Такая постановка вопроса не входила совершенно в расчеты честолюбивых вождей женевской секции фабричных рабочих. Это было как раз в то время, когда женевская радикальная партия делала невероятные усилия, чтобы сблизиться с Интернационалом и забрать его в свои руки. Многие бывшие члены, признанные агенты радикальной партии, и которые, как таковые, отошли от Интернационала, вновь вступили в него. Это делалось, так сказать, открыто, — до такой степени граждане-радикалы из Интернационала были уверены в успехе. Мы открыто вели борьбу против них в газете, на заседаниях Альянса, а также и на общих собраниях.
Все это неизбежно должно было усилить ненависть главарей Фабрики против нас. С другой стороны, ярко социалистические и революционные принципы, которые газета Еgа1ite проповедывала без всякой церемонии, не могли служить, их интересам, были диаметрально противоположны их цели-; уничтожение государств, патриотических и политических границ, уничтожение наследственного права, организация коллективной собственности и коллективного труда снизу вверх, путем свободы, — все это не могло служить мостом для объединения в одну партию буржуа-радикалов с буржуа из женевского Интернационала. Вся радикальная партия Женевы, господа Фази, Вотье, Картерэ, Камбесседес были, следовательно, страшно озлоблены против нас, и так как они оказывали в то время прямое влияние на главарей Фабрики в Интернационале, на Гроссэленов, Вейерманов, Перрэ и многих других, то они сильно способствовали возбуждению, усилению, организации их ненависти и их преследований, направленных против нас.
Комитеты секции фабричных рабочих являлись в Федеральный Комитет с протестом против редакции Еgalite, от имени своих секций, чаще всего без их ведома. Пока Броссэ оставался председателем Федерального Комитета, эти интриги не удавались. Но систематическими придирками, на которые он, слишком щекотливый, не ответил презрением, как это следовало бы сделать, принудили его оставить председательское место[58]. Его место занял Гета, и федеральный комитет окончательно перешел на сторону реакции. К счастью, один из пунктов статутов романской федерации, охраняя редакционный комитет, делал его в некотором роде независимым от произвола Федерального Комитета[59].
Итак, стало быть, в женевском Интернационале происходила война: с одной стороны, были фабричные рабочие, умело дисциплинированные, слепые и идущие за своими вождями; с другой, масса строительных рабочих, просвещаемая газетой Egalite и мало по малу организующаяся под влиянием Альянса. Посредине были секции промежуточных цехов: сапожники, портные, типографы и т. д., комитеты которых, правда, в большинстве принадлежали реакции, но симпатии народа, рядовых были больше на стороне революции.
Решительный бой стал неизбежен. Он произошел во вторую половину августа месяца при выборах делегатов на Базельский с'езд[60].
Это был достопримечательный бой, который следовало бы описать более красноречивому историку, чем я. Я расскажу лишь главные его фазисы.
Среди пяти вопросов,поставленных Генеральным Советом в программу с'езда, который должен был состояться в сентябре 1869 г. в Базеле, были главным образом два, которые касались по существу социального вопроса: упразднение наследственного права и организация коллективной собственности, два вопроса, которые всегда приводили в очень дурное, настроение корифеев, вожаков женевской Фабрики. Они уже обнаружили чрезвычайное недовольство, что последний из этих вопросов обсуждался на брюссельском с'езде: „это утопия, говорили они, мы должны заниматься практическими вопросами".
Они решили, следовательно, на этот раз вычеркнуть эти два вопроса из программы Базельского с'езда. Они считали это необходимым не только потому, что таково было их внутреннее желание, но и ввиду своего политического положения. Они окончательно сговорились и заключили союз с женевской радикальной буржуазией. Велась деятельная агитация среди всех чисто женевских секций, т. е. среди рабочих-граждан фабричного труда, чтобы об'единить их вокруг радикального знамени при будущих выборах, которые должны были состояться в ноябре. Но для того, чтобы союз между буржуазией и рабочими-гражданами был возможен, необходимо было, чтобы эти последние вычеркнули из своей программы все, что могло противоречить основным принципам буржуа-радикалов Женевы, все щекотливые вопросы. Больше всего, разумеется, вызывали ненависть и порицание эти два предложения, гибельные для существующего общественного строя: уничтожение наследственного права и организация коллективной собственности.
