31 июля.

Дмитрий Алексеевич относится к моим исследованиям достаточно скептически, но все же заинтересован. Он посоветовал мне узнать о том, какого характера были несчастные случаи на дороге — были ли они связаны исключительно с транспортом или чем-то еще. Он сильно расстроен тем, что случилось с Наташей, а также их недавней ссорой из-за ее картины. Сказал, что случайно смял картину, а Наташка вдруг повела себя как сумасшедшая — вырвала картину, порвала ее, накричала на него и убежала. Интересно, кто же из них все-таки говорит правду? Дмитрий Алексеевич утверждает, что очень любит внучку и обращается с ней хорошо, Наташка же всегда говорила, что дед ее терпеть не может, и во всех скандалах всегда виноват он. Ну и семейка — заплелась узлом, ничего не понятно.

Во всяком случае, я вижу человека умного, мягкого, достаточно веселого, но с хитрецой. Удивительно, что в таком почтенном возрасте (ему уже 96, а Наташка, между прочим, этого не помнит) он сохранил ясность ума, цепкую память и способность здраво рассуждать. Он умеет слушать и вопросы вставляет умело, и рассказывает интересно. Я люблю приходить к нему. Наверное, потому, что своего деда у меня нет. Но иногда он меня немного пугает, кажется, что в душе этого человека есть темные бездны, куда никогда не проникал солнечный свет. Иногда в его комнате я чувствую себя как-то странно, словно мы там не одни, а кто-то еще спрятался в шкафу и подслушивает. Наверное, это всего лишь мои фантазии, только в такие короткие и редкие моменты меня почему-то тянет на какую-то злую откровенность, мне хочется говорить гадости и радоваться той боли, которую они доставляют. Но Дмитрий Алексеевич не обижается — он говорит, что все это от нервов.

В один из таких моментов я рассказала ему о Паше — просто взяла и рассказала — что, как и зачем. Потом, когда сообразила, что наделала, хотела быстро извиниться и уйти, думала: ну, все, расскажет Наташке и все испортит… Но Дмитрий Алексеевич удержал меня и сказал, чтобы я не расстраивалась, он прекрасно понимает меня и ему Паша тоже не нравится. Он даже (вот дела!) меня похвалил и сказал, что его очень трогает такая дружба. Только цель мою (чтобы Наташа снова начала рисовать) назвал глупой и ненужной. Развестись с мужем для нее — это одно, и из дома она уедет своего (только не поняла я, при чем тут дом?), но вот картины — это ей совершенно не нужно, это затуманивает ей голову, к тому же занятие это совершенно бесполезное. Я спросила, почему он так не хочет, чтобы Наташа рисовала. Он ответил, что у них в роду было уже несколько художников — все они рисовали странные картины и постепенно сошли с ума, а один даже убил свою жену. Только Наташка об этом не знает, и он попросил ей ничего не рассказывать…

Наташа оторвалась от неровных строчек и задумчиво посмотрела в густую темноту за оконным стеклом. Ничего себе! Оказывается дед обо всем знал и молчал?! Оказывается Надя водила с ним тесную дружбу — настолько тесную, что рассказала о Паше и о дороге — о дороге дед, значит, тоже знал и словом не обмолвился. Даже давал Наде советы. Даже поощрял ее подрывную деятельность в Наташиной семье. Старый негодяй, старая сволочь — ведь если бы он вовремя рассказал… Но странно — вроде Надя имеет в виду ее деда, но пишет о совершенно незнакомом Наташе человеке. Мягкий, веселый — о ком это она?! Неужели дед обращается хорошо со всеми, кроме Наташи?! И зачем он врал Наде? И что это еще за художники в роду выискались? Он имел в виду Неволина? А кто же остальные?

Наташа покачала головой, пробежала глазами несколько строчек, содержавшие ничего не значащие сведения, и нетерпеливо скользнула к следующему дню. Слова, выведенные рукой человека, которого уже нет в живых, затягивали ее, и порой Наташе казалось, что она не читает, а слушает неторопливый, хорошо поставленный голос подруги, которая находится где-то здесь, в комнате и с горечью рассказывает Наташе о том, что привело ее к гибели. Плохо было то, что много, очень много было вырвано страниц, как будто Надя знала о том, что ее дневник попадет в Наташины руки и позаботилась убрать особо неприглядные записи.

