Она медленно пошла через лужайку к дому. На лестнице, ведущей к ее комнате, она остановилась. Ей вспомнился мужчина из каменоломни. Ясно и четко она сказала себе, что этот человек хочет ее. Она и раньше знала это — знала с того самого мгновения, когда он впервые взглянул на нее. Но никогда раньше она не признавалась себе в этом столь открыто и твердо.

Она засмеялась и окинула взглядом молчаливое великолепие дома. При виде такого дома мысль о мужчине в карьере казалась нелепой. Она знала, что этого с ней никогда не случится. И знала, какие страдания может причинить ему.

Днями напролет она с удовлетворением бродила по комнатам. Дом был ее защитой. Каждый раз, услышав взрыв в карьере, она улыбалась.

Но она чувствовала себя слишком уверенно, и дом был слишком надежен. И ей захотелось утвердиться в этой уверенности, подвергнув ее испытанию.

Она остановила свой выбор на мраморной плите перед камином в спальне. Решила разбить ее. Нагнулась, сжимая в руках молоток, и попыталась расколоть плиту. Она стучала по ней, ее тонкая рука взлетала над головой и падала вниз с жестокой беспомощностью. У нее заболели кости рук и плечевые суставы. Ей удалось лишь продолбить длинную царапину вдоль плиты. Она пошла в карьер. Увидев его издалека, она направилась прямо к нему.

— Привет,— сказала она небрежно.

Он прекратил работу, прислонился к каменной гряде и сказал:

— Привет.

— Я подумала о вас, — мягко начала она и остановилась, затем продолжила, и в ее голосе зазвучали настойчивые ноты, как в приглашении, которое нельзя не принять, — потому, что есть кое-какая грязная работа по дому. Не хотите ли немного заработать?

— Конечно, мисс Франкон.

— Приходите ко мне сегодня вечером. К черному ходу можно подойти со стороны Риджуэй-роуд. У камина треснула мраморная плита, и ее нужно заменить. Я хочу, чтобы вы вынули ее и заказали новую.

Она ожидала, что он рассердится и откажется. Он спросил:

— Когда я должен прийти?

— В семь часов. Сколько вам здесь платят?

— Шестьдесят два цента в час.

— Уверена, вы стоите этого. Я согласна платить вам по тем же расценкам. Вы знаете, как найти мой дом?

— Нет, мисс Франкон.

— Тогда спросите у кого-нибудь в поселке.

— Да, мисс Франкон.

Она пошла прочь с чувством разочарования. Ей показалось, что их тайное взаимопонимание утеряно. Он говорил так, будто речь шла об обычной работе, которую она могла предложить любому рабочему. Затем она почувствовала, как внутри все замерло, — ее охватило чувство стыда и удовольствия, которое он всегда внушал ей: она осознала, что их взаимопонимание стало более интимным и обостренным, чем раньше, — оно сквозило в том, как непринужденно принял он ее необычное предложение. Отсутствием удивления он показал ей, как много знает.

Она попросила старого управляющего и его жену побыть в доме этим вечером. Их робкое присутствие дополняло картину феодального особняка. В семь часов она услышала звонок у входа для слуг. Старая женщина проводила его в большой зал, где Доминик стояла на площадке широкой лестницы.

Она наблюдала, как он приближается, глядя на нее. Она продержала позу достаточно долго, чтобы намекнуть ему, что это умышленная, заранее детально продуманная поза. Она нарушила ее в нужный момент — прежде чем он смог твердо в этом убедиться. Она сказала: «Добрый вечер». Ее голос был спокоен.

Он не ответил, но наклонил голову и стал подниматься к ней по лестнице. На нем была рабочая одежда и сумка с инструментами в руках. В его движениях сквозила необычная энергия, несовместимая с ее домом, с натертыми ступенями и строгими, изящными перилами. Она ожидала, что в ее доме он будет выглядеть неуместным, но неуместным казался дом вокруг него.

Она двинула рукой, указывая на дверь спальни. Он послушно последовал туда. На комнату он не обратил никакого внимания, будто вошел в обычную мастерскую. Он прошел прямо к камину.

— Вот она, — сказала она, показывая пальцем на плиту.

