Приоритетное значение вещественных доказательств по сравнению с субъективными показаниями при определении вины или невиновности обвиняемого подкрепляется тем фактом, что в тех штатах США, где существует смертная казнь, смертный приговор отменяется и смертника выпускают на свободу, если не проведенный перед вынесением приговора анализ ДНК позже доказал его невиновность. Таким образом, одного анализа ДНК достаточно для отмены основанного на множестве свидетельских показаний и на других уликах, но в конечном счете все же ошибочного смертного приговора.

Вещественных доказательств много. В случаях с обвинениями в холокосте ими могли бы быть, например, исследования почвы с помощью радаров, археологические раскопки, химические пробы материалов, экспертиза способов действия синильной кислоты и выхлопных газов дизельных моторов и т. д. Выяснение событий, оставляющих после себя следы, которые можно обнаружить методами естественных наук, в западных судах всегда является предметом экспертиз специалистов по естественным наукам и криминальной технике. Только при обвинениях в холокосте никакие вещественные доказательства не принимаются во внимание.

Начало этим процессам положил Международный военный трибунал в Нюрнберге. Хотя этот Трибунал действительно был трибуналом, но отнюдь не международным и не военным. Были сознательно нарушены все основные принципы как европейского, так и англо-американского уголовного права. Особенно ущемлена была в своих правах защита. Уже тогда защитникам было запрещено приводить ряд оправдательных аргументов. Решающее значение не только для Трибунала в Нюрнберге, но — как показало время — и для уголовного преследования тех, кого позже суды Германии и Австрии обвинили в убийствах в газовых камерах, имело одно положение статьи 21 Лондонского устава от 8 августа 1945 года, согласно которому суд не должен требовать доказательства фактов, считающихся общеизвестными, а обязан по должности брать эти факты за основу. Общеизвестными считались доклады союзных правительств и даже следственного комитета стран-победительниц. Это было не только фактической опекой над Нюрнбергским трибуналом, но и препятствовало настоящей защите обвиняемых на этом процессе.

Статья 21 Лондонского устава отняла у этого Трибунала исконную и главнейшую задачу любого цивилизованного судопроизводства, каковой является непредвзятое изучение всех материалов дела. Тем самым Нюрнбергский трибунал был низведен собственными правительствами на уровень сталинских показательных процессов, на которых на основании одних лишь утверждений обвинения, т. е. без настоящей защиты и без возможности оправдания, многие невинные люди были приговорены к смертной казни или к многолетнему заключению в Гулаге.

По одному из обвинений, обвинению в чудовищном преступлении, таком, как массовое убийство промышленным способом миллионов евреев в газовых камерах, была и до сих пор есть возможность представить множество вещественных доказательств. Однако, Нюрнбергский трибунал и, по его примеру, суды ФРГ довольствуются, в основном, свидетельскими показаниями и признаниями. Этот факт нетрудно подтвердить с помощью вынесенных приговоров. В обоснованиях немецких приговоров по делам Треблинки, Белжеца, Собибура, Майданека и Освенцима излагаются основы тогдашней гипотезы о существовании газовых камер для массового убийства людей. На всех этих процессах это были исключительно показания свидетелей и признания обвиняемых. Апологет этих процессов, Адальберт Рюккерль, некогда руководитель Центра расследования нацистских преступлений в Людвигсбурге, открыто пишет, что суды присяжных «вынуждены были основывать свои решения практически только на свидетельских и документальных доказательствах и на признаниях».

Позже уголовное преследование в связи с газовыми камерами вступило в Германии и Австрии в новую фазу. Если прежние обвиняемые представали перед судом за соучастие в массовых убийствах в газовых камерах, то теперь уголовному преследованию стали подвергаться те, кто оспаривает существование газовые камер. Чтобы вы, уважаемые слушатели, поняли чудовищные несообразности этих процессов как по части исторической, так и судебной оценки ревизионистов в вопросе холокоста и их наказания, я хотел бы сначала указать на скудость реальной доказательной базы и на неполноценность уверток политической юстиции (ибо это не более чем увертки), с помощью которых она пытается оправдать отклонение вещественных доказательств и требований защиты о предоставлении таких доказательств.

Обвинение в холокосте стоит и падает вместе с газовыми камерами для массовых убийств, ибо о других способах геноцида в «лагерях уничтожения» не говорится1. Преступление столь огромных масштабов, как утверждают, неизбежно должно было оставить следы, которые невозможно устранить. Поэтому надлежащее расследование могло и должно было выяснить, в частности:

а) могли ли до сих пор именуемые газовыми камерами помещения вообще технически выполнять эту функцию и

б) что произошло с трупами миллионов, как утверждают, жертв.

По вопросу о местах преступлений можно для примера упомянуть такие подробности. В Треблинке не было крематориев. Земельный суд Дюссельдорфа, основываясь только на показаниях свидетелей и обвиняемых, установил, что трупы более чем 700 000 убитых выхлопными газами дизельных моторов евреев были сначала погребены в огромных массовых могилах, а позже якобы выкопаны и сожжены в штабелях дров на открытом воздухе. Кости и пепел жертв вместе с вырытым материалом зарыли в ямы и таким образом замели следы преступления. Во время войны и в первые послевоенные годы еще говорили о массовых убийствах с помощью пара, электрического тока, сжигания живьем и т. д. Но все эти варианты были преданы забвению и заменены газовыми камерами.1965 г. выразительно говорилось, что суд поверил свидетелям и обвиняемым, что орудием преступления были выхлопные газы дизельных моторов и что 700 000 трупов были погребены в огромных массовых могилах, и основывает свое решение только на их показаниях.

Если бы такие могилы имелись, их и через тысячи лет легко можно было бы обнаружить путем раскопок или с помощью радаров. Но суд не задумался над вопросом, какой объем должны были бы иметь могилы для 700 000 трупов (около 130 000 кубометров) и сколько дров потребовалось бы для их сожжения на открытом воздухе (намного более 100 000 тонн).

В других именуемых «лагерями смерти» лагерях без крематориев — Белжеце, Собибуре и Хелмно — картина та же самая. И здесь наличие огромных могил соответственно для 600 000, 200 000 и 150 000 трупов постулируется в приговорах судов только на основе свидетельских показаний и признаниях обвиняемых. Это грубо противоречит современной концепции обязательности доказательств в западных правовых государствах.

Нет ничего более далекого от клиентов, которых я защищал и защищаю на таких процессах, чем отрицание или хотя бы преуменьшение действительно совершенных военных преступлений или злодеяний времен Второй мировой войны, за которые несет ответственность Германский рейх. Уважение и скорбь — вот чувства, которые вызывают у нас все жертвы национал-социализма, равно как и жертвы других режимов, совершавших и совершающих насилия над правами человека. В частности, они не отрицают и противоречащее этим правам преследование евреев в национал-социалистическом государстве. Принуждение к эмиграции и — в войну — депортация людей, принадлежащих к еврейскому народу, в гетто и концлагеря, частично связанные с принудительным трудом и гибель при этом вследствие эпидемий, голода и болезней, а также убийств многих людей вызывают глубочайшее сожаление. Однако мои клиенты отказываются признавать — и имеют на это право в соответствии с западными правовыми стандартами, — чудовищное обвинение, будто немцы и австрийцы совершали планомерные убийства миллионов людей, принадлежащих к еврейскому народу, в газовых камерах «лагерей уничтожения», пока не будут представлены многочисленные вещественные доказательства, которые одни лишь дают точные и надежные знания и могли бы подкрепить эти обвинения.