– Видела тебя сегодня на тренировке, – уходя от ответа, промолвила Шаллорель. – Тебе явно мешает лук.

– Знаю, – кивнул я, набрасывая на чресла полотенце.

– Ему было бы проще кинуть стрелу, как копье, – откликнулся один из наших, Найлор. – С его длинными руками он бы точно дотянулся до мишени.

– А тебе вовсе было бы проще дать в руки дубину, – сказала девушка прежде, чем я открыл рот. – Таким образом ты бы хоть во что-то да попал!

Вокруг грянул хохот, незадачливый шутник насупился.

– А если серьезно, Данкор, – как ни в чем не бывало продолжила Шаллорель, – тебе стоит подумать о том, чтобы стать Коренным.

– Кем-кем? – Я заинтересованно придвинулся поближе.

– Ну мечником. – Девушка присела на одну из стоявших вдоль стены лавок, на которых мы разложили свою одежду. Кстати, на ней была только тонкая нижняя сорочка без рукавов, с глубокими разрезами по бокам, которые совершенно не скрывали ее ноги. Ткань кое-где прилипла к еще влажному телу, подчеркивая размеры груди.

– Мечником? А разве…

– Ты что, не знаешь? А вот я все у своего наставника вытянула, – улыбнулась Шаллорель. – Резцы – это конные лучники. Они всегда в любом бою идут первыми, осыпают врага градом стрел и отступают. Потом вступают в дело Клыки, то есть копейщики. Они налетают на строй врага… вернее, на тех, кто выжил после удара Резцов, и – бац! – девушка шлепнула ладонью о ладонь, – насаживают на копья тех, кто уцелел. А уже потом настает очередь Коренных. Это мечники, они добивают всех – и выживших после двух первых ударов, и раненых. С мечом у тебя ловко получается, так, может, пойдешь в Коренные?

– А куда пойдешь ты?

– Еще не знаю, – качнула влажными волосами Шаллорель. – Копье для меня тяжеловато, это точно.

– Смотря какое копье, – промолвил Найлор, все это время пожиравший ее глазами. – У нас тут есть разные…

Шаллорель обвела нас пристальным оценивающим взглядом, и я не без удовольствия отметил, что некоторые юноши покраснели, а кое-кто и вовсе поспешил спрятаться за спины товарищей.

– У меня, – улыбнулась Шаллорель, – дома есть четыре сестры. Выбирай любую! А мне больше нравится лорд Катиар.

– А кто это?

– Ну вы даете! – Девушка рассмеялась. – Это же наш тысячник! Первый среди Коралловых Зубов! Именно он будет решать, кто из нас прошел испытание, а кого отчислят! Говорят, у него на груди настоящая татуировка, – Шаллорель мечтательно вздохнула, – вот бы посмотреть поближе! Не то что у некоторых!

Не прибавив более ни слова, она, тряхнув на прощание непросохшими волосами, направилась прочь.

Мы, затаив дыхание, смотрели ей вслед.

– Какая девушка, – вздохнул Картор, кровать которого стояла слева от моей.

– Просто слов нет, – согласно кивнул Найлор. – Кстати, что она там говорила о татуировках нашего командира?

Мы, не сговариваясь, придирчиво покосились друг на друга. Кроме знаков, которые повествовали о том, кто из нас в какой семье родился, ни у кого не было явных отличий.

– Скорее бы на войну, – вздохнул Картор. – Победить в бою, и тогда…

– А можно и без войны, – улыбнулся Найлор. – Я у своего наставника видел сегодня во время спарринга на груди и плечах вот такие знаки. – Он намочил палец и на сухом участке пола вывел несколько переплетающихся линий. – Спросил, что это означает, а он ответил, что это – знак отличия. Наставник кому-то спас жизнь!

– Я себе такой же хочу, – воскликнул Картор.

– Не терпится? – фыркнул еще один эльф. – Знаешь, как это делают? Иглой колют! Сумеешь вынести?

– Иголку-то? Легко!

– А я слышал, что орки себя ножами режут и в раны втирают краску…

– Сравнил! Темноволосые все дикари. Они себя режут потому, что хотят показать, какие они крутые.

– А мы что? Трусы? Да я, если надо, тоже вытерплю, если меня ножами резать будут!

Я вертел головой, прислушиваясь то к одному, то к другому собеседнику. Потом поднял руку, привлекая всеобщее внимание:

– А слабо себе такой знак нанести?

