Трапеза была почти окончена, когда Йэн пристально посмотрел на нее.

— Что означает для хозяйства потеря табака? — спросил он.

Она встретила его взгляд.

— Не продав урожай табака, мы не сможем прокормить себя и лошадей этой зимой, — честно ответила она. Какое-то время он молчал, обдумывая ее слова.

— Значит, тебе придется продать лошадей, так?

—Да.

— Сколько?

— Это зависит от того, выиграют ли Грей и Призрак осенние скачки. Если они победят, мы сможем ограничиться продажей двух двухлеток. Если нет, — она пожала плечами, — возможно, нам придется продать четырех.

— Значит, в их числе окажется по крайней мере один производитель, — заключил он.

Не было нужды отвечать. Ей также не нужно было объяснять ему, что продажа производителей перечеркнет их усилия по выведению скаковой породы. Производители были нужны, чтобы выращивать победителей.

— Но даже тогда, — продолжила она, — нам не хватит денег, чтобы посадить табак на следующий год.

— Этот ублюдок Марш… — начал было Большой Тим, но, оглядев присутствующих за столом женщин и детей, прикусил язык. — Прошу прощения, — извинился он.

Фэнси махнула рукой:

— Я полностью разделяю ваши чувства.

— Я могу помочь вам с табаком на следующий год, если в этом соберу хороший урожай, — предложил он.

— Я бы не хотел, чтобы Марш услышал ваши слова, — предостерег его Йэн. — Иначе ваш тоже может развеяться дымом.

— Если я поймаю его возле моей фермы, я его убью. Йэн усмехнулся.

— Если бы огонь перекинулся на конюшню и пастбище и пострадали лошади, он был бы уже мертв.

Фэнси покачала головой:

— Роберт добивается наших лошадей. Не знаю, что должно толкнуть его на столь отчаянный шаг. — Нахмурившись, она взглянула на Уоллесов. — Мог Роберт узнать о нашем браке?

Большой Тим сделал отрицательный жест.

— Только не от нас. Мы никому и словечка не проронили.

У Фэнси защемило сердце. Если Роберт планировал поджог, не зная об их свадьбе, что он сделает, когда это станет ему известно? Ей стало страшно. Она подумала, что идея с замужеством была не столь хороша, как могло показаться на первый взгляд. Роберт способен убить Йэна, узнав, что он встал на его пути.

Пока Фэнси боролась с тягостными мыслями, Йэн заговорил снова:

— Как бы то ни было, я не могу представить себе Роберта Марша, рыскающего по округе и поджигающего табак.

Большой Тим кивнул:

— Конечно, он не станет марать свои руки.

— Это мог быть его надсмотрщик, — добавил Маленький Тим. — У него черная душа, если она вообще есть. На прошлой неделе он засек раба до смерти.

Фэнси похолодела. Ей приходилось встречаться с Сесилом Мартином — управляющим Роберта, и она не сомневалась в правдивости историй, ходивших про него. У него были ледяные глаза, темные и неподвижные, больше похожие на глаза змеи, чем человека. Однако, в отличие от змей, он нападал не для того, чтобы защититься, а чтобы насладиться своей властью и жестокостью.

Она была согласна с Уоллесами и Йэном: Роберт Марш не стал бы сам выполнять столь грязную работу. Если бы управляющего схватили, Роберт отрицал бы, что знал о его намерениях.

— Нам надо идти, — старший Уоллес поднялся со стула и вежливо поклонился. Сняв компресс, лежавший у него на руке, он взглянул на Фэнси. — А у вас найдется еще такой же?

Кивнув, Фэнси встала из-за стола и завернула несколько листьев лесного ореха в лоскут, вручив ему со словами:

— Вы видели, как я делала компресс. Просто положите его на чистую ткань. Сделайте компресс сегодня вечером и завтра утром.

Когда молодой Уоллес тоже поднялся, Фортуна проводила его до самой двери. Фэнси заметила, что он не сводил глаз с ее сестры на протяжении всего вечера.

Фэнси сердечно поблагодарила мужчин за помощь.

— Не стоит благодарностей, — возразил Большой Тим. — Ужин стоил того, — добавил он со смехом. — Мы уже устали от своей стряпни. Все было очень вкусным, особенно пирог.

— Завтра я пришлю к вам Фортуну с пирогом, — пообещала Фэнси, заметив, что Маленький Тим немедленно посмотрел на Фортуну, которая улыбнулась ему и кивнула.

Пока Йэн провожал Уоллесов до их коней, оставленных во дворе, Фортуна уложила Эми спать. Поцеловав Ноэля и пожелав ему спокойной ночи, Фэнси отправила его на чердак. Подойдя к двери, чтобы посмотреть, что задерживает Йэна на улице, она увидела, как он разговаривает с Уоллесами, но, как ни вслушивалась, не разобрала ни слова — они говорили слишком тихо.

Когда Уоллесы уехали, а Йэн вернулся в дом, она вопросительно посмотрела на него.

Он пожал плечами:

— Они собираются поспрашивать в округе, не видел ли кто-нибудь подозрительных людей.

— Надеюсь, они не пострадают от того, что помогают нам.

Йэн помолчал и спросил:

— У Джона было оружие? Она кивнула.

— У него был мушкет для охоты. Но в прошлом году он воспользовался им лишь однажды. — Она вспомнила слова Джона о том, что мушкет, подарок отца, был одним из лучших в своем роде.

— Его нужно будет почистить, — сказал Йэн. — А как насчет пороха?

— У нас есть немного. — Фэнси нахмурилась, припоминая. — По-моему, у Джона было несколько коробок.

— А ружья нет?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты умеешь стрелять?

—Нет.

— Утром я научу тебя.

Фэнси хотела отказаться — она все равно не смогла бы выстрелить в кого-нибудь, — но после пережитого ужаса не была так уж в этом уверена.

— Хорошо, — согласилась она.

Фэнси провела его в свою комнату, где он еще не был. Она заметила его взгляд, скользящий по скромной, но уютной спальне, остановившись на пестрых занавесках, тканом ковре на полу, стоящем в углу комоде. Эта комната всегда казалась ей роскошной, особенно после индейских хижин. Но как она выглядит в глазах знатного дворянина? Фэнси полагала, что не слишком впечатляюще.

Однако Йэн не выказал своего неодобрения. Когда же его взгляд задержался на внушительных размеров кровати, Фэнси поняла, что он не думает о богатстве убранства спальни. Прошлой ночью их устроила узкая постель в конюшне.

Лицо Йэна на миг вспыхнуло, прежде чем он перевел взгляд на мушкет, висящий на крюке над кроватью.

Фэнси сняла мушкет со стены и отдала Йэну.

Он взял его и осмотрел. Было видно, что он привык к оружию и умеет ловко с ним обращаться. Он одобрительно кивнул:

— Да, мушкет подойдет.

Увидев холодный огонь, зажегшийся в его глазах, Фэнси подумала о войне, которую вел его народ. Сколько человек он убил? Наблюдая за ним, Фэнси поняла, что он опять стал незнакомцем, человеком, знавшим, что такое опасность, но не боявшимся ее. Ей пришло в голову, что, появись сейчас Роберт Марш на ферме, Йэн не раздумывая убил бы его.

Полная тревожных предчувствий, Фэнси вытащила из-под кровати ящик и отдала Йэну коробку с порохом.

— Увидимся утром, — сказал Йэн и направился к двери.

Фэнси с упавшим сердцем последовала за ним. Выражение, появившееся на его лице, она видела много раз на лицах индейцев, готовящихся напасть на другое племя. Нежность, смех и улыбки уступали место безжалостности. Ее пугало это выражение тогда, испугало и сейчас.

Она смотрела, как Йэн идет к конюшне. Вздохнув, Фэнси закрыла дверь, намереваясь убрать со стола. Подняв глаза, она увидела на лестнице Ноэля.

— Я не могу заснуть, — сказал он, спускаясь к ней.

Фэнси схватила мальчика и прижала к себе. Она не хотела, чтобы он взрослел, не хотела видеть в его руках мушкет, а в глазах — тот безжалостный холодный огонь, который она увидела сегодня в глазах Йэна.

Ноэль выскользнул из ее объятий, смущенный материнской пылкостью.

— Как ты думаешь, Йэн научит меня стрелять из папиного мушкета?

— Он сейчас очень занят, — ответила она. Но Фэнси знала, что Ноэлю надо научиться обращаться с отцовским оружием. Он должен уметь охотиться и защищаться. Но не сейчас. Только не сейчас.

— Иди спать и возьми с собой Бандита, — устало произнесла она. — О нем все забыли. — Возможно, ласковый енот поможет мальчику заснуть.