— Еще, — прошептал он.

Новый импульс — и опять серый вихрь донного грунта. Как только вакуумная система откачала взвесь, пространство в поле зрения очистилось. Коммандер еще крепче стиснул рукоятки управления.

Радио на пульте ожило.

— Сфера-три, вызывает диспетчерская. Сфера-три, вызывает диспетчерская, ответьте…

Не отрывая глаз от экрана, Королис протянул руку и выключил рацию. Он что-то увидел среди мути над поверхностью рабочего участка — яркое сверкание, почти как блеск металла в отраженном свете.

— Еще раз, — велел он. — Очень осторожно, доктор Рафферти. Аккуратно, как со стеклом.

— Так точно, сэр.

В темноте по ленивой воде прошел импульс сжатого воздуха, вызвавший новое возмущение серых и коричневых частиц. А когда все прояснилось, Королис ахнул.

— Господи боже мой, — воскликнул он.

Воздушная система расчистила дно шахты, открыв гладкую стеклянистую плоскость. Замершему у видеоэкрана Королису показалось, будто с крышки стола стерли пыль. Под ней появилась иллюзия (или он решил, что иллюзия) почти бездонной глубины: черная бесконечность, протянувшаяся куда-то вниз. Луч его прожектора преломлялся на блестящей поверхности, но Королис решил, что там внизу, за ярким отражением, показался еще один, тусклый, источник света.

Подводные стражи по бокам Сферы заволновались. Они уже не просто плавали, а беспокойно метались взад-вперед по узкому пространству шахты.

— Выключи свет, — велел Королис.

— Простите, сэр? — удивился Рафферти.

— Выключи, пожалуйста, свет.

Через миг прожектор погас. Теперь Королис видел лучше.

Они висели над огромной пещерой, и видна была только совсем небольшая ее часть. Была ли пещера пустой или вся заполнялась тем веществом, которое Коммандер видел прямо под собой, сказать было нельзя. Бархатная чернота давала только ощущение неизмеримой глубины.

Но нет… пока Королис смотрел, далеко внизу показался неяркий свет. Королис глядел, едва дыша, а огонек медленно разгорался.

Он придвигался ближе.

— Сэр! — воскликнул Рафферти.

Его обычно спокойный голос звучал напряженно. Королис глянул на него.

— Что такое?

— Сигналы прекратились. Снизу ничего не поступает.

— Вы все системы контролируете? — спросил Королис.

— Да, сэр. Радиоуправляемые и телеуправляемые тоже. Датчики работают в штатном режиме: ультразвуковой, радиационный, магнитометр.

Королис снова повернулся к видеоэкрану.

— Они выходят к нам, — прошептал он.

Свет стал ближе. Королис заметил, что его интенсивность меняется, но не в плавной волнообразной манере, как у подводных стражей, а резко, почти агрессивно пульсирует. И цвет был такой, какого он никогда не встречал, — так сияет раскаленный металл перегретого в горне клинка. Ему показалось, что он не только видит это сияние, но и ощущает его. Странное, беспокойное было это чувство. Такое, что волосы у него на затылке зашевелились.

— Сэр, — опять обратился к нему Рафферти. — Теперь, когда датчики работают, регистрируется излучение снизу.

— Какое, доктор Рафферти?

— Все виды, сэр. Инфракрасное, ультрафиолетовое, гамма-излучение, радиоволны. Приборы сходят с ума. Такого спектра я не знаю.

— Значит, надо его проанализировать, доктор Рафферти.

— Есть, сэр.

Инженер повернулся к маленькому ноутбуку, прикрепленному к пульту, и забарабанил по клавиатуре.

Королис вернулся к экрану. Странный сверкающий предмет продолжал подъем из густой черноты. Его удивительный цвет потемнел. Предмет имел форму тора, а его внешние обводы пульсировали даже ярче, чем он сам. Пока Королис смотрел, разинув рот, сияющее неземное чудо вдруг всколыхнуло в нем воспоминания детства, давно забытые. Шестилетним мальчиком родители взяли его в Италию, где они все вместе посетили папскую мессу в базилике Святого Петра. Когда понтифик вынул гостию и, подняв над головой, показал собравшимся, Королис почувствовал, словно по его телу пробежал электрический ток. Роскошь барочного представления впервые дала ему прочувствовать всю важность события. Тогда, у дарохранительницы, понтифик предлагал ему самый дивный дар этого мира — таинство Святых Даров.

Конечно, с тех пор официальная религия давно утратила в глазах Королиса всякий смысл. Но сейчас, глядя на этот поразительный сияющий предмет, он испытал все тот же вихрь эмоций. Сейчас ему несли самый дивный дар Вселенной — высшую власть.

Во рту пересохло, а на язык вернулся медный привкус.

— Не хотите посмотреть? — спросил он хриплым голосом.

Рафферти все еще сидел, согнувшись над своим ноутбуком. Доктор Флайт кивнул, пробрался по тесному помещению и занял место перед экраном. Сначала старик ничего не говорил. Но через миг он вскинул голову и пробормотал:

— «Не свет, но тьма…»

Вдруг Рафферти оторвался от ноутбука.

— Коммандер! — воскликнул он.

Королис обернулся к нему.

— Сэр, вы должны это видеть.

Королис нагнулся над монитором, изображавшим две фигуры, составленные из мешанины узких вертикальных линий.

— Сначала я не мог определить спектр электромагнитного излучения, — начал Рафферти. — Мне казалось, что такое невозможно и в показаниях приборов нет никакого смысла.

— Почему?

Королис понял, что взгляд его против воли обращен к рамке экрана.

— Потому что спектр содержит длины волн и материи, и антиматерии в одно и то же время.

— Но так не бывает. Материя и антиматерия не могут существовать вместе.

— Именно. Но посмотрите сюда. Согласно показаниям датчиков, вот эта штука состоит и из того и из другого. Тогда я разделил характеристики материи и антиматерии. И вот что получил…

Инженер указал на монитор.

— Что это?

— Излучение Хокинга, сэр.

Доктор Флайт, услышав это, в удивлении повернулся, оторвавшись от экрана.

— Излучение Хокинга? — переспросил Королис.

Рафферти кивнул. На его лбу выступил пот, а в глазах появился странный блеск.

— Это тепловое излучение, регистрируемое по краям черной дыры.

— Ты шутишь.

Инженер покачал головой.

— Любой астрофизик сразу узнает этот спектр излучения.

Королис ощутил, как нараставший в нем восторг растворяется в недоверии.

— Ты хочешь сказать, что вот это, то, на что мы смотрим, — черная дыра? Которая состоит из материи и антиматерии в одно и то же время? Это же невозможно!

Флайт вернулся к обзорному экрану. И вдруг отпрянул от него.

— Эгей! Кажется, я понял!

— Тогда объясните, пожалуйста, доктор Флайт.

— Господа, господа, тороидальный объект под нами — не черная дыра, а две черные дыры!

— Две? — опять переспросил Королис, все меньше веря.

— Да. Я так и говорю. Представьте себе две черные дыры, каждая из них невелика, примерно размером со стеклянный шарик; они вращаются друг вокруг друга по сверхмалым орбитам на большой скорости, наверное, тысячу оборотов в секунду, а то и быстрее.

— Как вращаются? — спросил Королис.

— Даже я не могу ответить на все вопросы, коммандер Королис. Наверное, на этих траекториях их удерживает какая-то сила, какая-то технология, природа которой нам неизвестна. Невооруженному глазу они кажутся одним телом. А согласно приборам Рафферти, они испускают излучение Хокинга, характерное как для материи, так и для антиматерии.

— Но на самом деле это два разных тела? — уточнил Королис.

— Конечно, — выдохнул Рафферти. — Это и показывают раздельные спектры на моем компьютере.

И Королис внезапно понял. Невообразимо мощное, но изящное в своей простоте оружие. Его снова охватил восторг.

— Две черные дыры, — сказал он скорее сам себе, чем остальным. — Материя и антиматерия. Запертые рядом, но не соприкасающиеся. А если силу, которая удерживает их на орбитах, убрать… или выключить…

— Материя и антиматерия столкнутся, — мрачно произнес Рафферти. — Произойдет полный переход материи в энергию. В энергию превратится больше вещества на единицу массы, чем во время любой другой известной науке реакции.