Все сразу вытаращились на меня.

– Не струсишь? – поинтересовался Найлор.

– А чего тут трусить? – пожал я плечами. – Краску бы достать и нож…

– Ножик есть. – Один из юношей протиснулся вперед, доставая небольшой кинжальчик. – А где взять краску?

– Альфаров можно послать в деревню, – предложил Картор. – В любом доме есть краска, чтобы красить ткани или расписывать посуду! Пусть принесут. А ты точно не испугаешься, Данкор?

– Нет. – Я встал и сразу оказался выше всех ростом. – Сам готов послать своего слугу в деревню. Встретимся перед отбоем!

Сказано – сделано. Рискуя опоздать на ужин, отправился искать Горо и обнаружил его возле кухни, где несколько альфаров кололи дрова и чистили овощи.

– Горо! – окликнул я, облокотившись на перегородку. – Иди сюда!

Альфар тут же отложил нож и поспешил ко мне:

– Мой господин?

– Сбегай немедленно в ближайшую деревню, пока еще не закрыли на ночь ворота, и принеси краску для ткани.

Если Горо и удивился, то никак не подал виду.

– А какого цвета? – поинтересовался спокойно.

– Неси все, что найдешь, – махнул я рукой. – Там разберемся! Живо!

Альфар поклонился, отступая. Поскольку слуга считался моей собственностью, он мог в любой момент прекратить заниматься другими делами и пойти выполнять мой приказ. Проследив взглядом за удаляющимся прислужником, я направился к столовой, в которой уже собрались все наши, и пристроился сбоку, на краю длинной скамьи, где обычно сидели мы, новички.

– Порядок, – шепнул оказавшемуся рядом Картору. – Краска будет.

– Какая краска? – прищурились близняшки Мориль и Лариль.

– Обыкновенная, – отрезали мы с Картором.

Каждый ужин был похож на маленький праздник – именно за ужином наша Видящая служила молебен, прося у Покровителей благословить трапезу и благодаря их за прошедший спокойный день. Мы, усталые, голодные, были вынуждены выслушивать молебны стоя, в глубине души тихо костеря Видящую и дурацкий обычай, из-за которого каждый день приходилось ужинать на полчаса позже. Ну что поделать! Не отличались мы истинным благочестием. Что бы сказала моя матушка, если бы узнала, что ее любимый сын, вместо того чтобы молиться, гадает о том, успел ли Горо достать краску?

Горо успел. Он явился к нам в казарму за полчаса до отбоя, неся что-то за пазухой. К этому моменту мы все уже начали волноваться. Особенно переживал я – ведь идея была моя. Потому и мой вздох облегчения оказался громче всех, когда в двери тихо постучали и послышался осторожный голос Горо:

– Господин Данкор? Вы спите?

– Нет! – Я подскочил к двери первым, распахнул ее и за локоть втащил альфара внутрь. – Принес?

– Да, господин. – Горо достал из-за пазухи несколько мешочков. – Вот. Их надо развести с маслом… Масло тоже захватил, – быстро добавил он. – Правда, его тут немного, так что если вы захотите использовать всю краску, то…

– Нам хватит! – взвесил на ладони несколько тряпичных мешочков и бутылочку. – На сколько порций?

– Примерно на три.

– Отлично. – Кивнул альфару: – Можешь быть свободен. И смотри, молчи о том, куда и зачем бегал!

Горо отвесил почтительный поклон и ушел. А я вернулся к товарищам.

Мы сгрудились в углу вокруг лавки, и тот юноша, у которого был кинжал, Логар, развязал все мешочки.

– Синяя, зеленая, желтая, черная, – Найлор подбирал высыпавшийся порошок. – У моего наставника татуировка была красная.

– Есть еще коричневая. Ее можно развести побольше, чтобы стала светлее.

– Можно и коричневую, – кивнул Найлор. – Ну?

Вопрос относился ко мне. Я вздохнул и стянул через голову рубашку:

– Готов!

– Тогда ложись!

Мне пришлось вытянуться на лавке и приготовиться терпеть боль. Найлор и Логар вдвоем склонились надо мной.

…Да, это было больно. Но я изо всех сил старался делать вид, что мне все равно.

Утром на построении мастер Моррир какое-то время молчал, обводя нас глазами, а потом резко скомандовал: