Бинк отправился в комнату, расположенную на указанной Кромби линии. То была королевская библиотека — хранилище мудрости веков. Неужели скелет призрака там?

Бинк вошел и... увидел сидящего Короля.

— О, прошу прощения, Ваше Величество, я не предполагал...

— Заходи, Бинк, — сказал Король Трент с теплой улыбкой. У него был вид прирожденного монарха — даже сейчас, когда он сидел за столом. — Я размышлял над личной проблемой. И ты, возможно, ниспослан мне, чтобы подсказать ответ.

— У меня нет ответа даже на собственные вопросы, — несколько застенчиво отозвался Бинк. — Я не в том состояния, когда мог бы быть способным помочь вам.

— Что же у тебя за вопросы?

— Хэмели в трудной фазе. Я не нахожу себе места. Кто-то пытался меня убить. А Милли-призрак желает заняться со мной любовью.

Король расхохотался. Но внезапно смолк.

— До меня вдруг дошло, что ты не шутишь, — произнес он. — Но ведь характер Хэмели скоро станет лучше, и твое беспокойство пройдет. А вот остальные твои проблемы... Кто покушался на твою жизнь? Заверяю тебя, я не давал на это своей королевской санкции.

Бинк описал эпизод с мечом. Король задумался всерьез.

— Мы с тобой знаем, Бинк, что только Волшебник в состоянии нанести тебе вред подобным образом... А в Ксанте лишь три человека такого класса, и ни один из них, я убежден, не желает тебе зла, и ни один не обладает талантом оживления мечей. Поэтому, думаю, реальная опасность тебе не грозит. Но я понимаю твою тревогу. И — проведу расследование. Поскольку тебе удалось поймать тот меч, мы сможем проследить источник его намерений. И если кто-то позаимствовал один из мечей моего арсенала...

— Гм... Я тоже думаю, что он — оттуда, — сказал Бинк. — Но меч заметил кентавр Честер и взял его...

— Вот как? Хорошо же! Значит, покончим с этим. Союз с кентаврами важен для меня, как был важен для любого Короля Ксанта в течение всей его истории. Честер может оставить меч себе. Но, как я считаю, нам следует выключить некоторые его магические особенности. Я полагаю, здесь наблюдается известное сходство с твоей собственной магией. То, что выступило против тебя, скрывается, пользуясь чужой, а не своей магией. Сам по себе меч не был твоим врагом. Он был всего лишь инструментом враждебной тебе силы.

— Магия, подобная моей... — повторил Бинк. — Думаю, такая может существовать. Она, конечно, не в точности такая же (ведь магии в Ксанте не повторяются), но, по всей видимости, похожая... — Он взглянул на Короля с тревогой. — Это значит, что я могу ждать неприятностей отовсюду, от кого угодно. И все будет казаться случайностью.

— Да, от кого и от чего угодно — от зомби, от меча, от чудищ во рву... Или от призрака, — произнес Король. — Тут может таиться некий замаскированный план. — Он умолк и о чем-то размышлял некоторое время. — И все же каким образом может призрак...

— Как только я найду ее скелет, она будет оживлена. Скелет может находиться и в этой комнате... И все-таки больше всего меня тревожит, что я, кажется, начал поддаваться искушению.

— Да, Милли, если видеть в ней бывшую женщину, весьма соблазнительна, — заметил Трент. — Я хорошо понимаю твое искушение. Впрочем, оно-то и есть предмет моих размышлений.

— Не сомневаюсь, Королева способна помочь исполниться любому... э-э-э, искушению, — осторожно проговорил Бинк, не желая показать, насколько свободно дворцовые сплетники судачили об этом: личная жизнь Короля должна оставаться личной. — Она ведь может придать себе сходство с любой...

— Совершенно верно, Бинк. С тех пор, как умерла моя жена, я не прикоснулся ни к одной другой женщине. В том числе и к Королеве. — Для Трента слово «жена» означало только женщину, на которой он был женат в Мандении. — Но все же, — продолжал он, — на меня оказывают определенное давление: я, видишь ли, должен обеспечить наследником престол Ксанта. Либо по праву рождения, либо через усыновление. На тот случай, если не окажется подходящего Волшебника, когда придет время. Искренне надеюсь, что такой Волшебник есть! Тем не менее, я чувствую себя обязанным сделать хотя бы попытку, поскольку это — одно из тех обязательств, которые я возложил на себя, принимая корону. Естественно, с помощью Королевы, как того требует этика. Да, я сделаю такую попытку, хотя и не люблю ее и никогда не полюблю. Вопрос лишь в том, какую внешность ей принять ради такого случая.

То была, разумеется, сугубо личная проблема, и Бинк чувствовал, что не ему давать Королю советы.

— Как мне кажется, любую внешность, приятную для вас...

Одним из самых значительных достоинств Королевы была ее способность мгновенно приобретать новую внешность. Если бы мисс Хамелеон тоже была способна...

— Но я не хочу получать от этого удовольствие — я лишь желаю выполнить то, что необходимо.

— А почему бы не объединить и то, и другое? Пусть Королева примет свою самую привлекательную иллюзорную внешность. Или же трансформируйте ее по собственному желанию. А когда появится наследник, придайте ей прежний облик. Нет ведь ничего плохого, когда еще и наслаждаешься своими обязанностями. Разве не так?

Король покачал головой.

— Твои слова, конечно, верны, если иметь в виду обычную ситуацию. Но мой случай — особый. Я не уверен, что смогу выполнить свой долг с прекрасной женщиной, да что там — с любой женщиной! — если только она не будет очень похожа на мою бывшую жену.

— Тогда пусть Королева примет внешность вашей жены, — не раздумывая, посоветовал Бинк.

— Боюсь, это осквернит воспоминания, которыми я дорожу.

— О, понимаю... Вы хотите сказать, что если она станет слишком напоминать вашу жену, то сможет заменить ее и...

— Приблизительно так.

Создавалось безвыходное положение. Если Король был в силах желать лишь свою бывшую жену и не мог допустить, чтобы любая другая женщина напоминала ее физически, то что ему оставалось делать? Здесь и скрывалась тайна личности Короля, которую Милли некогда открыла Бинку: Трент по-прежнему был предан бывшей семье. После этого Бинку трудно стало считать Трента злодеем. И в самом деле — Король не был злым. Он был превосходным Волшебником и, возможно, самым превосходным человеком Ксанта, поэтому Бинк меньше, чем кто-либо, стремился подорвать это качество Короля.