Доступ к компьютерным файлам фирмы «Паблик-Ассистенс», занимающейся организацией общественной помощи бедным, усилил подозрения Дэвида в том, что жертвами «Головореза» были те, кто в то или иное время получал пособие. Не то чтобы ему было нужно проникать в другую компьютерную систему, но по крайней мере это может помочь в разгадке головоломки. А Дэвид знал, что чем больше у него будет фрагментов головоломки, тем скорее прояснится вся картина.
В телефонной компании не оказалось никакой информации о фирме «Таглиа Экстерминаторз». Она не была их клиентом. Дэвид потратил уйму времени на поиски этой фирмы в компьютере, пока не понял, что это тупик.
О'кей, давай посмотрим, куда может завести поиск самого фургона. Если «Головорез» использовал это транспортное средство в своих ночных рейдах, то он, наверняка, не захотел бы, чтобы его остановила полиция.
Что бы сказал автоинспектор, если бы узнал, что надпись «Таглиа Экстерминаторз», которая написана на боку фургона, не соответствует действительности и что автомобиль зарегистрирован на некоего Сэма Смита, то есть не зарегистрирован вообще? Может, наш «мальчик» и объяснит ему как-нибудь, но полицейский запомнит его, особенно если где-то поблизости в ту ночь произошло убийство. «Головорез» не стал бы так испытывать судьбу. До сих пор все указывало на то, что этот проходимец тщательно планировал свои действия. Даже излишне тщательно. Он, пожалуй, каким-то образом подстраховывал себя этим фургоном.
Доступ к файлам управления транспортной полиции не был проблемой. К сожалению, компьютер не смог предоставить какую-либо информацию о регистрации фирмы «Таглиа Экстерминаторз», или просто «Таглиа», или что-нибудь в этом роде. Конечно, фургон мог быть зарегистрирован в какой-нибудь холдинговой компании под совершенно другим именем. Но это все равно вызвало бы у «Головореза» такие же неприятности, как и при регистрации на имя Сэма Смита. И имя, и фургон непременно запомнили бы.
Затем Дэвид вспомнил, что Анжела сначала описывала фургон как светло-коричневый, словно у нее возникли проблемы с переводом того, что говорила Розита Вальехо. Подозревая, что в этом может крыться разгадка, он повторил запрос на получение списка рыжевато-коричневых фургонов. На этот раз он набрал на клавиатуре слово «коричневый». Этот список владельцев оказался намного длиннее, чем Дэвид предполагал.
В списке владельцев он нашел название «Сэл Таглиа Энтерпрайзиз». Фирма владела коричневым фургоном марки «шевроле». Полицейский должен быть настоящим Шерлоком Холмсом, чтобы заметить, что фургон был зарегистрирован как коричневый, а не рыжевато-коричневый. Но и тогда, возможно, объяснили бы, что это произошло из-за опечатки. А позднее, если бы возник вопрос о фургоне, имеющем отношение к убийству, полицейский вернулся бы к квитанциям, которые он выдал в этом районе в ночь убийства, и обнаружил бы, что среди них не зарегистрирован рыжевато-коричневый фургон. Был один коричневый, но не рыжевато-коричневый.
«Сэл Таглиа Энтерпрайзиз» располагалась где-то в Вест-Сайде. Странно. Если Дэвид правильно помнил, там находились только закрытые склады и заброшенные доки. Еще один тупик?
Когда Дэвид снова отнес чемодан в свой автомобиль, он решил, что съездит проверить лично, где находится «Сэл Таглиа Энтерпрайзиз». Все равно автомобиль придется переставить в другое место, чтобы избежать штрафа. Дэвиду всегда нравилось убивать двух зайцев одновременно.
Сначала Дэвид думал, что и эта версия заведет его в тупик. Он остановился на углу улицы напротив огромного складского помещения и осмотрел эту обветшалую необъятную громаду. Склад выглядел заброшенным и нуждался в срочной окраске стен. Дэвид вышел из машины и открыл капот. Не стоит привлекать к себе внимание. В этом районе не так много машин. Автомобиль, остановившийся без причины, вызовет излишнее любопытство. Поэтому Дэвид превратился в автомобилиста, чья машина наконец не выдержала езды по разбитым нью-йоркским улицам. Притворяясь, что ищет причину неисправности в машине, Дэвид тщательно изучал огромное здание на противоположной стороне улицы, построенное на стыке веков. Ничто не давало ему повода думать, что этот дом был чем-нибудь иным, кроме как допотопной реликвией. Все заколочено досками...
