Аристотель не принимает ни первую, ни вторую точку зрения. Он согласен с "диалектиками" в том, что наука возможна, но не потому, что все доказуемо, а потому, что можно найти первые, далее уже ни из чего не выводимые, а стало быть, непосредственные положения, которые и будут началом науки: "Мы же, напротив, утверждаем, что не всякая наука есть доказывающая <наука>, но знание неопосредствованных <начал> недоказуемо. И очевидно, что это необходимо так, ибо если необходимо знать предшествующее и то, из чего доказательство исходит, - останавливаются же когда-нибудь на чем-нибудь неопосредствованном, - то это последнее необходимо недоказуемо. Следовательно, мы говорим так: есть не только наука, но также и некоторое начало науки, посредством которого нам становятся известными термины".

Требование Аристотеля исходить из некоторых неопосредствованных (т.е. недоказуемых) начал внутренне связано с его убеждением в том, что "в основе" бытия всегда лежит нечто такое, что уже не опосредовано другим. Поэтому и в основе познания должно лежать нечто, не опосредованное ничем другим, благодаря которому "нам становятся известными термины", представляющие те же "подлежащие", только взятые применительно к сфере знания.

Проблема опосредования и "подлежащее" в физике

Мы рассмотрели логико-методологические аспекты проблемы опосредования противоположностей у Аристотеля. Но эта проблема имеет и свой "физический" аспект. Именно стремление создать науку о природе - физику - и было одним из мотивов, побудивших Аристотеля подвергнуть пересмотру диалектический метод Платона и поставить в центр внимания вопрос о поисках "третьего". Поэтому, переходя к физике Аристотеля, мы обращаемся к теме, где поиски "среднего", "третьего" представляют собой подготовку почвы для возведения на ней здания науки о природе.

Критикой метода "соединения противоположностей" начинается и аристотелевская "Физика". Здесь рассуждение Аристотеля особенно важно для нас, поскольку позволяет выявить отправные точки его метода изучения природы.

Начинать с фиксации противоположных определений предмета, по мнению Аристотеля, свойственно всем натурфилософам и пифагорейцам, элеатам и платоникам. Такое начало вполне законно и даже необходимо, как полагает Аристотель. "Все натурфилософы, конечно, принимают противоположности началам: и те, которые говорят, что "все" едино и неподвижно (ведь и Парменид делает началами теплое и холодное, называя их огнем и землей), и те, которые говорят о редком и плотном, и Демокрит со своим твердым и пустым, из которых одно он называет сущим, другое - не-сущим... Ясно таким образом, что все принимают начала в известном смысле противоположными. И это вполне разумно, так как начала не должны выводиться ни друг из друга, ни из чего-нибудь другого, а, наоборот, - из них все, а это как раз присуще первым противоположностям; они не выводятся из других, так как они первые, и друг из друга в силу своей противоположности".

Но хотя начинать действительно правильно с противоположностей, однако нельзя двинуться дальше, если исходить из них в качестве неопосредованных: "ведь тогда возникает недоумение, каким образом плотное может по своей природе сделать что-либо редким или редкое - плотным. То же относится и ко всякой другой противоположности, так как не дружба соединяет вражду и делает из нее что-нибудь, и не вражда дружбу, но по отношению обеих есть нечто иное, третье". Это третье должно быть подлежащим (?poceЕmenon), сказуемыми которого являются (но не в одно и то же время и не в одном и том же отношении) противоположности.

Как же представляет себе Аристотель это "третье" в "Физике"? Он мыслит его как "особое природное начало", которое должно быть положено "в основу противоположностей". Особое природное начало опосредует противоположности: "теплое - холодное", "образованное - невежественное", "единое - многое" и т.д., так как, по словам Аристотеля, "противоположности не могут воздействовать друг на друга" (курсив мой. - П.Г.). Третье начало подлежащее - само уже не будет противоположностью чего-либо, подчеркивает Аристотель.

Чтобы наглядно показать, как следует понимать это "лежащее в основе", Аристотель говорит: "Лежащая в основе природа познаваема по аналогии: как относится медь к статуе, дерево к ложу или материал и неоформленное вещество, до принятия формы, ко всему обладающему формой, так и природный субстрат этот относится к сущности, определенному и существующему предмету".

Опосредуя противоположности с помощью третьего - "подлежащего", или "лежащего в основе", - Аристотель порывает с тем методом мышления, у истоков которого стоит элейская школа, а завершителем которого в античности по праву считают Платона (этот метод сам Аристотель называет диалектикой). Именно отсутствие "среднего звена" между противоположностями, согласно Аристотелю, лежит в основе тех апорий, которые характерны для философии элеатов: "...первые философы в поисках истины и природы существующего уклонились в сторону, как бы сбитые с пути незнанием; они говорили, что ничто из существующего не возникает и не уничтожается, так как возникающему необходимо возникать или из сущего или из не-сущего, но ни то, ни другое невозможно, так как сущее не возникает (оно уже существует), а из не-сущего ничего не возникнет... и таким образом... они стали утверждать, что многое не существует, а есть только само сущее". Здесь Аристотель излагает учение Парменида, лежащее в основе также и апорий Зенона, которого Аристотель называл "первым диалектиком".

Действительно, Парменид исходил из "последних" противоположностей, далее уже ни к чему не сводимых: сущее - не-сущее (бытие - небытие); из невозможности их опосредовать он сделал последовательный вывод: бытие есть, небытия нет. "А мы утверждаем, - возражает Аристотель, - что когда возникает что-нибудь из сущего или из не-сущего, или когда не-сущее или сущее производит или испытывает что-нибудь, или вообще когда оно становится чем-нибудь определенным, то в известном отношении это ничем не отличается от того случая, когда врач делает или испытывает что-нибудь, или вообще из врача что-либо делается или возникает..."

Там, где для элеатов возникали неразрешимые трудности: как из небытия может возникать бытие, из не-сущего - сущее - трудности, которые пытался разрешить Платон, открывший, что бытия нет, если нет небытия, что единого нет, если нет иного, - там для Аристотеля дело обстоит весьма просто, если не сказать - прозаически. Он указывает, что эта драматическая коллизия бытия - небытия ничем не отличается от случая, когда речь идет о бытии или небытии тех или иных предикатов любого из известных нам "сущих", например врача. Как же поясняет Аристотель свою мысль? "...Врач, - говорит он, строит дом не как врач, а как строитель и седым становится, не поскольку он врач, а поскольку он брюнет: врачует же и становится невежественным в медицине, поскольку он врач. А так как мы правильнее всего говорим: "врач делает или испытывает что-нибудь или становится чем-нибудь из врача", если он испытывает или делает это или становится чем-нибудь, поскольку он является врачом, то ясно, что и "возникать из не-сущего" обозначает: "поскольку оно является не-сущим". Вот этого-то не умея различать, прежние философы и сбились с пути и благодаря этому незнанию наделали столько новых ошибок, что стали думать, будто ничто прочее не возникает и не существует, и устранили всякое возникновение".

Разберемся в аргументах Аристотеля. Его рассуждение исходит не из сущего как такового, как некоторого подлежащего (субъекта или субстанции) и не-сущего как противоположного ему подлежащего же, а из сущего и не-сущего как предикатов некоторого подлежащего (в данном случае - врача). В результате предикаты, которые характеризуют врача, поскольку он именно врач (умеет ли он хорошо лечить или не умеет), а также изменение, происходящее в нем, поскольку он врач, т.е. появление на место одного предиката другого, противоположного ему, будут выступать как сущее или как возникновение сущего из сущего. В отличие от них изменение предикатов, принадлежащих врачу "по совпадению", т.е. не поскольку он именно врач, но поскольку он также и строитель или поскольку он вообще человек и т.д., следует рассматривать как возникновение сущего из не-сущего. Другими словами, седина возникает у врача как не-врача, и дом строит врач как не-врач - в этом именно смысле и возникает сущее из "не-сущего". У Аристотеля, таким образом, возникновение из "не-сущего" трактуется как случайное возникновение, причем само понимание случайного здесь весьма характерно. Пример с врачом показывает, что именно понимает Аристотель под случайным: признак "седины" для подлежащего "врач" совершенно не связан с его сущностью как врача и в этом смысле случаен. В "Метафизике" Аристотель тоже указывает, что возникновение из несуществующего "может совершаться только привходящим образом", т.е. случайно. Поскольку у критикуемых Аристотелем "диалектиков" речь идет о возникновении сущего из не-сущего, то всякое возникновение для них в конечном счете случайно, поэтому они и не считают возможной науку о природе, где происходит возникновение и уничтожение. Что же касается аристотелевского понимания возникновения, происходящего не случайно, то оно возникает из сущего. Аристотель специально ради объяснения возникновения подразделяет все существующее на возможное и действительное категории, играющие важную роль в его философии. Не случайно возникает то, что переходит из возможного в действительное. В примерах с врачом не случайно возникает ухудшение или улучшение врачебного искусства, ибо всякий врач в возможности является искусным или неискусным врачом.