Сказанное навевает воспоминание об одной известной беседе А. Эйнштейна с Рабиндранатом Тагором. В этой беседе столкнулись две различные концепции существования Вселенной. Тагор отстаивал тот взгляд, согласно которому мир отдельно от нас не существует. "Мы познаём, - говорил он, - Высшего Человека, не обладающего свойственной нам ограниченностью. Наука занимается рассмотрением того, что не ограничено отдельной личностью, она является внеличным человеческим миром истин" (См.: Эйнштейн А. Собр. науч. трудов в 4-х т.: Т. IV. - С. 131). Итак, истина или прекрасное не являются независимыми от человека. Такова точка зрения Р. Тагора! Истина и прекрасное, согласно его концепции, всегда совпадают.
Эйнштейн не согласился с таким взглядом. По его мнению, "научную истину следует считать истиной, справедливой независимо от человечества" (Там же.). "Нашу естественную точку зрения, - продолжил он, - относительно существования истины, не зависящей от человека, нельзя ни объяснить ни доказать, но в неё верят все, даже первобытные люди" (Там же. - С. 132). Таким образом, вопрос о природе истины является более сложным, чем кажется с первого взгляда. Этот вопрос упирается в другую, не менее сложную проблему проблему соотношения истинного и прекрасного. Современная физика микро- и макромира всё более приближается к такому воззрению, согласно которому невозможно строго разграничить объект и субъект, истину и красоту, материю и дух. Тем более, это является справедливым, если речь идёт о таких фрагментах реальности, которые недоступны непосредственному восприятию и отражение которых в теоретической форме опосредовано классическими физическими представлениями и методами.
Итак, сегодня возникают новые вопросы о природе физической реальности и о той роли, которую играют в получении знания о физическом объекте сам объект, а также теоретическая и практическая деятельность субъекта. В связи с этим наибольшую актуальность приобретает проблема, волновавшая человечество на протяжении всей его сознательной истории: занимаем ли мы выделенное или привилегированное положение в этом мире? В своём крайнем выражении подобное допущение может быть истолковано таким образом, что создание условий для появления "наблюдателя" является целью развития Вселенной. Во всяком случае, такой вывод равносилен признанию существования у природы определённых целей.
По всей видимости, ещё пифагорейцы, придававшие большое значение числу "четыре", высказали ту мысль, что мир когда-то был взят под охрану Божественным оком. 'Yпo tov фeov woпeр ev фрoфрa пeрieiлnфvai to пav** (См.: Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. Т. 1. - С. 424, 661). Человек, согласно этому древнему учению, является венчающей и замыкающей космическое целое силой. Первобытный человек, согласно старому повествованию, "представляется помещённым в Богом ограждённое и защищённое пространство, в рай. Повествование называет данное пространство садом, однако это древнееврейское слово точно так же, как немецкое "Garten", обозначает всякое обнесённое, всякое окружённое оградой пространство" (Там же. - С. 424).
______________ ** - всё объято богом, как стражей (греч.)
Первозданный человек, как это вытекает из учений, предшествующих христианству, возникает как нечто "четвёртое" между "первопричиной", "процессом творения" и "итоговым свершением". Впоследствии эти три причины стали истолковываться как Личности - "Отец", "Сын" и "Дух". Благодаря тому, что человек, объятый Богом, как некоей охраной, становится свободным от этих трёх причин, он полагается как акт самого космического бытия. Человек не ощущает эти причины как условия, предпосылки своего бытия. Он наблюдает формы своего бытия лишь как posterius***, а не как prius***** себя самого. Так, к идее "духовного" человек приходит только впоследствии и может достаточно свободно распоряжаться ею, однако, лишь с тем "различием, что Бог по своей природе есть prius потенций, человек же лишь постольку является господином данных трёх причин, поскольку он сохраняет и не уничтожает единство, в котором они в нём положены" (Там же. - С. 425).
______________ *** - последующее (лат.) ***** - предшествующее, первичное (лат.)
Итак, тайный смысл пифагорейской "тетрады" или "четвёрки" заключается в том, что замысел творения мира распространяется на человека, но последний в ходе истории развёртывания своих сущностных сил обратился не к Творцу, а к потенциям (См.: Там же). Мы же скажем так, человек постепенно отказался от гармонии с природой и обратился к демиургическим силам, дабы самому создать новый мир. Он пожелал разъединить силы, проходящие через весь универсум, разъять микро- и макромир и привести их, таким образом, в состояние наивысшего напряжения.
В этом, впрочем, нет ничего удивительного. Уже в самом начале своей истории человек оказался как бы брошенным в некий поток, движение которого было независимым от него. Данному движению он непосредственно не в состоянии был противостоять. И всё же человек, видимо, не предназначен лишь к тому, чтобы только позволять себя нести или увлекать данным потоком. Он - не мёртвый объект; он должен проникать в смысл движения. Но для этого человек должен иногда уметь остановиться. В противном случае он неизбежно попадает под внешнюю власть именно производящих мир потенций.
По мнению известного логика и астрофизика Б. Картера, "наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием как наблюдателей. В этих словах таится некий смысл, сущность которого приоткрывается с развитием точных наук, а также наук о человеке.
Развитие квантовой физики в ХХ веке выявило неразрывный характер связи субъекта и объекта при исследовании процессов в микромире. Нам думается, что сам факт существования наблюдателя накладывает определённые ограничения на то, что может им наблюдаться. Ведь человеку часто приходится иметь дело с практически ненаблюдаемым. И он так же, как и при исследовании микроявлений, вынужден здесь переносить весь свой чувственный мир на конец своей "трости", облекая его в значения таких фундаментальных параметров, как "скорость света" (с), "заряд электрона" (е), "постоянная Планка" (h), и, наконец, "гравитационная постоянная" (y).
Вероятнее всего, в "пространстве" таких параметров можно выделить пусть малую, но всё же протяжённую "окрестность", которая будет содержать целое подмножество потенциально жизнеобеспеченных миров. Вполне возможно также, что, согласно этой гипотезе, мы, т.е. наша цивилизация, находимся не точно в центре данной окрестности. Дальнейшее развитие физической науки должно подтвердить или, напротив, опровергнуть эту гипотезу. Но если вдруг обнаружатся определённые асимметрии нашей Вселенной, т.е. её отклонения от идеально-центрального состояния, то высказанная мысль подтвердится. В любом случае мы полагаем, что нельзя резко отрывать друг от друга Вселенную и человека. Тот взгляд о том, что человек есть высший продукт материи, последовательно приводит к осознанию его единственности и исключительности. Если же вдруг этот человек в один ужасный день исчезнет, то Вселенная, согласно убеждениям некоторых материалистов, сможет прекрасно существовать и без него. При этом, как писал Ф. Энгельс, она, конечно, с "железной необходимостью" породит "мыслящий разум" в другое время и в другом месте. Однако и данная гипотеза в сущности ничего не объясняет, ибо продолжает господствовать всё та же, старая как мир, идея смерти, идея конечности человеческого существования.
Над некоторыми умами продолжают господствовать представления о случайном характере природных процессов. Но обосновать такой подход всё же весьма затруднительно. В такой ситуации и был выдвинут антропный принцип. В современном виде он существует в двух вариантах: в слабом и сильном. Первый указывает на следующее: "то, что мы предполагаем наблюдать, должно удовлетворять условиям, необходимым для присутствия человека в качестве наблюдателя. Второй вариант назван сильным антропным принципом: Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некоторой стадии эволюции мог существовать наблюдатель" (Карпенков С.Х. Концепции современного естествознания: Учебник для вузов. - М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997. - С. 216).