Тактика женевской клики, которая руководила всей деятельностью Центрального (кантонального) Комитета, вдохновляла все его поступки и которая при его посредстве определяла программу каждого общего собрания, эта тактика была очень простая. На общих собраниях назначали комиссии, которые должны были приготовить к с'езду доклады по всем другим вопросам, и забыли назначить такие же комиссии для составления докладов по этим двум жгучим вопросам. Если бы это так и осталось, то произошло бы следующее: пришло бы время с'езда, а доклады по этим двум вопросам не были бы приготовлены и, следовательно, они были бы фактически вычеркнуты из программы.
Мы расстроили этот план, напомнив на одном из народных собраний, что было еще два вопроса, о которых Центральный Комитет, повидимому, забыл и что необходимо было немедленно назначить две комиссии для изучения их и для представления во — время докладов по ним. Тогда разразилась буря; все крупные ораторы Секции фабричных рабочих и их союзники реакционеры, во главе с Гросселеном: Вейерман, Кроссэ, Вери, Патрю, типографы из партии Кроссэ, Дюплекс, отец Рэймонд (слепой, сен-симонист, Иисус Христос женевского Интернационала), женевский каменщик Пайяр, умный человек и большой спорщик, личный враг Робена, Гета и многие другие выходили по очереди на трибуну и заявляли, что было скандально, бесполезная трата времени, вредно предлагать подобные вопросы рабочим, что нужно заниматься практическими и существенными вопросами, напр., буржуазной кооперацией и т. д. и т. д. Мы отвечали им. Они были побиты. Общее собрание (Temple — Unique был полон, и строительные рабочие, заботливо созванные нашими „союзниками" накануне, присутствовали в большом количестве) решило громадным большинством голосов назначить сейчас же комиссию для изучения двух неприятных вопросов: Бакунин был избран в комиссию для доставления доклада по вопросу о наследственном праве, Робен — в комиссию по вопросу о коллективной собственности.
На следующем общем собрании должны были решить другой вопрос. На основании общих статутов каждая секция имела право посылать одного делегата на с'езд. Но женевский Интернационал мог послать больше тридцати делегатов[61]. Это обошлось, бы слишком дорого; ввиду этого, уже в прошлом году все секции женевского Интернационала соединились вместе, чтобы послать в Брюссель сообща, разделив между собой расходы, четырех делегатов. В этот раз, так как число секций значительно увеличилось, хотели послать пять делегатов. Совместная посылка делегатов была, конечно, очень удобна для секций строительных рабочих, так как эти секции были гораздо беднее секций фабричных рабочих. Последние, вдохновляемые и направляемые своими вождями, воспользовались этим обстоятельством и выставили своих ораторов, которые от имени всех своих товарищей, заявили на трибуне, что секции фабричных рабочих согласятся послать коллективно делегатов лишь при условии, чтобы из программы с'езда были вычеркнуты оба вопроса, о наследстве и собственности. Это было сигналом к второй буре.
Мы потребовали слово, чтобы об'яснить строительным рабочим, что их оскорбляли, делая им такое предложение, покушались на свободу их совести, на их право; что лучше, если они пошлют только одного делегата, или совсем не посылать делегатов, чем послать пять или больше на условиях, которые им будут навязывать от имени секций фабричных рабочих и которые они не смогут принять. Тогда ораторы реакции опять поднялись на трибуну и запели вечную песню о единении, столь необходимом, чтобы составить силу рабочего класса; они напомнили строительным рабочим о вечной признательности, какую они должны были иметь пo отношению к женевским гражданам Фабрики за поддержку, оказанную им последними во время их стачки весной. Они предостерегали их в особенности против некоторых „иностранцев", которые сеяли распри в Интернационале. На это „иностранцы" — Броссэ, Робен, Бакунин и другие — ответили, что в Интернационале не могло быть иностранцев; что благодарность и единение, разумеется, очень хорошие вещи, но что они не должны, вести к порабощению и что лучше отделиться, чем стать рабами. В этот раз победа опять была за нами. Громадное большинство высказалось за оставление в программе обоих вопросов за назначение комиссии д л я составления по ним докладов.
