- О нашем друге господине Поули стоит знать ещё кое-что, - у сэра Эрика тоже были сведения на этого человека. - Несмотря на то, что он активный республиканец, он близко связан с администрацией Рузвельта и поддерживает её усилия в отправке помощи Китаю. Как стало известно, Поули формирует добровольческое истребительное соединение, чтобы поддержать китайские ВВС. Раз он вышел на нас со своим предложением, мы можем прийти к выводу, что помощь нам включена в американскую государственную политику. Нам, конечно, остаётся только догадываться, почему.
- Несомненно, в своё время узнаем. Интересно, получили ли другие страны Содружества подобные предложения? - постучал пальцами по столу лорд Линлитгоу. - Нужно собрать конференцию глав стран Содружества. Есть в этой области какие-нибудь достижения?
- Все согласились, что это важно. Австралийцы предлагают провести её в Мельбурне, южноафриканцы в Кейптауне, канадцы в Ванкувере. Мы предложили Бермуды. Это пригодный для всех компромисс. Думаю, так и будет решено. В политическом смысле выбор соответствующего местоположения станет выгоден для нас.
Пандит Неру рассмеялся; остальные выглядели потрясенными. Он слегка покраснел и прикусил палец.
- Прошу прощения. Просто я считаю это забавным - обнаружить, что самое мелкое соображение, которое касается выбора площадки для встречи, так же важно, как и рассмотрение дел большой международной политики.
- Пожалуйста, всем этого не рассказывайте, - лорд Линлитгоу был вынужден признать правоту Неру. - Такие тонкости мы стараемся хранить в тайне. Поддержание общественного доверия и всё такое.
Восточное Средиземноморье, "Сандерленд М1F"
- Сэр, вы дéржитесь?
Аллейн поглядывал на своего пассажира. Сэр Уилфред Фримен побелел от шока, но сохранял сознание. Во время одной из многочисленных за последние четыре часа стычек с "Фиатами" CR.42 в его плечо попала пуля калибра 12.7. К счастью, она была на излёте. Выпущенная с большого расстояния, пробив кабину "Сандерленда", она потеряла почти всю энергию. Ему сделали перевязку и подвесили руку в петлю - самое лучшее, доступное в таких обстоятельствах.
Его состояние в целом отражало таковое для всего соединения. Итальянские налёты шли непрерывно. Хотя каждая отдельная волна наносила незначительный урон, в совокупности он всё возрастал. Один самолёт истекал белым дымом из покалеченного двигателя. Другие сообщали о раненых и нескольких убитых среди пассажиров и экипажей. Австралийский "Сандерленды" отбили все атаки, летающие лодки G-класса посреди строя остались нетронутыми. Это было хорошими новостями. Плохие заключались в том, что группы итальянских истребителей, похоже, не собирались останавливаться.
- Не волнуйтесь обо мне, мой мальчик. Бывало и похуже, - голос Фримена, неустойчивый и дрожащий, противоречил его словам. - Итальянцы, похоже, не пережимают с атаками, верно?
- Просто они не понимают, что с нами делать, - Аллейн осматривал небо, пытаясь высмотреть очередное звено врагов. - Они никогда раньше не сталкивались с настолько вооружёнными самолётами, но учатся быстро. Прекратили попытки приблизиться и стараются обстреливать нас с большого расстояния. И это работает. Сменяясь, они постепенно нас обгладывают. А у нас заканчиваются боеприпасы. Как только турели опустеют, будет плохо.
- А я говорил, что 500 выстрелов на ствол - недостаточно, - с горечью сказал Фримен. - Я хотел по тысяче, а желательно по две. Живучесть бомбардировщика измеряется не его дальностью, а тем, как долго он может защищаться. У нас были бы дополнительные боеприпасы, имейся в запасе хоть несколько недель...
Эта песня бесконечна, думал Аллейн. Всего несколько недель, и у нас были бы новые танки, новые самолёты, новые корабли. Всего лишь немного времени - и мы обернули бы обстановку в свою пользу. Остановили нацистов и закрепились надолго. Но Галифакс и Батлер позаботились, чтобы мы никогда не получили этого времени.
