Произнеся последнюю фразу, он почувствовал ее двусмысленность. Эдуарда похоронили всего лишь три года назад, и Ален, может быть, до сих пор страдает.

– Сделай разумное предложение, – сказал Шарль. – Что-нибудь, на что я соглашусь, и чего не будут стыдиться мать и бабушка.

– Хочешь, чтобы я предложил пристойную судьбу? Да? Не могу, Шарль. Я никогда не буду истинным Морваном на ваш лад, пойми это. Ты мне говоришь об экономическом кризисе, но он не касается семьи. Мы то как раз ни в чем не нуждаемся, а вот таких привилегий я и не хочу.

Сила характера была поразительна в мальчике его возраста, тем более что он не плакал, не кричал и даже не угрожал. Он заявлял, как очевидность, свое право быть другим и вполне зрело требовал свободы.

– Дай мне уехать, – снова, уже тише, попросил он.

Шарль внезапно прекратил ходить туда-сюда по гостиной. Что тут еще можно было сделать или сказать? Послать его в пансион не значило решить проблему – теперь он в этом убедился; кроме того, будущее племянника не так уж интересовало его, чтобы продолжать борьбу. Были гораздо более животрепещущие судебные дела и люди, которые нуждались в нем. А подросток, сидевший в кресле, только невыносимо напоминал ему Эдуарда. Нет, не внешним сходством, а этим раздражающим упрямством, нескрываемой неприязнью. «Если бы мой отец был здесь…» Бог уберег их от этого!

– Возможно, – произнес он сквозь зубы. – Возможно, это единственное, чего ты заслуживаешь.

Вдруг почувствовав усталость, он резко повернулся и задумчиво посмотрел на Алена. Мальчик ждал, побледневший и пораженный только что услышанным, и не смел верить своему счастью.

Сильви отступила на шаг, чтобы оценить эффект. Ни одна модель не обретала первозданного шика на женщине такой полноты, но любая клиентка всегда была королевой и у Жака Фата, и во всех других домах высокой моды, поэтому Сильви выдала восторженную улыбку.

– Оно вам удивительно подходит!

– Больше примерок не будет?

– Нет, это последняя, платье будет готово в пятницу, как и было обговорено. Вам его доставят в семнадцать часов.

– Это будет прекрасно.

Две швеи начали осторожно вынимать булавки, и Сильви вышла из примерочной. Она пошла в свой кабинет – маленькую комнатку, зато предназначенную ей одной, а это была редкая привилегия. Около окна, на чертежной доске, вперемешку с образцами тканей валялись эскизы патрона.

Три года назад Жак Фат обосновался в этом особняке на авеню Петра Сербского, его жена Женевьева полностью обставила дом. Сильви была с ней в хороших отношениях еще с тех пор, как обе были моделями – коллегами, но не соперницами.

Стоя перед восхитительным венецианским зеркалом, украшавшим одну из стен, она осматривала себя без снисхождения. Работа обязывала ее всегда быть безупречно одетой, причесанной и подкрашенной. И она следила за фигурой, чтобы в случае необходимости всегда можно было надеть и продемонстрировать модель. Она была немного близорука и приблизилась к зеркалу, чтобы рассмотреть следы усталости на лице. Чуть заметные синяки под глазами, несколько мелких морщинок, пока они незаметны, но надолго ли? Совсем близко тридцатилетие – волнующий итог для молодой незамужней женщины.

– Шарль… – прошептала она.

Он позвонил перед обедом, лаконично и быстро, по своей привычке, назначил ей свидание на тот же вечер. Разумеется, она с готовностью согласилась, хотя у нее было другое, давно запланированное обязательство. Ну и пусть, она откажется от приглашения. Стюарт расстроится и будет дуться на нее всю неделю, но это неважно.

Она медленно вернулась к столу. Клиентка, наверное, уже переоделась и собиралась уходить, надо пойти и попрощаться, еще раз уверить, что выбор сделан идеально и на парижском вечере никакая другая женщина не окажется в таком же платье. Это было одно из обязательств дома Фата: модели из коллекции от кутюр были уникальны.

