— Это что ж, каждый день такие нападения? — спросил я у Никита.

— Да… Это мелочи. Бывает как навалятся сотнями, а если кому не повезёт и тысячами.

Тысячами!

— Если сюда тысяча придёт, — сказал я. — Можно сразу вешаться.

— Если башня не заработает–именно так и будет, — сказал Никита. — По идее тут должен был встать один из оперативных батальонов. Но вот мы ждём его с утра, а его всё нет.

— Что-то случилось наверно, — предположил я.

— Где-то прорыв значит, — сказал Никита и посмотрел на часы. — Пол второго. Пора бы уж… ещё утром должны были дать питание на башни.

Я сел на табуретку, которая стояла на стене. Очень неудобная. Специально что бы долго не сидели. На внешнюю сторону стены был небольшой бортик в двадцать сантиметров, как и на внутреннюю. А ещё кубики бетона за которыми можно было прятаться, если что… от снайперов например. Но как я узнал, нормальное огнестрельное оружие всё вывезли внутрь стены, когда начался апокалипсис. То что осталось снаружи давно уже пришло в непригодность. Им доступны лишь мечи, магия и луки с арбалетами. Снайперская винтовка вещь редкая в той части территорий. Однако некоторая магия вполне может её заменить, вспомнил я Альфу. Да и есть ещё подобия государств, которые могут поддаться соблазну и выменять на что ни будь подобное оружие.

Небо по прежнему было затянуто облаками. Пошёл мелкий дождь, мы сразу нарядились в плащевики из брезента и продолжили нести службу. Но дождь кончился быстро. Было пол пятого вечера. Начало потихоньку темнеть.

В пять снова приехала на багги Маша. Осмотрев наш пост, она прошлась до Питонова и спросила:

— Дали питание на башни?

— Нет Мария, не дали. И это не к добру…

— В шесть точно должны дать, не могут не дать. Я поеду выясню этот вопрос, — сказала Маша и опять уехала.

В восемь часов окончательно стемнело. По периметру включили мощные прожекторы, которые били на двести метров вперёд. Кажется что много, на самом деле мало. На двух сот метров было уже трудно что-то разглядеть даже через бинокль. И есть ещё резервные прожекторы, если эти разобью. И есть внизу ещё, если совсем будет хреново.

Я осмотрел местность снаружи, повернулся и нашёл где находяться Никита и Питонов. Затем мой взгляд невольно упал на майора Снежекотову. Маша сперва молча прогуливалась по стене, потом спустилась и исчезла в здании. Потом взобрались на стену опять и сказала:

— Дальнюю башню на нашем отрезке включили, остался только наш обесточенный.

— А что такое? — спросил Питонов. — Прорыв?

— Прорыв конечно был… но дело в не в этом. Диверсия. — сказала Маша. — Мы так предполагаем. Подстанцию проверяли на той неделе, всё было идеально. А теперь всё выгорело под ноль… Левую башню запитали от резервной, а эту нечем питать.

— Надеюсь особисты их ищут, — сказал Питонов.

— Мы с ребятами пообщались и решили что это могут быть только бесноватые... или вампиры, но скорее бесноватые.

Питонов вздохнул и сказал:

— Больше некому, почему подмогу не выслали?

— Потому что диверсии были проведены ещё против восьми подстанций. Обесточены башни в разных местах, час назад объявили мобилизацию.

Я увидел как у Никиты отвисла челюсть и он обалдело спросил:

— У нас что, шестьдесят процентов границы обесточено?!

— Да, — коротко ответила Маша, стараясь сделать безразличное лицо.

Из мелких разговор я знал, что так или иначе единовременно могут подключить не более чем семьдесят или семьдесят пять процентов башен. Кто разбирается в электрике, сказал бы: а можно их подключить и разом просто не использовать. Верно, но видать их технологи то ли деградировали то ли не продвинулись до нужного уровня перед апокалипсисом. Но факт в том, что если не дай бог они дадут нагрузку разом там всё к чёрту погорит. И тогда обесточенными окажется все девяносто процентов башен. На мой вопрос: почему не сделают нормально. Мне отвечали: сделай сам если такой умный. Провода, комплектующие для подстанций производятся мало, защитные механизмы от перегрева и перегорания, почти не производиться. Это технологическая яма в которую Русь упала тридцать лет назад и из которой всё никак не может выбраться.

