В тот раз они с Лотэ искупались за ближайшими камнями. А вернувшись в лагерь, наткнулись на откровенно довольный… даже масляный взгляд… его высочества, возле которого стоял офицер его охраны. Рэни поморщился: все ясно, уже доложили об их прогулке.

Вторая ночевка была более удобна в плане комфорта. Они остановились на постоялом дворе. Вернее, там расположились лорды, а охрана и взятые в поездку слуги как и прежде встали лагерем вокруг. И Рэниари вновь удалось улизнуть от желавшего пообщаться принца — юноша пока что был морально не готов вести с ним словесные баталии. Раздосадованный Эдмир, которому за весь день досталась пара-тройка обязательных по этикету фраз от объекта внимания, развернулся на каблуках и отправился в свою комнату, свалив все обязанности командира на герцога Вэона. Лоран только понимающе вздохнул и пошел проверять караулы. А к сидевшим в общем зале Баррэту и Лотэ неожиданно подсел главный королевский маг.

— Вы позволите? — Чисто формально уточнил он у сосредоточенно жующей четы. Баррэт приглашающе кивнул головой.

— Присоединяйтесь, — отозвался он, прожевав кусок тушеного мяса. Готовили здесь на удивление неплохо: Барр уже приказал отправить в комнату племянника ужин. Пусть парень перекусит, а то с этой беготней совсем с лица спал. — Составьте нам общество.

— Ну, это я всегда, — тень улыбки обозначилась на узких губах мага, и он отхлебнул из кубка с домашней настойкой. — Могу я поинтересоваться — почему вы, старший в семье, уступили титул графа Вориндо семнадцатилетнему мальчику? Я не сомневаюсь в талантах лорда Рэниари, но он слишком юн, чтобы нести эту ношу.

— А ноша лорда Круглого Холма была бы не столь тяжела? — Скрывая недовольство, задал встречный вопрос Баррэт, даже отложив в сторону нож, которым резал мясо. Лотэ притих у него под боком.

— Нууу… — призадумался маг (или сделал таковой вид). — Пожалуй, что одинакова. Но Цитадель более весома в политическом плане. У вас ведь двое супругов, — вежливый поклон в сторону молчаливого Лотэ, — Вполне вероятно, что родятся сразу два наследника. По крайней мере, одного я уже вижу… кстати, примите мои поздравления, у вас мальчик, молодой человек, — обратился Итарон к покрасневшему и обрадованному Лотэ. — К сожалению, я не успел всмотреться в вашего со-мужа, но и он, без сомнения, тоже носит ребенка. Почему бы вам не поделить владения между своими будущими наследниками, избавив племянника от такой обузы? — Прельстительно продолжал маг, обстреливая Баррэта из-под ресниц внимательными взглядами. — Лорд Рэниари так прекрасен!.. И его воспитывали младшим. Найдите ему хорошего мужа или высокого покровителя. Заодно и полезными связями обзаведетесь.

— Простите, лорд, — крайне вежливо отозвался Баррэт, чувствуя, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки: уже пошла торговля! — Но решение передать титул Рэниари принято на Совете всех жителей Цитадели. Понимаю, в ваших краях не принято прислушиваться к смердам, но на окраинах дело обстоит несколько иначе…

— Понимаю, — задумчиво покачал головой маг и поднялся, прощаясь. — И все же обдумайте мои слова. Если вас утвердит Совет, то мнение черни можно не принимать в расчет.

— Не пускайся больше в такие разговоры! — Тихо прошипел Лотэ, удерживая на лице внешне безмятежную улыбку. — Не с нашими силами играть с этим типом в такие игры!

— Что я, дурной, что ли? — Буркнул в ответ супруг, со внезапным отвращением отодвигая минуту назад столь вкусное жаркое. — Ты ведь понял, что нам хотят предложить?

— Сразу два владения в обмен на Рэни, — ответил Лотэ: вот кто не страдал отсутствием аппетита. Ребенок внутри него требовал все больше сил. И молодой человек жадно поглощал свою порцию, попутно косясь на полную миску супруга. Тем более, что ни тошноты, ни дискомфорта, столь привычных женщинам в ожидании, у здорового, сильного парня не было — маленький бонус магического кокона. — Только сомневаюсь я, что младенец удержит Цитадель. Во всяком случае, ни я, ни Сэри не хотим экспериментировать с собственными детьми. А нас рядом в один прекрасный момент может не стать.