- Вон они, майор. Снова с превышением и на два часа, - с тех пор, как Фримен воевал в составе Королевского Воздушного корпуса, прошло более двадцати лет, но его глаза сохранили острое зрение пилота. Он видел тёмные очертания очередной группы итальянских истребителей.
- Шестеро, - проворчал Аллейн. - С этими мы справимся. Если бы их явилось больше, вот тогда беда.
- Теперь о наболевшем, - Фримен засмеялся, потом скривился из-за боли, прострелившей плечо. - Истребительное командование слишком долго судило и рядило, пока всё не пошло к чёрту. Даудинг[238] на юге выступал за малочисленные подразделения, действующие независимо, так как они могли реагировать быстрее. Ли-Мэллори[239] в срединных землях настаивал на больших полках, из трёх или больше эскадрилий, действующих вместе, чтобы наносить скоординированные удары. Догадываюсь, мы так и не узнаем, кто из них был прав.
Несмотря на звание человека в кресле второго пилота, Аллейн едва слушал его. Следующая группа итальянских истребителей стреляла с большой дальности. Их трассеры, казалось, плыли сквозь небо. Аллейн начал плавное маневрирование, чтобы выйти из прицела вражеского пилота. Это сработало. Большинство пуль даже не долетело до его самолета.
- Держаться на большем расстоянии, похоже, тоже не очень-то им помогает.
- Управление огнём. Решает не дальность оружия, а возможность итальянцев прицелиться. Они едва-едва в состоянии нормально свести[240] пулемёты винтовочного калибра. Ожидать, что более тяжелое оружие дотянется до цели, бессмысленно, пока нет хороших стрелков и толковых прицелов.
- Если мы сможем протянуть ещё немного, то всё будет в порядке, - Аллейн волновался за Фримена, тот явно слабел. - Мы почти вышли за радиус истребителей. Ещё несколько минут, и остаток пути до Александрии чист.
ГЛАВА СЕМЬ
ОБМЕН ПРЕДУБЕЖДЕНИЯМИ
США, округ Колумбия, Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет
- Месье, это безобразие.
- Полагаю, нет, - госсекретарь Корделл Халл был исключительно дипломатичен. - Президент сделал предельно ясное заявление, что политика нынешней администрации - всемерно поддерживать те страны, которые защищают себя от агрессии. Мы твёрдо убеждены, что только поражение сил, ныне управляющих судьбой Германии, может привести мир к свободе, покою и процветанию, а цивилизация не совершит отката к деспотии. Мы были весьма встревожены докладами, указывающими, что ресурсы Франции предоставлены в распоряжение Германии, сверх мер, ранее оговорённых в соглашении о перемирии. У меня есть причина полагать, что помимо людских корыстных интересов, сотрудничество вашего правительства с Германией мотивировано уверенностью в неизбежности немецкой победы и как следствие - изрядных выгод для Франции. Поэтому мы не можем одобрить поставку Франции наших самым современных боевых самолётов. По меньшей мере, такой шаг позволит врагам изучить их, узнать достоинства и недостатки. В худшем случае мы обнаружим, что они воюют против нас самих.
Проще говоря, передать эти самолёты нам не позволяет совесть. Поэтому мы полностью возмещаем вам их стоимость. Франция от этого не пострадает, деньги будут добавлены к золотому запасу, хранимому для Франции, и мы будем вкладывать их для достижения наилучшего дохода. Когда война закончится, ваши средства станут доступны вместе с прибылью, полученной от вашего имени нашими самыми способными финансистами.
Месье Эрв Альфанд[241], посол республики Франция, не мог найти слов для ответа. Он понимал американскую точку зрения на проблему, одновременно с этим он не разделял позицию, принятую маршалом Петэном[242] в Виши. Несмотря на это, он был обязан представлять официальное мнение. Сам он придерживался старого правила, согласно которому следовало высказаться положительно, даже если это наибольшее, что вообще можно сделать.
