные намеки, что к событиям в Матрице причастны некие очень могущественные силы. Очень могущественные.

— Нет, — сказал Дрэм. — Я не могу в это поверить. Ни один компьютер не способен существовать в человеческом теле достаточно долго. Хотя… Планета Шуб действительно сильно оторвалась от нас.

— Кто-то опередил нас на планете Грендель. Кто-то знал, что мы планируем отправить туда экспедицию, и обошел нас. Кто-то обладающий фантастической мощью. И если теперь что-то происходит в Матрице, я должна об этом знать. Знать — значит убедиться во всем на собственном опыте. И поскольку я лично собираюсь отправиться туда, я решила пригласить тебя в компаньоны.

— Тысячу благодарностей! — проворчал Дрэм.

— Сейчас не время для острот, Дрэм, — серьезно одернула его Лайонстон. — Ты мне нужен для гарантии, что в тело вернется именно мое сознание.

Дрэм задумался над подходящим ответом, но в этот момент крышка капсулы императрицы герметически закрылась. Он проглотил слюну, взглянул на ровный потолок комнаты и потянул ручку крышки капсулы на себя. Когда крышка наглухо закрылась, Дрэм подумал, что в случае непредвиденного трагического исхода императрице можно будет не беспокоиться с гробом для него: в могилу можно опустить эту капсулу. Эта мысль не подняла его настроение. Крышка герметически закрылась, на какой-то миг он очутился в полной темноте, а потом его сознание устремилось в Матрицу.

По имплантированному в мозг каналу связи мысль Дрэма отчаянно рвалась вперед, подобно преодолевающему речные пороги лососю или выбирающейся через печную трубу птице. Он не любил признавать это, но в каком-то смысле возвращение в Матрицу напоминало ему возвращение в отчий дом. Бесконечная мерцающая равнина, по которой он сейчас двигался, напоминала ему тот мир, в котором он пребывал до своего рождения. Неизменная и беспредельная, Матрица простиралась во всех направлениях; огромная обитаемая сфера, в центре которой малой молекулой теплилось его сознание. Внизу, вверху, по все стороны от него возникали странные очертания, движущиеся фигуры, фрагменты пейзажей. Пренебрегая законами гравитации и человеческой логикой, они закручивались бесконечной спиралью. Дрэм сконцентрировался, усилием воли заставляя себя не раствориться в этом потоке, и через мгновение увидел, что стоит на склоне травянистого холма. Он был облачен в полные боевые доспехи, с мечом и дисраптером на поясе. Его подсознание уловило, что ему требуется защита, и он не стал возражать против этого. Попав в Матрицу, вы могли материализоваться практически в любой образ, однако это зависело от мощности вашего волевого импульса. Будучи обычным человеком с очень небольшим набором усовершенствованных органов, Дрэм мог принять лишь свой естественный облик, к тому же в миниатюрной копии.

Он не спеша осмотрелся по сторонам, как бы привыкая к новой среде обитания и становясь невосприимчивым к ее странному воздействию. То, что он видел, не было реальностью, просто его сознание интерпретировало закодированные в Матрице образы. Здесь, куда стекалась деловая информация со всей Империи, метафоры получали зримое воплощение, а внутренний смысл всплывал на поверхность обыденного сознания, словно кит — на поверхность океана. Наиболее внушительно выглядели информационные массивы: банки информации принимали такой облик, благодаря которому могли защититься от рыскавших по Матрице хищников. Если их не тревожили, они редко сдвигались с места. Великанами среди великанов выглядели искусственные интеллекты: огромные сияющие светила, сотканные из энергии. Попробуйте приблизиться к ним — и упадете, как Икар, с опаленными крыльями: нестерпимое сияние чистого разума превратит вас в пепел. Человек был не в состоянии взглянуть в лицо Горгоне.

Между горами информации прогуливались исполинские существа — массивные динозавры с угрожающими зубами и когтями, от поступи которых содрогалась земля. Сверхмощные корпорации, обладавшие непреодолимой властью и смертельной хваткой. Более мелкие компании сновали у них между ногами, юркие, подвижные, подстерегающие тех, кто подарит им благоприятную возможность или начнет слабеть. Они не осмеливались нападать в открытую; подорвать корни корпорации было опасным и сложным делом, которое предпочитали доверять отъявленным компьютерным террористам — кибератам. Попав в Матрицу, можно было потерять не только свой файл. Если ваше сознание разрушалось на просторах этой мерцающей равнины, тело не могло протянуть долго в реальном мире.

Дрэм увидел, как яркая вспышка — сознание киберата — снует возле какой-то огромной сферы, утыканной шипами, пытаясь найти изъян в ее оборонительных заслонах. Тут же неподалеку в смертельной схватке сошлись два динозавра. В ход были пушены зубы и когти, огромные пасти были обагрены кровью. Расхожая фраза «беспощадная конкуренция» в Матрице приобретала свой буквальный жестокий смысл. У ног гигантов вертелись мелкие компании, рассчитывая поживиться крохами от трапезы победителя.

Стараясь сохранять над собой контроль, Дрэм медленно повернулся и стал искать взглядом императрицу. В Матрице были существа, не имевшие зримого облика, но проявлявшие свое присутствие. Они медленно двигались среди массивов информации и случайных посетителей, словно привидения в старинной пьесе. По инвестициям, подобно ветру по кронам деревьев, пробегали конъюнктурные колебания, фейерверками вспыхивали слухи. Вокруг плеч Дрэма обвилась гирлянда из алых лент и стала о чем-то назойливо шептать ему на ухо, но он бесцеремонно стряхнул ее. Не было прохода от рекламных объявлений. На глаза то и дело попадалась шелуха обанкротившихся предприятий, раздавленный хитиновый покров промотанного капитала или обломки разворованного файла. Матрица была полна охотниками за наживой. Дрэм нахмурился. Здесь было значительно больше признаков деструкции, чем он ожидал. Скорее всего, на рынке Империи сегодня был не самый удачный день. Тут возле него неожиданно появилась Лайонстон. Он вежливо поклонился ей.

Она сияла, как яркая звезда, ее серебристая фигура была в два раза выше его ростом. Ее глаза сверкали, стан, подобно колючему терновнику, опоясывали стальные полосы с острыми шипами. Такие же угрожающие шипы покрывали руки и спину — так проявлялись те многочисленные имплантанты, которыми был усовершенствован организм императрицы. Образ, в котором хотела бы видеть себя Лайонстон, всегда был очень впечатляющим. Чтобы не сказать агрессивным. Привлекая ее внимание, Дрэм негромко кашлянул, и это покашливание повисло перед ее мерцающим металлическим лицом в виде небольшого мыльного пузыря. Лайонстон свысока взглянула на фаворита и по-птичьи склонила голову набок.

— Так кого же я должен здесь высматривать? — спросил Дрэм.

— Будь я проклята, не знаю! — Ее голос гудел, как набатный колокол. — Обращай внимание на все необычное.

Дрэму хотелось съязвить что-нибудь в ответ, но он сдержался. И всего лишь неопределенно пожал плечами: