И это было счастьем. Потому что, если бы Атрейо не удержали на месте зубы Гморка, Фалькор прилетел бы слишком поздно.

Мгновение спустя Атрейо вдруг услышал медный гул — то был голос Дракона Счастья, прямо над ним:

— Атрейо! Ты здесь? Атрейо!

— Фалькор! — крикнул Атрейо. Он сложил руки рупором и закричал, повернув голову к небу:

— Я здесь! Фалькор! Фалькор! Помоги мне! Я здесь!

Он все кричал и кричал и вдруг увидел белое извивающееся тело Фалькора. Будто молния, рассек он темное небо. Сперва оно мелькнуло вдали, на большой высоте, потом — ниже. Атрейо кричал, а Дракон Счастья отвечал ему своим гулким, как бронзовый колокол, голосом. Наконец летевший в небе высмотрел того, кто лежал на земле и казался сверху не больше маленького жучка, притулившегося в темной ямке.

Фалькор попытался приземлиться, но двор был слишком узким, а ночь уже спустилась над городом, и он, снижая высоту, задел выступающий фронтон одного из домов. И тут же с таким грохотом, будто грянул гром, обломились балки, подпиравшие крышу. Фалькор почувствовал жгучую боль — острый конек вонзился в его тело и нанес ему глубокую рану. Вместо того чтобы со свойственным ему изяществом опуститься на землю, он упал в колодец двора и тяжело шлепнулся в грязь рядом с Атрейо и мертвым Гморком.

Дракон Счастья отряхнулся, как собака, выходящая из воды, чихнул и прогудел:

— Наконец-то! Так вот где ты пропадаешь! Все-таки я успел вовремя прилететь!

Атрейо ничего не сказал в ответ. Он только обхватил руками шею Фалькора и уткнулся лицом в его серебристо-белую гриву.

— Давай залезай ко мне на спину! Нам нельзя терять время!

Атрейо лишь покачал головой. И только тогда Фалькор увидел, что оборотень вцепился зубами в ногу Атрейо.

— С этим мы сейчас справимся, — успокоил он Атрейо, вращая рубиновыми глазами. — Не волнуйся!

Он схватил голову оборотня обеими лапами и попытался разжать его челюсти, но не смог хоть чуть-чуть раздвинуть клыки.

Фалькор сопел и пыхтел от напряжения, но все было зря. И ему не удалось бы спасти своего маленького друга, если бы не счастливый случай. Но Драконам Счастья всегда улыбается счастье, а заодно и тем, к кому они расположены.

Когда Фалькор, вконец обессилев, наклонился, чтобы вблизи получше разглядеть, как бы разжать челюсти Гморка, Амулет, болтавшийся у него на шее, случайно коснулся лба оборотня. И в тот же миг пасть сама раскрылась, освободив ногу Атрейо.

— Ой! — воскликнул Фалькор. — Ты видел? Атрейо ему не ответил.

— Что случилось? — спросил Фалькор. — Где ты?

Он стал шарить в темноте лапами, ища своего друга, но тут же убедился, что тот исчез. И пока он пытался разглядеть что-нибудь в ночном мраке, освещая его своими рдеющими красными глазами, он и сам почувствовал тот зов, который увлек от него Атрейо, как только разжалась челюсть оборотня, — сила притяжения все приближающегося НИЧТО была неодолима. Но ОРИН надежно защищал Фалькора.

А вот Атрейо, хоть он и сопротивлялся, как мог, хоть и напрягал свою волю до предела, был обречен. Он отбивался изо всех сил, упирался ногами, стараясь не сдвинуться с места, но его руки и ноги повиновались уже не ему, а этому могучему зову. Еще несколько шагов, и он пропал бы.

Но в самый последний миг над ним, как вспышка молнии, пронесся Фалькор. Он схватил его за талию, рванул ввысь и умчался с ним вдаль по ночному темному небу.

Башенные часы пробили девять.

Ни Фалькор, ни Атрейо не могли потом вспомнить, долго ли они летели в этой непроглядной тьме, вправду ли это была всего лишь одна ночь. Быть может, для них тогда прекратился бег времени и они неподвижно висели в черном безмолвии. Во всяком случае, это была самая длинная ночь не только в жизни Атрейо, но и в жизни Фалькора. Хоть он был и намного старше.

Однако даже самой длинной и самой темной ночи все-таки приходит конец. И когда вдруг забрезжил бледный рассвет, оба они увидали вдали, как раз у линии горизонта, Башню Слоновой Кости.

Здесь нам придется ненадолго прервать наш рассказ, чтобы объяснить особенность географии Фантазии. Страны и моря, горы и реки расположены там совсем по-другому, чем в Мире людей, и нарисовать эту карту было бы невозможно, поскольку нельзя твердо сказать, какая страна с какой граничит. Даже запад и восток, север и юг там меняют расположение в зависимости от того, где ты находишься, а лето и зима, день и ночь чередуются по-разному в разных местах. Из знойной раскаленной пустыни, например, путник сразу же может попасть на арктические снежные просторы. В Фантазии нет расстояний, которые можно было бы измерить, и поэтому слова «близко» и «далеко» не имеют привычного смысла. Все зависит от настроения и желания того, кто отправляется в путь. Поскольку Фантазия не знает границ, ее центром можно считать любую точку — смотря по тому, кто направляется в центр. И вот там, в самом центре Фантазии, стоит Башня Слоновой Кости.

Атрейо, к своему великому удивлению, вдруг понял, что сидит верхом на Драконе Счастья, хотя совершенно не мог вспомнить, как он здесь оказался. Последнее, что осталось у него в памяти, был момент, когда Дракон подхватил его и рванул вверх. Атрейо стало зябко, он натянул на себя развевающийся на ветру плащ и вдруг заметил, что плащ стал серым. Потом он обнаружил, что его кожа и волосы тоже потеряли цвет. А когда совсем рассвело, он увидел, что и с Фалькором дело обстоит не лучше. Дракон походил теперь на серую полосу тумана и казался таким же призрачным — оба они побывали у самого края НИЧТО.

— Атрейо, мой маленький Господин, — тихо сказал Дракон Счастья, — твоя рана очень болит?

— Нет, — ответил Атрейо, — я не чувствую боли.

— У тебя жар?

— Нет, Фалькор, не думаю. Почему ты меня об этом спрашиваешь?

Я чувствую, как ты дрожишь, — ответил Дракон. — А что на свете может заставить Атрейо дрожать?

Атрейо помолчал и лишь потом ответил:

— Мы скоро долетим. И тогда мне придется сказать Девочке Королеве, что спасения нет. Из всего, что выпало на мою долю, это самое тяжелое.

— Да, — сказал Фалькор еще тише, — это правда. Они молча полетели дальше — к Башне Слоновой Кости.

Некоторое время спустя Дракон спросил:

— Ты ее когда-нибудь видел?

— Кого?

— Девочку Королеву, или, вернее, Златоглазую Повелительницу Желаний — так к ней надо обращаться, когда с ней разговариваешь.

— Нет, я ее никогда не видел.

— А я видел. Это было очень давно. Твой прадедушка был тогда еще ребенком. И я был тогда совсем юным Драконом по кличке Прыг-скок-по-облакам, и в голове у меня были одни только глупости. Однажды я пытался достать с неба Луну. Большая и круглая, она светила там наверху, и меня это раззадорило. Я же тебе говорю, что был еще дурак дураком. Когда я наконец понял, что лапы у меня коротки, я, как принято говорить, упал с неба на землю и, падая, пронесся мимо Башни. Лепестки Павильона Магнолии были в эту ночь раскрыты, и в их сердцевине сидела Девочка Королева. Она бросила на меня взгляд — один-единственный, но… не знаю, как тебе это объяснить — с той ночи я стал другим.

— А как она выглядит?

— Как маленькая девочка. Но она старше самых старых созданий Фантазии. Вернее сказать — у нее нет возраста.

— Но она ведь смертельно больна, — сказал Атрейо. — Как по-твоему, я должен ее осторожно подготовить к тому, что больше нет никакой надежды?

Фалькор покачал головой.

— Нет, она сразу заметит любую хитрость. Ты должен сказать ей правду.

— Даже если она от этого умрет? — спросил Атрейо.

— Не думаю, что это случится, — сказал Фалькор.

— Я знаю, ты Дракон Счастья, значит, ты прав.

И они снова долгое время летели молча.

На этот раз затянувшееся молчание прервал Атрейо.

— Я хочу еще что-то тебя спросить, Фалькор.

— Спроси!

— К т о она?

— Что ты имеешь в виду?

— ОРИН имеет власть над всеми жителями Фантазии, независимо от того, творения они Света или Тьмы. И надо мной он тоже властен. И все же Девочка Королева никогда не пользуется своей властью. Ее словно вообще нет, и все же она во всем. Она, как мы?