Когда мы шли по старому городу, пальмы, посаженные вдоль тротуаров, покачивались на вечернем ветерке, доносившем до наших ноздрей запах соли и рыбы. Туристы обычно толпились на улицах, но сейчас, когда наступила осень, сезон отпусков подошел к концу, и атмосфера стала более домашней.

Мое внимание привлекло маленькое уютное кафе прямо на берегу залива, со столиками для пикника, расставленными вдоль веранды.

— Похоже, это классное местечко, — предположила я.

Мы уселись за маленькие деревянные столики, освещенные только гирляндами, висящими над ними.

— Ты когда-нибудь бывал здесь раньше?

— Нет, на самом деле, не бывал, — ответил он, проводя рукой по своим мягко подстриженным кудрям, которые беспорядочно завивались у него на лбу во все стороны, будто их никто не приручил. Едва заметная тень таких же темных волос на лице окаймляла его губы и скулы, подчеркивая скульптурные скулы. Черты его лица казались нереальными, а соблазнительные медные глаза смотрели так глубоко, что будоражили дьявола во мне.

— Итак, расскажи мне свою историю, — начал Беллами, положив локти на стол. — Что заставило тебя выбрать эту школу?

Я слегка смутилась, хотя и не была уверена, почему.

— Ну, я выросла в Арканзасе, так что это было не совсем то место, где я думала оказаться, но я хотела уехать подальше. — Я опустила взгляд. — Подавала документы на художественную стипендию с первого класса средней школы. Я не думала, что была достаточно хороша, но, для Изабель подошла. Полный вперед.

— В каком искусстве ты специализируешься? Музыка? — В глазах Беллами вспыхнул интерес.

Я рассмеялась при этой мысли.

— Нет, никогда. Я рисую. — Моя уверенность значительно возросла, когда я с гордостью рассказала о своей страсти. — В основном акварелью.

— Очаровательно. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь показать мне несколько своих картин.

— Вообще-то, я только сегодня начала работать над одной из них.

— Правда? — Беллами наклонился вперед, сверкнув белыми зубами.

Официантка в перепачканном кетчупом фартуке появилась, чтобы принять наши заказы, и своим скрипучим голосом отвлекла нас от размышлений.

— Что будете, ребята?

— Мне, пожалуйста, просто бургер с луковыми кольцами, — попросила я.

Когда официантка посмотрела на Беллами, он, казалось, был почти удивлен.

— Мне то же самое.

— Все по-простому. Мне нравится. — Она захлопнула блокнот и неторопливо удалилась.

— Итак, какие у тебя планы после окончания школы? — в свою очередь поинтересовалась я, возвращая внимание к Беллами.

— Я, эм… — он замолчал и опустил взгляд, проводя пальцем по трещинам на столе. — Честно говоря, я еще не думал об этом по-настоящему, просто проживаю один день за другим. Кто знает, что ждет нас в будущем?

Внезапно он остановился, чтобы потянуться, и снял пиджак, обнажив рубашку с рукавами, доходящими чуть ли не до локтей. Я не могла не обратить внимания на рисунки чернилами на его предплечье, в том числе на замысловато нарисованного воробья и анатомически правильное сердце, пронзенное двумя стрелами.

— Надеюсь, ты не возражаешь против небольшого количества чернил, — хихикнул он. Я продолжала любоваться узорами, и, наконец, взгляд наткнулся на татуировку в виде звезды на его коже.

С моих губ сорвался восторженный вздох.

— Это Полярная звезда?

— Да, — сказал он, гордо поглаживая ее. — Откуда ты знаешь?

— Ну, на самом деле, это часть того, что я сейчас рисую, хочешь верь, хочешь нет.

— Шутишь? — парень усмехнулся. — И что навело тебя на эту мысль?

Мои мысли вернулись к Майло.

— Это может показаться безумием, но несколько дней назад я была на вечеринке на яхте. И мы застряли прямо на берегу этого маленького острова в паре миль от материка. Я встретила там человека, который показал мне Полярную звезду на небе, и с тех пор я не перестаю думать об этом.

Приятное поведение Беллами внезапно сменилось выражением нетерпеливого любопытства.

— На острове? — его вопрос застал меня врасплох.

