Объект внимания миссис Оуэнс явно её заметил, потому что открыл рот, выронив на землю пустышку, и — невероятно! — потянулся пухлой ручонкой к бледному пальцу женщины.

— Я съем свой котелок, — заявил мистер Оуэнс, — если это не ребёнок.

— Ах, конечно же, ребёнок! — воскликнула его супруга. — Вопрос в том, что с ним делать?

— Боюсь, вы правы, сударыня, — отвечал её муж. — Однако вопрос этот не нам решать. Дитя, бесспорно, живое, и, стало быть, не имеет отношения к нам и нашему миру.

— Подумать только, улыбается! Какой славненький! — Миссис Оуэнс погладила бестелесной рукой редкие светлые волосы мальчика, и тот радостно засмеялся.

Вдруг по кладбищу пронёсся ледяной ветер и сдул туман с нижних склонов (дорожки кладбища вились по всему холму — вверх, вниз, а иногда и по кругу). Раздался грохот: кто-то дёргал ворота и теребил тяжёлый навесной замок с цепью.

— Ага, — сказал Оуэнс — Вот и родичи дитяти, которые жаждут вновь прижать его к любящей груди. Оставьте младенца в покое! — добавил он, видя, что миссис Оуэнс обвила ребёнка бесплотными руками и гладит по голове.

— Ох, не похож он ни на чьего родича! — проговорила она.

Человек в чёрном плаще устал трясти ворота и подошёл к боковой калитке. Та оказалась тоже тщательно заперта. В прошлом году на кладбище был случай вандализма, и городской совет принял меры.

— Пойдёмте, сударыня. Оставьте его, сделайте любезность!

Вдруг мистер Оуэнс раскрыл рот и замолчал. Он увидел привидение.

Казалось бы — и если вам тоже так кажется, вы совершенно правы, — призрак не должен был так уж изумить мистера Оуэнса. Ведь и он сам и миссис Оуэнс покоились с миром уже несколько сотен лет и всё это время имели дело лишь с себе подобными — то бишь с мёртвыми. Однако это привидение совсем не походило на обитателей кладбища — странно дрожащее, серое, как экран телевизора, когда тот «рябит». Его паника волнами захлёстывала всё вокруг, включая самих Оуэнсов. На самом деле призраков было три: два контура покрупнее, один поменьше, но чётко виднелась лишь одна фигура.

— Мой сын! Он хочет убить моего сына!

Что-то загремело. Мужчина поволок тяжёлую металлическую урну через дорогу, к ограде кладбища.

— Защитите моего ребёнка! — взмолился призрак, и миссис Оуэнс решила, что это женщина. Мать, конечно же.

— Что он с вами сделал? — спросила миссис Оуэнс, хотя не была уверена, слышит ли та её. Только что скончалась, бедняжка! Куда легче отходить тихо, чтобы потом проснуться там, где тебя похоронили, смириться со смертью, увидеть своих соседей. А это существо состояло из одного только страха за ребёнка. Страх, словно крик, звенел в ушах Оуэнсов и привлекал внимание остальных здешних обитателей. Бледные фигуры потянулись к ним со всего кладбища.

— Кто ты? — обратился к призраку Гай Помпей. Ветер и дождь давно превратили его надгробный камень в простой валун. Две тысячи лет назад Гай Помпеи попросил, чтобы его тело не отсылали в Рим, а похоронили на холме у мраморного храма. Теперь, как один из старейших покойников на кладбище, он очень ревностно относился к своим обязанностям — Твоё тело покоится здесь, женщина?

— Да нет же! Вы посмотрите, она только что умерла! — Миссис Оуэнс одной рукой обняла женскую фигуру и принялась её тихо увещевать.

От высокой стены между кладбищем и улицей донёсся стук, а потом грохот. Урна покатилась. На краю ограды, на фоне размытых туманом фонарей возник тёмный мужской силуэт. Мужчина ненадолго замер, а потом спустился по стене, цепляясь руками и болтая ногами. За несколько футов до земли он разжал руки и спрыгнул.

— Но, милочка, — обратилась миссис Оуэнс к фигуре. Из трёх осталась уже одна. — Он живой. Мы — нет. Как вы себе это представляете…

Ребёнок озадаченно смотрел на обеих. Потянулся сначала к одной, потом к другой, но схватил только воздух. Призрак его матери быстро таял.

— Да, — произнесла миссис Оуэнс в ответ на слова, которые слышала только она одна. — Да, если это возможно. — Она повернулась к стоявшему рядом мужчине.

— А ты, Оуэнс? Станешь ли ты отцом этому малышу?

— Я… отцом? — наморщил лоб Оуэнс.

