– Я не очень понял, за что она тебя так? – Марико вздрогнула и начала пристально изучать мое лицо.

– Ей так удобнее. Она обязана предоставить девушку господину, раз он сумел пройти сюда, значит, имеет определенные права. И она заметила, как он на меня смотрит. Да и так уж получилось, что Мидори-сан с самого начала невзлюбила меня. Таким образом, она решила сразу две проблемы, не жертвуя никем другим и избавляясь от меня.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, господин, – она продолжала смотреть на меня, а почтительность в обращении, скорее всего, была просто автоматическая. Вряд ли я считаюсь все же кем-то, кто выше Марико по положению.

– Да какой я тебе господин, – я махнул рукой, чтобы скрыть раздражение. – Я и себе-то никакой не господин, но Михо… Думаю, что это не самый худший вариант, во всяком случае, он ни разу не показал, что склонен к бессмысленной жестокости. – Было противно так думать, но у девушки действительно не было выбора. Ее в любом случае под кого-нибудь подложат. Это у гейши был бы шанс избежать этого, а у куртизанки такого шанса нет и в помине, это ее предназначение – ублажать мужчин. Раздражение от невозможности хоть что-то изменить буквально захлестнуло меня, и я, не глядя больше на эту куколку, вошел в предназначенную мне конуру.

Это была реально конура – почти все пространство занимал брошенный прямо на пол матрас с одной тощей подушкой. Никакого намека на одеяла не было. Правильно, много чести, может еще антимоскитную защиту для безродного мяса, предназначенного на убой, поставить? А харя не треснет?

Сняв куртку и швырнув ее на пол, я снял с пояса меч и положил его аккуратно на матрас, чтобы оружие было под рукой. И только после этого растянулся на спине, заложив руки за голову, тупо разглядывая потолок, на котором свет луны, заглядывающей через окно, оставлял изломанные тени.

Меня сейчас волновал только один вопрос: что с нами будет дальше? Я совершенно не горю желанием воевать за какого-то урода, чтобы он в итоге стал сегуном. Это плохо не только лично для меня, но и для Российской империи, но я никак не могу повлиять на ход событий, который начал набирать обороты с какой-то фантастической скоростью. Единственное, что оставалось важным – найти решение в обхождении защиты, узнать общие правила производства телепортов, и свалить отсюда как можно дальше, не только с острова, но и вообще из Японии.

Вытащив одну руку из-под головы, я дотронулся до шеи. Вот здесь, где под пальцами бьется сонная артерия, находятся центры контроля за перемещениями. Но мне нужно зеркало, чтобы как следует все рассмотреть. В отличие от ночлежки, в которой мы были помещены ранее, такой роскоши здесь не было. В мелочах отображается истинное отношение к человеку. И никаких даже видимых мелочей не было здесь и в помине.

Нужно найти добровольца, можно и недобровольного, чтобы все-таки на нем испытания проводить. Есть, правда, еще один способ, но я сомневаюсь, что Михо поможет нам избавиться о этого украшения, даже, если мы его на куски резать начнем. А ведь еще существует Четвертый, который постоянно крутится рядом с нами, но как бы сам по себе. Боюсь, что он в итоге сделает какую-нибудь гадость. Подслушает что-нибудь, не предназначающееся для посторонних ушей, например, а потом сдаст с потрохами. И если к тому моменту я не буду достаточно подготовлен, чтобы противостоять тому же Михо, то на этом мои попытки вырваться отсюда и закончатся. Если, конечно, они не закончатся гораздо раньше. В целом, если он проявит себя в качестве дятла, даже небольшим намеком, то недобровольный доброволец, в принципе, у нас есть, главное, чтобы Арэта и Кэтсу не спасовали и не дали заднюю.

Внезапно дверь дрогнула и поползла в сторону. Я приподнялся на локтях, напряженно глядя на становящуюся все шире щель. Сердце пустилось вскачь, и я сел, вытянув меч из ножен. Не то, чтобы я был матером фехтования, особенно с японским мечом, техника работы с которым как ни крути отличается от техники работы со шпагой, но на пару ударов меня должно хватить.

В открывшийся проем проскользнула маленькая фигурка, и, закрыв дверь, опустилась возле моего ложа на колени. До меня донесся тонкий сладко-горький аромат духов, который я вдыхал совсем недавно.

– Марико? Что ты здесь делаешь? – голос звучал хрипло из-за того, что внезапно пересохла глотка.

Она покачала головой и молча протянула руку, приложив ладонь к моим губам. Ну, намек я понял и быстро заткнулся, с замиранием сердца наблюдая за тем, как она встает, а кимоно уже развязанное, которое она, как оказалось, придерживала у груди, падает кучей шелка на пол. Темные волосы переливающимся даже при том тусклом освещение, что было в комнате, упали ей на плечи тяжелым плащом, освобожденные из сложной прически. Тряхнув головой, как норовистая кобылка, девушка опустилась рядом со мной.

– Зачем? – тихо спросил я, нарушив молчание. Потом не удержался и поднял тяжелую темную прядь, пропуская более тонкие прядки сквозь пальцы.

– Я не хочу, чтобы он был первым, – просто ответила она. – Не беспокойся, я приняла меры, никаких последствий не будет. – Под последствиями Марико, видимо, подразумевала беременность. – Или ты меня не хочешь? – она привстала и наклонилась ко мне, чтобы разглядеть лицо. Я же в свою очередь изучал ее. Лишенное краски, оно было невероятно красивым: очень правильные, словно вырезанные искусным резчиком черты, темные глаза, чуть приподнятые к вискам, да, вот теперь мне понятно, почему ее определили в гейши. Изящные брови нахмурились. – Или, может быть, ты предпочитаешь юношей? Тогда извини, мне показалось, что я тебе понравилась…

– Что? – на мгновение я даже задохнулся. – Нет, конечно, нет. Как ты вообще… – Дальше я разговаривать не стал, а дернул за прядь, которую все еще держал в руке. Марико зашипела и упала мне на грудь, а я весьма ловко перевернулся, подмяв ее под себя. – Нет, юноши меня точно не интересуют и теперь для меня просто делом чести считается доказать тебе это. Вот только, нас не убьют?

– Тебя, точно нет, – она покачала головой.

– Что значит «тебя»? – я нахмурился и уже хотел было отклониться, но тут эта куколка меня удивила. По комнате прошла воздушная волна, которая сдернула меня с Марико и уронила на спину. В то же мгновение девушка оказалась сверху, оседлав мои бедра. Вот и ответ на вопрос, одаренные ли девушки здесь находятся.

– Просто замолчи и не думай ни о чем. Самураи никогда не задают себе такие странные вопросы.

– Я не саму… – но тут она довольно жестко меня поцеловала, чуть ли не до крови прикусив нижнюю губу, и у меня сорвало крышу. Я снова оказался сверху, и, как она и советовала, перестал задавать ненужные вопросы. Я их завтра задам, например, когда меня будут на кусочки резать за то, что я отобрал у Михо его развлечение.

Мы не спали до утра. Несмотря на юность и на то, что ее обучали совсем другому, что-то, видимо от занятий с куртизанками, гейшам тоже перепадало, во всяком случае, нереальная чувственность, которая сквозила в каждом жесте моей случайной подружки.

Утром я забылся все-таки тревожным сном, сквозь который почувствовал, как она уходит.

– Вставай, – несильный тычок в бок вырвал меня из объятий сна. Я, моргая, уставился на Михо, который стоял надо мной, скрестив руки на груди. Вскочив, отвесил ему поклон. – Одевайся. Изаму Кудзё здесь. – И он вышел из моей комнаты. Я же, когда натягивал штаны размышлял лишь о том, понял ли он, что здесь неплохо так провели время, или ему было не до плотских утех своих подопечных.

Выскочив из комнаты, я на ходу прилаживал меч к поясу. Кэтсу, Арэта и Четвертый уже стояли, вытянувшись и пожирая глазами невысокого жилистого мужчину, который в это время разговаривал с Михо. Встав в строй, я рукой попытался пригладить волосы, чувствуя, что у меня получается плохо. Плюнув на это дело, прислушался, до предела напрягая слух.

– Осталось всего сто пятьдесят семь учеников, включая десяток выпускников, – яростно говорил глава клана Кудзё, лично посетивший остров. – Ито ответят за это. Но, нам нужны воины. Михо, ускорь обучение. Десяток выпускников и два десятка лучших из всех наборов я забираю с собой. Никаких состязаний! Узнаю, что кто-то из обучающих погиб из-за твоей небрежности, велю засунуть тебя в бочку и залить горячей смолой!