Опять все замолчали. А я понял, что ударь сейчас по нам враг, будет очень тяжко.

— Готовьтесь к бою немедленно, — сказал вдруг я.

— Ты видел предвиденье? — спросил Питонов.

Я замер… соврать?! Другого выхода нет.

— Видел, — сказал я.

— И что ты именно там видел? — спросила подозрительно Маша ,поправив свой синий берет.

— Множество существ на стене, кровь и огонь! — опять соврал я.

— А кто именно нападет не видел? — подключился Питонов. — Ты нас не дуришь?

— Если провели диверсию, то явно только бесноватые. И какого хрена мы не выбрались из технологической ямы, имея двадцать миллионов населения, — не выдержал я и упрекнул… неведомого «кого-то».

— Буров, — сказал устало Питонов. — В сказки о двадцати миллионах верят только дураки и дети.

— А не дураки и дети во что верят? — спросил я, наплевав на субординацию.

— В десять миллионов. Мы живы лишь потому что склады забиты довоенной техникой. И по тому что эту дебильную лазерную систему из башен которую строили для прикрытия Москвы, мы смогли переделать под свои нужды. Там против самолётов она нормально не работала, а здесь самое то…

Повисло молчание. Все пытались понять, что там во тьме, где кончается свет прожекторов.

— Майор, выдай нам кристаллы, — попросил Питонов.

Маша пошла в домик, в сейфе лежали кристаллы. Вернувшись обратно, она выдала каждому два три кристалл. Мне досталось три штуки, по два, два с половиной грамма. Неплохо. Повесив на плечо рюкзак с кристаллами она поехала дальше по постам на своей багги, что б развести другим магические камни.

Постепенно обстановка становилась всё более беспокойной. Подложив ткань, я лёг и спрятался за бортиком что бы не маячил на стене. Так сделали и Питонов с Никитой, и другие посты тоже. Стояла тишина. Гнетущая тишина. Не пели сверчки, молчали птицы. Не шумела трава, так как не было ветра и травы рядом тоже не было. С одной стороны выжжено, с внутренней коротко пострижена, вытоптана.

Питонов сходил в кирпичный домик, принёс термос с чаем и «сухпайки» — сушёные буханки чёрного хлеба. Я перекусил и в конце трапезы увидел как к нам наконец подъехало два грузовика с новобранцами. Подкрепление. С красными повязками — обычнее люди, их больше половина. Остальные витязи, и средней паршивости одарённые.

Опять вернулась Маша, лицо её был растерянным, она старалась не смотреть на нас.

— Башню включат сегодня? — спросил я у неё.

— Ведутся работы… когда включат не знаю.

К тому времени стало холодно. Пора было бы ложиться спать, но все чего-то ждали. Новоприбывшие поставили на стены несколько крупнокалиберных пулемётов, пять гранатомётов и установили три миномёта. Положили на стену остальных новобранцев просто с винтовками и огнестрельным оружием. А ещё нам раздали по три гранаты… стояли бутылки с зажигательной смесью прямо тут на стене — пару десятков.

Я спустился вниз и прислонился к стене, что бы отдохнуть… И не заметил как заснул. Было пол двенадцатого ночи. Меня разбудили выстрелы, взрывы и сирена, а ещё крики Питонова:

— Буров! Буров! Ты где?! На стену немедленно! Их там тысячи!

Тысячи! Бесноватых. Тогда это смерть. Где их чёртовы оперативные батальоны. Я вскочил и с дробовиком наперевес бросился к стене. Справа и слева сбежались другие отряды пограничников. Всего, вместе с прибывшими было две сотни бойцов. В ночи, шурша от плотности и топоча, к нам бежали бесноватые, с рожами перекрученные чёрными, белыми и чёрти каким бинтами, тканью, с закрытыми лицами. И мужчины и женщины и дети… Словно мумии!

— Не стрелять! — вдруг закричала Маша, странно было видеть её командиром. — Только по моей команде!

И это ужасающий звук, топот бегущих в молчании бесноватых затопил всю округу. Секунды длились как вечность, казалось приказ стрелять не поступит никогда и наконец, когда осталось метров сто до ближайших рядов, Маша закричала: