И если мы обратимся к вещам небесным с точки зрения богословского исследования, нам станет ясно, как ответить на вопросы, которые богословы ставят применительно к Сентенциям[218] и комментариям к ним: соприкасаются небесные сферы друг с другом или нет; и о числе небес, прежде всего относительно девятой и десятой сфер; и об их фигуре, эксцентрах и эпициклах и движениях по ним; и о различных положениях на небе, таких как справа и слева, вверху и внизу, впереди и сзади; и о свойствах небес, таких как свет, прозрачность и т. п.; и о влиянии небес на вещи подлунного мира; и о различии неба и природы элементов, прежде всего — из-за [сферы] огня (ибо Августин и другие, в соответствии с мнением Платона, иногда утверждали, что небо обладает природой огня). И богословы также интересуются странами света для того, чтобы обнаружить местоположение рая: находится он по ту сторону экватора или нет; и [исследуют], где находится ад, и имеют ли небесные [тела] влияние на то, что подвержено возникновению и уничтожению, и на разумную душу; и [спрашивают] о судьбе и т. п., что, как известно, относится к ведению астрономии. И богословы ставят многие другие вопросы, [относящиеся к сфере астрономии], и их число увеличивается с каждым днем.
Однако не только Сентенции, но и само Священное Писание вместе с комментариями святых требует [привлечения астрономии для разъяснения отдельных мест]. В самом деле, первая глава Книги Бытия включает много сложных для толкования мест, — по причине упоминания [в ней] о небесном, — как явствует из самого текста и из комментариев святых, прежде всего из называемых Шестодневами книг Василия Великого, Амвросия и Беды. Также [имеются сложности в толковании места из] Книги Иисуса Навина (10, 13), [где говорится] об удлинении дня, когда остановилось Солнце, и особенно в случае воздействия на продолжительность дня, благодаря коему Солнце, по словам пророка Исайи (Ис 38, 7), возвратилось на десять ступеней назад. Ибо, как представляется, в этих местах имеется противоречие. И, согласно переводу Иеронима, Соломон говорит в Экклезиасте (Эккл 1, 5), что Солнце каждый день отклоняется к северу, что вряд ли сможет понять кто-либо из математиков. Ибо все они знают, что от зимнего до летнего солнцестояния точка восхода Солнца отклоняется к северу приблизительно по одному градусу в день, но другую половину года — в обратном направлении… И поскольку имеется много иных мест в Писании и в толкованиях святых, которые касаются знания небесного и положений астрономии, то богослову необходимо знать небесное: как ради трудов, связанных с Сентенциями и Суммами[219], так и ради самого Священного Писания.
Вторая основная причина значимости астрономии для богословия и, собственно, для [понимания] Священного Писания, состоит в исследовании стран света. Ибо текст Писания полон упоминаниями о них, а потому нельзя познать ничего значительного, если не знать их. Ибо все события, [о которых рассказывает] Писание, разворачиваются в [тех или иных] странах, городах, пустынях, горах, морях и пр., достоверное знание о которых возможно только благодаря вышеуказанным наукам, поскольку их свойством является различать обитаемые и необитаемые страны [мира], а обитаемые разделять на три большие части — Европу, Африку и Азию, а эти три — на семь известных климатов, помимо многих, не имеющих определении границ. И без помощи этих наук никто не сможет достоверно разделить эти климаты на провинции, регионы и прочие места, так что обнаруживается, что местоположение известных и знаменитых городов, таких как Иерусалим, Вавилон, Мероэ, Александрия, Антиохия, Эфес, Афины, Таре, Рим и многих других, известны астрономам сообразно их [т. е. городов] расстоянию друг от друга, запада и востока, севера и юга. И познав это, астрономы могут указать местоположение знаменитых регионов, сообразно [этим городам] названных, морей, пустынь и гор и всего того, о чем рассказывает Писание. И в этом заключается большая польза этих наук для Священного Писания. И нельзя найти ничего более полезного из философии, поскольку тот, кто не знает мест мира, будет часто не понимать [библейскую] историю в силу бесчисленности упоминаемых в ней мест, но, прежде всего, вследствие многочисленных ошибок в новых книгах, и, следовательно, ему будет сложно достичь духовного смысла и он не сможет разъяснить его совершенным образом. Но кто имеет правильное