…очень сильно беспокоит меня. То говорит, что больше слышать не хочет о дороге, а теперь звонит и просит, чтобы я рассказывала ей все, что узнала. Ее голос по телефону звучал очень странно, словно она чего-то боится и в то же время ей это нравится. Нужно выбрать время, чтобы зайти и поговорить — я уже достаточно давно у нее не была. Еще меня удивляет то, что она мне позвонила — последний раз Наташа звонила мне очень давно — привыкла, что всегда звоню и захожу я, поэтому не берет на себя труд отдавать визиты и звонки. Иногда меня это очень сильно задевает, но вряд ли она делает… вернее, не делает этого специально, просто она слишком занята.

Я настолько загружена работой, что уже давно к ней не заходила и сейчас не встречаюсь с Пашей. Если говорить откровенно, надоел он мне уже до смерти. Чувствую, пора уже закрывать лавочку. И что бы там не говорил Дмитрий Алексеевич о дурной наследственности, по-моему, все это глупости — Наташе нужно рисовать, она возвращается к этому, и я об этом позабочусь.

Странно, но Дмитрий Алексеевич неожиданно попросил меня прекратить встречаться с Пашей. Сказал, что Наташа стала слишком несчастной, догадывается, что муж ей изменяет, а из-за этого срывает злость на родственниках. Я пообещала выполнить его просьбу. Мне было очень неприятно обманывать Дмитрия Алексеевича, но я не собираюсь заканчивать все вот так. У меня для этой семейки свой сценарий и я разыграю его так, как задумала.

Простите меня, Дмитрий Алексеевич.

Дорога занимает мои мысли все больше и больше, иногда мне кажется, что это превращается в паранойю. Я усиленно наблюдаю за ней, но пока ничего странного не замечала. Машины ломаются часто, но это все. Никаких аварий как с начала года нет, так и не было. Исключение — этот странный случай с упавшим столбом и пятном крови. Ну, кровь Наташка, скорее всего, просто проглядела, а вот со столбом сложнее. Я уже говорила Наташке, что это очень похоже на западню. Странно: эти испорченные лампочки, провода, вывернутый пласт асфальта… очень странно. Западня… звучит глупо. Наверное, меня натолкнул на это Наташкин рассказ о том, как ее чуть не задавил грузовик возле этой дороги, когда она была совсем маленькой.

Я проверила, какого характера несчастные случаи происходили на дороге. Сделать это было очень сложно и временной промежуток, который мне удалось открыть — 27 лет. Аварии и сломавшиеся машины — единственные неприятности на этой дороге. И столбы на ней никогда не падали.

Звучит конечно смешно, но складывается впечатление, будто до Наташки пытались добраться любыми средствами — как только она оказывалась в пределах досягаемости. В детстве это был грузовик, но сейчас под рукой не оказалось ни одной машины, поэтому использовали столб. За все пять лет, что Наташка живет в этом районе, она на дорогу не ходила ни разу — я тщательно ее расспросила. Только в детстве — грузовик. Вышла ночью — впервые — столб. Совпадение? Не верю я в совпадения. И к тому же ее случай пока единственный в этом году.

С годами тоже странно. Почему-то есть несколько лет, в течение которых на дороге вообще ничего не происходило — с чем это может быть связано?

Еще одно забавное совпадение — один из этих годов — 1975 — между прочим, год Наташкиного рождения. Я порылась в своих записях: когда ее чуть не сбил грузовик, ей было четыре года, значит, 1979 — и кроме этого случая никаких несчастий на дороге в том году не было. Как и в 2000. Если уж такую кальку накладывать, то что могут значить другие годы затишья? Совпадают ли они с какими-нибудь датами в ее жизни?

Я просмотрела свои дневники за эти годы. Разумеется, я не вела их в детстве, поэтому о периоде 1976–1979 ничего сказать не могу. 1985–1995 тоже не знаю, хотя стоп! В 1995 Наташка вышла замуж. А в 2000 году… портится ее семейная жизнь. Что же получается?