— У нас ведь не было детей. А его мать просит, чтобы мы его защитили. Ты согласен?

Человек в чёрном плаще выбрался из зарослей среди старых оббитых надгробий и осторожно пошёл вперёд, но спугнул сову, и она бесшумно улетела прочь.

Человек увидел ребёнка, и глаза его загорелись торжеством.

Оуэнс знал, что думает его жена, когда говорит таким тоном. Не зря же они были вместе (до гробовой доски и после) добрых двести пятьдесят лет.

— Вы твёрдо уверены, что хотите этого, миссис Оуэнс? Без всяких сомнений?

— Уверена, как ни в чём и никогда!

— Тогда я согласен. Если вы решили стать ему матерью, я буду отцом.

— Слышали? — Миссис Оуэнс повернулась к мерцавшей фигуре, от которой остались лишь смутные очертания, похожие на отблеск зарницы. Фигура сказала ещё что-то, слышное только миссис Оуэнс, и исчезла.

— Больше мы её не увидим, — сказал мистер Оуэнс — В следующий раз она проснётся на своём кладбище или там, куда направляется.

Миссис Оуэнс нагнулась и протянула к малышу руки.

— Иди сюда! — ласково позвала она. — Иди к мамочке!

Человек по имени Джек уже шёл к ним, держа в руке нож Вдруг ему показалось, будто ребёнка окутал завиток тумана, и мальчик исчез. Остались только сырой туман да качающаяся трава.

Джек моргнул и потянул носом воздух. Что-то случилось, но он не мог понять, что. Из глубины его глотки вырвалось злобное ворчание хищника, упустившего добычу.

— Эй! — крикнул человек по имени Джек. — Может, ребёнок спрятался за кустом. — Голос был мрачным, грубым и каким-то странным, словно мужчина не привык говорить.

Кладбище не раскрывало своих секретов.

— Эй! — снова позвал он, надеясь, что ребёнок хмыкнет, залепечет или хотя бы шевельнётся. К его удивлению, в ответ прозвучал бархатистый голос:

— Вам помочь?

Человек по имени Джек был высокого роста. Этот — ещё выше. Джек был весь в чёрном. Одежда этого — ещё чернее. Всем, кто замечал Джека за делом — а он не любил, когда его замечали, — становилось страшно, тревожно или как-то не по себе. Но когда Джек посмотрел на незнакомца, ему самому стало не по себе.

— Я кое-кого ищу, — сказал человек по имени Джек, спрятав руку в карман плаща так, чтобы нож оставался наготове.

— На запертом кладбище среди ночи? — уточнил незнакомец.

— Ребёнка, — ответил человек по имени Джек. — Я просто шёл мимо и услышал детский плач. Заглянул за ограду — а там ребёнок. Что бы сделал другой на моём месте?

— Рукоплещу вашей гражданской сознательности. Однако, найди вы ребёнка, как бы вы отсюда выбрались? С ним на руках через стену не перелезть.

— Я бы кричал, пока меня кто-нибудь не услышал бы и не выпустил, — сказал человек по имени Джек.

Тяжёлый звон ключей.

— Этот «кто-нибудь» — я, — заметил незнакомец. — Я бы вас и выпустил. — Он выбрал из связки большой ключ и сказал: — Прошу за мной.

Человек по имени Джек двинулся следом за незнакомцем, одновременно вытаскивая из кармана нож.

— Так вы смотритель?

— Я? О да, в некотором роде…

Чем ближе они подходили к воротам, тем дальше оставался ребёнок. У Джека не было в этом никаких сомнений. Зато, подумал он, у смотрителя есть ключи. Удар ножа в темноте, и всё, а потом можно искать ребёнка хоть до утра.

Он поднял нож.

— Если ребёнок и был, — не оглядываясь, произнёс смотритель, — на кладбище он бы не пробрался. "Вы наверняка ошибаетесь. Да и как сюда могло попасть дитя? Скорее всего, вы слышали ночную птицу или кошку. А то и лису. Между прочим, тридцать лет назад здесь прекратили хоронить и объявили кладбище природным заповедником Теперь подумайте хорошенько и скажите, точно ли вы видели ребёнка.

Человек по имени Джек задумался.

Незнакомец отпер боковую калитку.

— Лисы… Они издают очень странные звуки, удивительно похожие на плач. Нет, сэр, ваш визит на кладбище был ошибкой. Ребёнок, которого вы ищете, вас где-то ждёт — но не здесь. — Он секунду помолчал, чтобы эта мысль прочнее закрепилась в голове Джека, и торжественно открыл калитку. — Очень рад знакомству. Надеюсь, снаружи вы найдёте всё, что ищете.