Миссис Рэйчел очень хотелось бы дождаться Мэтью и посмотреть, кого он привезет. Но она прикинула, что он приедет не раньше чем часа через два, и решила вместо этого сходить к Бэллам, своим соседям с другой стороны, и рассказать им только что услышанную новость. Вот они удивятся! Миссис Рэйчел обожала рассказывать удивительные новости. С тем она и ушла — к облегчению Мариллы, у которой под влиянием пессимистических прогнозов подруги ожили все ее прежние опасения.

— Нет, подумать только! — воскликнула миссис Рэйчел, выйдя со двора. — Мне просто не верится, что все это не сон. Бедный мальчик, вот уж кого мне жалко! Мэтью с Мариллой понятия не имеют, как обращаться с детьми. Они будут ожидать от него такого же ума и уравновешенности, как если бы он был в возрасте своего собственного дедушки, если только у него когда-нибудь был дедушка, в чем я сомневаюсь. Как-то даже странно, что в Грингейбле будет жить ребенок. Там никогда не было детей — ведь Мэтью с Мариллой уже выросли, когда их отец построил этот дом. Да и вообще, глядя на них, трудно представить, что они когда-то были детьми. Вот уж не хотелось бы мне оказаться на месте этого сироты. Жаль бедняжку…

Все это миссис Рэйчел прочувствованно высказала кустам шиповника, обрамлявшим дорогу. Но если бы она могла увидеть ребенка, который в эту минуту терпеливо ждал Мэтью на станции, она пожалела бы его еще больше.

Гнедая кобылка не спеша трусила к станции, до которой было восемь миль. Дорога шла по очень красивой местности. С обеих сторон тянулись аккуратные фермы, иногда дорога ныряла в пихтовый лесок или в низину, где цвели дикие сливы. Воздух был напоен ароматом многочисленных яблоневых садов, и луга уходили вдаль к горизонту, затянутому перламутровой дымкой.

Мэтью пребывал в отличном настроении, которое омрачалось только когда на дороге появлялась женщина, с которой нужно было здороваться, ибо на острове Принца Эдуарда[2]  полагалось здороваться со всеми, кого встретишь на дороге, независимо от того, знаком тебе этот человек или нет.

Мэтью боялся женщин — всех, кроме Мариллы и миссис Рэйчел; они казались ему таинственными существами, которые исподтишка над ним посмеиваются. Возможно, так оно и было, потому что выглядел он довольно странно — нескладный сутулый человек с длинными прямыми волосами стального цвета, доходившими ему до плеч, и мягкой рыжей бородой, которую он отрастил в возрасте двадцати лет. Собственно говоря, он и в двадцать выглядел так же, как сейчас, в свои шестьдесят, разве что в бороде тогда не было седых прядей.

Когда Мэтью подъехал к станции, там никакого поезда не оказалось. Он решил, что приехал слишком рано, привязал лошадь во дворе небольшой гостиницы и направился к станционному зданию. На длинной платформе не было ни души, но в конце ее на кучке дранки сидела девочка. Мэтью только и успел отметить, что это девочка, и поскорей прошел мимо, стараясь на нее не смотреть. Если бы он взглянул на нее повнимательнее, то обязательно заметил бы, что вся ее напряженная поза и выражение лица говорят о том, что она кого-то ждет.

Мэтью нашел начальника станции в кассе. Тот явно собирался запереть ее и идти домой ужинать.

— Когда же будет поезд? — спросил Мэтью.

— Поезд уже полчаса как ушел, — ответил начальник станции. — Но для вас там высадили пассажира — девочку лет одиннадцати. Вон она сидит на куче дранки. Я предложил ей пройти в комнату ожидания, но она сказала, что лучше подождет на платформе. «Здесь, — говорит, — больше простора для воображения». Как вам это нравится?

— Я приехал не за девочкой, а за мальчиком. — Мэтью недоуменно уставился на начальника станции. — Его должна была привезти из Новой Шотландии миссис Спенсер.

Начальник станции присвистнул.

— Видно, вышла какая-то ошибка, — сказал он. — Миссис Спенсер сошла с поезда вместе с этой девочкой и передала ее мне с рук на руки. Она сказала, что девочка жила в приюте, а вы и ваша сестра решили ее удочерить и с минуты на минуту за ней приедете. Больше я ничего не знаю. Никаких других приютских сирот я тут не прячу.

— Я ничего не понимаю, — беспомощно проговорил Мэтью. «Хоть бы Марилла была рядом! Пусть бы она и решала, что делать дальше».

— Спросите лучше девочку, — небрежно посоветовал начальник станции. — Может, она вам все объяснит. Язык у нее подвешен будь здоров. Может, у них не оказалось такого мальчика, какой вам нужен. — Он повернулся и зашагал прочь, видно, сильно проголодался.

Мэтью же предстояло сделать то, чего он, пожалуй, боялся больше всего на свете — а именно: подойти к незнакомой девочке-сироте и спросить ее, почему она не мальчик. Он подавил стон, повернулся и медленно побрел по платформе.

Девочка следила за ним с той самой минуты, как только он появился, и сейчас глаза ее были буквально прикованы к нему. Мэтью избегал смотреть в ее сторону, поэтому вряд ли смог бы рассказать, какая она, но посторонний наблюдатель увидел бы девочку лет одиннадцати, одетую в короткое и тесное платье из желтой саржи, со старой соломенной шляпкой на голове, из-под которой на спину спускались две густые рыжие косы. У нее было маленькое белое личико со множеством веснушек, большой рот и большие зеленовато-серые глаза.

Внимательный наблюдатель заметил бы также, что у нее острый подбородок, а глаза полны живости и огня, хорошей формы рот с мягкими нежными губами и высокий лоб. Короче говоря, он обязательно заключил бы, что эта полуребенок-полуженщина, которая вызывала у застенчивого Мэтью столь нелепый страх, представляла собой весьма неординарную натуру.

Но Мэтью не пришлось долго мучиться, собираясь с силами, чтобы заговорить с девочкой. Как только она окончательно решила, что он направляется к ней, она встала, держа в одной руке старомодный потертый саквояж и протягивая ему другую.

— Вы, верно, мистер Мэтью Кутберт из Грингейбла? — спросила она звонким голосом. — Я ужасно рада вас видеть. Мне уже начало казаться, что вы за мной не приедете, и я пыталась представить себе, что же с вами могло случиться. Я решила, что если вы не приедете за мной сегодня, я пойду вон к той старой вишне у поворота дороги, влезу на ветки и проведу там всю ночь. Мне нисколько не будет страшно, а провести лунную ночь на осыпанной белыми цветами вишне так интересно, правда? Можно вообразить, что ты живешь в мраморном дворце. А утром вы бы за мной приехали — в этом я не сомневалась.