Не сказав ни слова, он нагнулся, вынул из сумки тонкий металлический клин, поставил его острием прямо на царапину в плите, достал молоток и ударил по клину. По плите пошла длинная, глубокая трещина.

Он взглянул на нее. Этого взгляда она боялась — он был наполнен смехом, на который никак нельзя было отреагировать, поскольку смех этот не был явным. Он сказал:

— Теперь она разбита, и ее надо заменить. Она спокойно спросила:

— А вы знаете, что это за сорт мрамора и где заказать плиту из него?

— Да, мисс Франкон.

— Ну так выньте ее.

— Да, мисс Франкон.

Она стояла, наблюдая за ним. Странно было ощущать бессмысленную необходимость наблюдать за механическим процессом работы — как будто она могла помочь глазами. Потом она поняла, что боится взглянуть на комнату, в которой они оба находились. Она заставила себя поднять голову.

Она увидела полочку своего туалетного столика, ее стеклянную кромку, похожую в полутьме на зеленую атласную ленту, и хрустальные флакончики. Она увидела пару белых ночных тапочек, бледно-голубое полотенце на полу у зеркала, пару чулок, что висели на ручке кресла, увидела белое атласное покрывало на своей кровати. По его рубашке расплылись мокрые пятна и серые полосы каменной пыли; эта пыль полосами лежала и на его руках. Ей показалось, что он перетрогал все предметы в комнате, как будто воздух превратился в прозрачную воду, в которую их обоих погрузили, и вода, касаясь его, несла его прикосновение к Доминик и ко всем предметам, находящимся в спальне. Она хотела, чтобы он посмотрел на нее. Он работал, не поднимая головы.

Доминик подошла к нему поближе и молча замерла над ним. Никогда еще она не находилась так близко от него. Она видела гладкую кожу у него на шее и могла даже рассмотреть отдельные волоски. Она взглянула вниз на кончики своих сандалий. Там, внизу, всего лишь дюйм отделял их от его тела. Достаточно было сделать всего одно еле заметное движение ногой — и она дотронулась бы до него. Она сделала шаг назад.

Он двинул головой, но не для того, чтобы взглянуть на нее, а лишь чтобы взять другой инструмент из сумки, и снова склонился над работой. Она засмеялась вслух. Он остановился и взглянул на нее.

— Что-то не так? — спросил он.

С невозмутимым лицом она ответила ровным голосом:

— О, прошу прощения. Вы могли подумать, что я смеюсь над нами. Но, конечно же, это не так. — И добавила: — Я не хотела нас беспокоить. Вы, конечно, хотите поскорее закончить и уйти. Я в том смысле, что вы, должно быть, очень устали. Но с другой стороны, я плачу вам по часам, так что, если хотите немного потянуть время, я не против. Вам, наверное, есть о чем поговорить со мной.

— О да, мисс Франкон.

— Ну и о чем же?

— Я думаю, что это ужасный камин.

— Неужели?! Этот дом проектировал мой отец.

— Да, конечно, мисс Франкон.

— Вряд ли вам стоит обсуждать работу архитектора.

— Конечно, не стоит.

— Мы определенно могли бы выбрать какую-нибудь другую тему для разговора.

— Да, мисс Франкон.

Она отошла от него, села на кровать и отклонилась назад, опираясь на выпрямленные руки. Она закинула ногу за ногу и, крепко сжав их, вытянула в прямую линию. Ее расслабленное тело противоречило напряженно вытянутым ногам, а холодная строгость лица противоречила позе.

Он бросил на нее взгляд, не отрываясь от работы. Вскоре он почтительно заговорил:

— Я достану плиту из мрамора точно такого же качества, мисс Франкон. Очень важно различать сорта мрамора. Вообще их бывает три. Белый мрамор, образовавшийся благодаря перекристаллизации известняка, ониксовый мрамор, который является отложением карбоната кальция, а также зеленый мрамор, который состоит в основном из гидромагнезиевого силиката, или серпентина. Последний не может считаться настоящим мрамором. Настоящий мрамор — это метаморфическая форма известняка, возникающая при огромном давлении и высоких температурах. Давление — это могучий фактор. Оно приводит к последствиям, которые, раз начавшись, уже не могут быть остановлены.