— Да, недалеко от пляжа Константин. Ты знаешь его?

Он кивнул, но его лицо выглядело напряженным, будто он вычислял в уме какое-то сложное математическое уравнение.

— Я знаю его, — он позволил словам повиснуть в воздухе на мгновение, прежде чем продолжить. — Там опасно. Иногда в этом районе приливы выходят из-под контроля. Тебе не следовало там находиться.

— Поверь мне, я убедилась в этом на собственном горьком опыте, но не волнуйся, — сказала я, игриво поднимая руки в знак капитуляции. — Я была всего лишь пассажиром, но, если будет по-моему, я не планирую возвращаться на этот жуткий остров.

— Это к лучшему, — торжественно произнес он.

Я не могла отделаться от ощущения, что он вдруг стал вести себя немного странно. В голове разгорелся спор о том, стоит ли мне рассказывать ему о корабле-призраке. Не подумает ли он, что я психопатка?

— Тааак… Там когда-нибудь случалось что-то странное? Вроде затонувшего корабля, может быть?

— Ходят слухи, — я не ожидала такого спокойного ответа. Я ожидала, что вопрос покажется ему необычным, но он, похоже, нисколько не удивился. Парень отвернулся, не собираясь говорить больше, но теперь мне захотелось надавить на него. Я все еще хотела получить ответы на то, чему стала свидетельницей, и то, как он избегал моих вопросов, только заставило меня заподозрить, что он что-то знает.

— Расскажи мне, — потребовала я, но будто беззаботно. — Ты разбудил во мне слишком большое любопытство.

Вздохнув, он игриво закатил глаза.

— Ладно, хорошо. Ты выиграла, — он наклонился ко мне, и его взгляд стал более серьезным. Я наклонилась вперед, у меня зачесались уши.

— Некоторые говорят, что во времена пиратов был жестокий капитан, который поймал последнюю русалку, жившую неподалеку от острова. Предположительно, хвост русалки можно было использовать для магии, — он почти прошептал последнюю фразу, сверля меня взглядом, будто рассказывал страшную историю у костра, — но прежде чем его команда смогла убить ее, она отрезала себе хвост и использовала магию, чтобы вызвать шторм. Это был водоворот, который должен был убить капитана и его команду, но также обрек их на повторение одной и той же участи снова и снова. Легенда гласит, что они вместе со своим кораблем заточены на дне океана, но с течением времени всплывают на поверхность от заката до восхода солнца.

При воспоминании о пиратском корабле по моим венам пробежал неприятный холодок, и я внезапно снова поверила в привидения. Я снова убедилась в том, что видела. В животе у меня заурчало, но есть мне больше не хотелось.

Я осознала, с каким пылом смотрю ему в глаза, и мысленно приказала себе немного успокоиться. То, что он описал, звучало нелепо, но нельзя было отрицать, что соответствовало тому, что я видела. Я поймала себя на том, что задержала дыхание, и мне пришлось напомнить себе, что нужно выдохнуть. Затем, к моему удивлению, Беллами начал смеяться.

— В любом случае, это легенда. Что-то в этом роде, — сказал он, откидываясь на спинку стула и напуская на себя серьезный вид.

— Итак…. Русалки?

— Русалки. Сирены. Так гласит легенда.

— Откуда ты так много об этом знаешь?

Беллами на мгновение заколебался, но как только он открыл рот, чтобы ответить, подошла официантка с нашими тарелками с едой.

— Слава Богу, умираю с голоду, — сказал Беллами.

Давить на него было неудобно, поэтому я просто ковырялась в тарелке с луковыми кольцами, стараясь не обращать внимания на потерю аппетита.

Остаток вечера Беллами расспрашивал меня о себе. Я рассказала ему о доме и об отце в Арканзасе. Разговор принял гораздо более беззаботный оборот, и на какое-то время я забыла о попытках расспросить его подробнее об истории с привидениями.

— Если сможешь поверить, я никогда не видела океан до этого года. Не могу поверить, что я не ездила туда раньше. Я часто спрашивала маму, можно ли нам отдохнуть на пляже, но ей эта идея никогда не нравилась. Я всегда думала, что, может быть, она боялась воды или чего-то в этом роде. Она больше любила жить в хижине в лесу.