представление о местах, и познал их положение, удаленность [друг от друга], высоту и глубину, долготу и широту, и знает их различия в тепле и холоде, влажности и сухости, цвете, вкусе, запахе, красоте и безобразии, притягательности, плодоносности и бесплодии, а также в прочих природных условиях, тот хорошо постиг буквальную историю, и он легко и со знанием дела сможет перейти к постижению духовного смысла [Писания]. Ибо нет сомнения, что пути телесные обозначают пути духовные, а места телесные обозначают конечные пункты духовных путей и связаны с местами духовными, поскольку свойством места является прерывание локального движения, а смыслом места является содержание [того, что находится в месте]. И поэтому познание этих мест дает, как уже было сказано, познание буквального [смысла Писания], и предуготовляет путь к постижению духовного смысла…
Третья коренная значимость [математики для богословия] состоит в [необходимости точного знания] хронологии. Ибо события, о которых повествует Писание, происходят в различные дни, столетия и эпохи: от начала мира до [первого пришествия] Господа Христа, и все это устроено в определенном порядке ради Него, и не ожидается иного Законодателя, но Он один есть Спаситель мира через свой закон. А потому следует отвергнуть заблуждение иудеев, ожидающих Мессию, и заблуждение сарацинов, касающееся Магомета, который пришел после Христа, и заблуждение тех, которые примкнут к грядущему законодателю нечестия, о котором учит Абу-Машар в книге Конъюнкций и которым в действительности будет Антихрист, а также всех сект язычников, идолопоклонников, еретиков и прочих неверных, рассеянных по всему миру в почти что неисчислимом количестве сект. [Все это] должно быть устранено с помощью точного установления времени [прихода] Спасителя, таким образом, чтобы стало ясно], что ни до, ни после Него не следует ожидать никого иного, кто принес бы спасение роду человеческому. Но установить достоверную истину о временах не может никто, кроме астронома, и ни одна наука не занята установлением таких истин, кроме астрономии. Ибо все остальные нуждаются в ней в этом отношении, что очевидно…
Четвертая коренная значимость [математики] для богословия состоит в [необходимости точного знания] акциденций и свойств времен, каковыми являются время первого появления месяца и другие фазы луны, високосные года и т. п. Ибо Писание и толкования учителей требуют обстоятельного знания всего этого, и прежде всего — вследствие правил, соблюдаемых иудеями, как в аспекте астрономии, так и в аспекте обычаев. А отличается эта причина от вышеприведенной тем, что та касается субстанции времен, а эта — свойств и акциденций. Следовательно, надлежит рассмотреть основные истины в отношении этих свойств до того, как обратиться к Писанию, поскольку в противном случае смысл Писания будет совершенно непонятен…
Теперь же я хочу указать пятую основную причину значимости [математики для богословия], и она касается [знания] геометрических объектов, данных в линиях, углах и объемных и плоских фигурах. В самом деле, духовный смысл не может быть познан, если не познан буквальный смысл. Но буквальный смысл может быть познан только в том случае, если постигнуты [значения] терминов и свойства обозначаемых вещей. Ибо в этом заключается глубина буквального смысла и из этого извлекается высота смысла духовного — посредством подходящих сходств и подобий, как учат святые учители и как ясно из особенностей Писания; и все древние мудрецы толковали Писание именно так. Поскольку же в Писании почти бессчетно упоминаются рукотворные произведения, такие как Ноев ковчег, скиния и все принадлежности ее, а также храм Соломона, и Иезекииля, и Ездры и т. п., то невозможно понять буквальный смысл Писания, если человек не увидит изображения этих творений (особенно в объемном виде), а потому древние святые и мудрецы использовали различные изображения и чертежи для того, чтобы истина буквального смысла была явлена зрению, и соответственно, [затем можно было бы постигнуть] духовный смысл. Ибо, как говорит Писание, на подире Аарона был описан целый мир и Славные дела отцов (ср. Прем 18, 24). И я видел Аарона, изображенного в подире своем. Но никто не может рассуждать о фигурах таких тел, и их упорядочивать, если он не знает в совершенстве Начала Евклида, [а также сочинения] Феодосия, Менелая Александрийского и других геометров…