Куда Шарль поведет ее сегодня вечером? К Прюнье[9] есть устрицы? На концерт? Она знала, что Шарль не любил такие развлечения; это Стюарт мог сходить в кино на последний фильм с Жераром Филипом, а потом отправиться танцевать в подвальчики Сен-Жермена. Но, несмотря на всю свою фантазию, Стюарт был для Сильви лишь отвлекающим средством, сердечным другом, услужливым рыцарем. Эта роль не сможет удовлетворить его надолго. В конце концов, он устанет от нее, как уставали от нее другие.

Она вышла в большой холл, который как раз пересекала клиентка, и с широкой профессиональной улыбкой проводила ее до выхода, в то время как все ее мысли были обращены к Шарлю. Если он долго не давал о себе знать, то сначала она страшно волновалась, а потом бесилась. В таких случаях Стюарт был желанным гостем: она соглашалась на любой поход, лишь бы отвлечься. Тогда, во время вечеринок, она снова понимала, что любит сумасшедший смех и би-боп.

– Во сколько встретимся, принцесса? – раздался у нее за спиной беспечный голос Стюарта.

Прежде чем повернуться, она придала лицу грустное выражение.

– Я как раз искала тебя, у меня появилось препятствие, и я не смогу…

– Я понял! – отрезал он. – Позвонил большой человек?

Обычная улыбка Стюарта исчезла, он пожал плечами.

– Ты совсем сошла с ума, если позволяешь так с собой обращаться. Стоит ему щелкнуть пальцами, как ты уже бежишь… Ты!..

От обиды он стал язвительным, но был прав.

– Ладно, пойду работать, когда у тебя будет приступ хандры, дай мне знать!

Широким шагом он направился прочь в очень плохом настроении, оставив ее одну посреди пустого холла. Конечно, это сумасшествие – предпочесть Шарля Стюарту. Последний имел все, чтобы нравиться: приятный голос, море шарма, прекрасное будущее. Только вот она не была в него влюблена, в отличие от всех остальных работниц дома моды; с тех пор как он появился у Жака Фата несколько месяцев назад, он разбил немало сердец среди женского персонала. Он должен был наладить производство по американскому образцу, как того хотел Фат, для поддержки серий «бутик», «прет-а-порте» и «конфексьон». Пример подал Пьер Бальмен[10] в начале года: он представил «маленькую» коллекцию по ценам более низким, чем «большая», и открыл магазин в Нью-Йорке. А Фат был не только гением кроя, но и слишком хорошим бизнесменом, чтобы не устремиться в эту нишу. Встретив американского изготовителя Джозефа Хэлперта, он объединился с ним для производства моделей и их поставки в большие магазины Соединенных Штатов. Рано или поздно Франция придет туда, но пока не время переворачивать умы. Поэтому Фат нанял Стюарта, и тот служил связующим звеном между Парижем и Новым Светом. Молодой англичанин имел отличное экономическое образование и рассчитывал только на мировой успех. Он даже поговаривал о том, что можно конкурировать с Кристианом Диором, затмившим на тот момент всех конкурентов. Деятельный, умелый, Стюарт пользовался полным доверием патрона, потому что мог одновременно вносить строгость в колонки цифр и веселье в коридоры дома моды.

Сильви посмотрела на наручные часы – изысканное украшение от Картье. Безумство, приобретенное в порыве отчаяния: в свой день рождения она провела вечер одна. Шарль даже не позвонил ей в тот день, и назавтра она решила сама сделать себе подарок. Досадуя, что столько потратила на каприз, она возвращалась домой, и консьерж передал ей букет роз с обыкновенной визитной карточкой. Она сердито поставила цветы в вазу, а карточку порвала на мелкие кусочки.

Четыре часа. У нее полно времени, чтобы вернуться к себе и приготовиться: она всегда делала это особенно тщательно, когда надеялась удержать Шарля после ужина. Иногда надежда не оправдывалась, если он, не глуша мотор «Делажа», тормозил у здания на авеню Виктора Гюго, вяло обещая позвонить. Но иногда он выходил и открывал ей дверь…

С улыбкой на губах она направилась в свой кабинет энергичной и легкой походкой бывшей модели.