Когда Дэвид закрыл капот, он увидел, как к складу подъехало такси. Из него вышел человек в темно-синем костюме. Он подошел к двери здания и скрылся за ней. Машина тут же съехала с обочины и стала, в любой момент готовая ехать. Дэвид сел в свой автомобиль и сделал то же самое. Вдруг он почувствовал себя очень уязвимым, остановившись тут на углу улицы. Здесь что-то было нечисто.
Кто это выбирает такие захолустные места для того, чтобы открыть здесь магазин, а затем не ставит даже никакой таблички, чтобы люди могли знать, где он находится? Почему он не числится в телефонном справочнике? И чем в самом деле занимается фирма «Сэл Таглиа Энтерпрайзиз»? Много вопросов, и ни одного ответа.
Человек, только что подъехавший на машине, не собирался раскрывать ни один из секретов «Сэл Таглиа Энтерпрайзиз». Но кое-кто, менее заметный, мог попробовать сделать это.
Честер Пиньон знал, что у него самая скучная работа на земле, но его это нисколько не волновало. Деньги платили хорошие, а масса свободного времени на работе позволяла ему заниматься живописью, которую он считал своим истинным призванием. Честер мечтал получить признание в Сохо и стать первоклассным художником, за картины которого платят большие деньги, разбогатеть и, уйдя в отставку, поселиться где-нибудь в большом поместье на Лонг-Айленд-Саунд. Там бы он наслаждался жизнью с обожающими его женами и любовницами и в конце своей жизни создал бы шедевры, подобные бессмертным творениям Пикассо. Хотя Честер не планировал стать последователем стиля этого великого мастера. Нет, он собирался сосредоточить свои усилия на чистом абстракционизме. Исключительно. Вот где большие деньги. Он не сомневался в этом. Только посмотрите, чего достиг Джексон Поллак! Эти абстрактные экспрессионисты знали, что делали. Конечно, у Поллака имелось одно преимущество — он давно уже мертв, но Честер был почти уверен, что смог бы достичь такой же славы, оставаясь среди живущих художников. В конце концов, это его судьба.
Ну а пока что он отсиживал положенные часы перед пультом управления скрытыми телекамерами. Двадцать мерцающих экранов, словно двадцать бессонных глаз, часами смотрели на него, пока он тут сидел. Никто не стал бы отрицать, насколько тупая это была работа. Но за восемнадцать месяцев здесь Честер научился расслабляться: оставаясь в полудреме, он приспособился смотреть на все экраны почти одновременно. Просто замечательно! Почти как медитация. Это позволяло ему уходить со смены отдохнувшим и готовым заниматься живописью. И кроме того, такое расслабление ничуть не снижало эффективности его работы. Если что-нибудь необычное появлялось на мониторах, какая-то часть подсознания непременно будила его. Он сразу же отмечал это в вахтенном журнале или звонил прямо господину Кемдену, если его что-то настораживало.
Можно сказать, это прекрасная работа для гения, ожидающего признания, даже если сама по себе эта работа и несколько туповата. К примеру, он не мог понять, почему этот товарный склад оснащен такой изысканной системой безопасности. Боже, ведь это место похоже на мусорную кучу. Кто захочет лезть сюда? Конечно, внутри оно не было таким уж плохим. Честер догадывался, что в главных кабинетах должно быть еще лучше. Однако его туда никогда не пускали. Хоть он и относился к подразделению безопасности, его никуда не пускали, кроме помещения, отведенного для этой службы, да еще соседней комнаты, где можно попить кофе. Обе комнаты находились на первом этаже.
Он знал, что это оборудование было каким-то образом связано с правительством, но его знания и любопытство на этом и кончались. Когда Честер был принят сюда, Кемден заверил его, что он будет счастлив работать в этой организации и будет трудиться здесь до тех пор, пока выполняет некоторые простые правила. Самым главным правилом было никогда не задавать никаких вопросов и не говорить о своей работе с кем-нибудь не из их организации. Это его вполне устраивало. Скаттлбат предполагал, что здесь проводились какие-то исследования по программе «звездных войн». Честера это не беспокоило. Он не интересовался политикой. Ну, а раз ему продолжали исправно платить хорошие деньги, эти парни могли делать все, что им заблагорассудится. Честер никогда не проронит ни единого слова об этом.