— Да все я понимаю, — с досадой отозвался Барр. — Но все равно противно, словно в дерьме искупался…

Третий каскад вновь закончился на природе. Точнее, посреди леса на огромной поляне, по которой протекал звонкий ручей. Эдмир, недовольный наличием по периметру частых деревьев, устроил взбучку магам, опасаясь засады. Но что-либо менять было уже поздно — усталые маги не вытянули бы новый проход, а отправляться на ночь глядя, искать подходящее место, было глупо. Так что пришлось устраиваться здесь.

В этот раз Рэниари не смог бы избежать принца, твердо вознамерившегося с ним пообщаться. Впрочем, юноша уже успел собраться с духом для такого общения.

После ужина, на котором присутствовали все высшие офицеры отряда и маги, Эдмир галантно проводил графа к его палатке, всему лагерю демонстрируя свой интерес к юноше, и присел рядом с ним на сваленный подле костра лапник.

Рэниари не хотелось спать. А хотелось ему с головой зарыться в выдержки из законов, что составили для него советники, и еще раз их проработать. Но приходилось сидеть с принцем. Тот же явно вознамерился его уболтать, засыпав как комплиментами, так и соболезнованиями.

— Вы так грустны, граф. — Мягко заметил Эдмир, не дождавшись от юноши привычной для себя реакции на тонкое обольщение. Рэниари сидел напротив, ненавязчиво отказавшись сесть подле его высочества, и отстраненно-вежливо реагировал на каждую фразу принца. — Просто примите тот факт, что жизнь продолжается. И мне не хотелось бы, чтобы вы от нее отстали…

Эдмир с трудом заставил себя отвести от силуэта напротив взгляд. Рэни так прекрасен… так близок… и так недоступен!

Принца бесили восхищенные взгляды окружающих на юного графа. Их попытки быть как можно ближе к нему, притронуться к юноше… Да его собственная, закаленная в боях охрана занималась тем, что следила, чтобы вокруг мальчишки был периметр, который не смел пересекать ни один человек, кроме приближенных. Итарон объяснил тихо ярившемуся высочеству, что такова естественная реакция на сильную Искру. И пока Рэниари не получит сексуальную привязку к одному человеку, его собственная сила, искрясь и переливаясь через край, будет привлекать все больше и больше народа, словно яркий огонь сонмы бабочек.

И вот теперь, замирая на месте и сдвигая под глухим плащом как можно плотнее колени, Эдмир вынужден был вести ничего не значившую беседу, хотя с ума сходил от желания повалить добычу на землю и просто, без затей, трахнуть. Эх, запутаться бы пальцами в этих золотистых прядях, вдохнуть аромат юной кожи, соединиться телом и душой!

С трудом поборов очередной приступ желания, Эдмир продолжил беседу.

— Надеюсь, вы немного отдохнули, и теперь будете радовать меня своим обществом…

— Боюсь, что я не слишком хороший собеседник, — отозвался Рэниари, глядя на танцующие в кострище оранжевые языки огня. Уютно потрескивали ветки, истекая янтарной смолой, пахло дымом и дикими травами.

— Я еще не оправился от того, что произошло, — негромко сказал юноша, скрывая за длинными ресницами свои выразительные глаза: не успели оплакать его семью, как шакалы уже сбежались делить добычу. И наш благородный принц впереди всех, даже про жениха забыл. — Но буду рад составить для вас компанию. Вот только, боюсь, дорога меня утомила несколько больше, чем я планировал. Раньше мы путешествовали по более обжитым местам. Вы позволите мне уйти в палатку?

Сказать, что Эдмир был недоволен, значит не сказать ничего. Принц упорно наводил мосты, пытаясь вернуть прежнее отношение юноши. И рассчитывал начать с малого — с разговора. Но как прикажете действовать, если собеседник всякий раз виртуозно уклоняется от общения?

Решительно поднявшись, Эдмир, перейдя на другую сторону костра, сел подле Рэниари, не касаясь, однако, напряженного юноши даже краем одежды. Откинувшись назад и облокотившись на согнутые в локтях руки, его высочество повернул голову и уставился откровенным взглядом на своего строптивого избранника, отмечая невольно побелевшие от гнева скулы. Это не понравилось принцу, как-то он привык, что его присутствие вызывает у людей совсем другие эмоции. Но и останавливаться он не спешил, решив сегодня поговорить с парнем начистоту.