В зале собрался весь цвет московской технической интеллигенции. Профессора в потертых, но аккуратных сюртуках, молодые инженеры в кожанках, представители заводских лабораторий. В первом ряду группа студентов Промакадемии, старательно конспектирующих каждое слово.

Величковский, в неизменном пенсне на черной ленте, начал доклад о новой технологии производства легированных сталей. На экране сменялись проекции графиков и формул.

— Наш метод позволяет получить гомогенную структуру металла при значительном снижении расхода легирующих элементов, — говорил он, водя указкой по диаграммам. — Особенно важен режим термической обработки.

Лена синхронно переводила, точно подбирая немецкие технические термины. Ее безупречное берлинское произношение заставляло немецких инженеров одобрительно кивать.

Руководитель германской делегации, герр Штольц, высокий седой инженер с военной выправкой, внимательно следил за презентацией. На его лацкане поблескивал значок Высшей технической школы Шарлоттенбурга.

— Fräulein, — обратился он к Лене, протягивая папку с документами в коленкоровом переплете, — bitte übersetzen Sie diese technische Spezifikation. Это наши последние разработки по термообработке специальных сталей.

Она быстро просмотрела документы, карие глаза внимательно изучали колонки цифр. Вдруг брови чуть заметно сдвинулись, характерный признак крайней сосредоточенности.

— Простите, герр Штольц, — Лена подняла взгляд от бумаг. — Здесь в расчетах температурного режима требуется уточнение. При пересчете из немецкой системы мер в русскую получаются существенно иные параметры.

В зале воцарилась заинтересованная тишина. Штольц достал из жилетного кармана логарифмическую линейку.

— Смотрите, — Лена быстро написала формулы каллиграфическим почерком. — При конвертации температуры закалки из градусов Реомюра в шкалу Цельсия меняются все расчетные показатели. А это влияет на параметры кристаллической решетки.

Величковский схватил листок дрожащими руками:

— Позвольте?.. Да, действительно! При таких температурных режимах структура металла будет совершенно иной!

Штольц побледнел и начал проверять вычисления:

— Mein Gott! Diese Umrechnung… Эти пересчеты… — он вытер платком внезапно вспотевший лоб. — Фройляйн, вы предотвратили серьезную ошибку. В Германии мы все еще используем старую систему температурных шкал.

— Именно поэтому, — вмешался я, подходя к доске, — мы разработали универсальную методику расчета режимов термообработки. Позвольте продемонстрировать.

Следующий час я объяснял преимущества нашего метода. Лена переводила, безупречно оперируя сложной металлургической терминологией. В ее глазах загорелся живой интерес, она явно оценила научную значимость разработки.

После семинара в профессорской гостиной Дома ученых сервировали чай. Горничные в белых передниках разносили на старинных подносах «Товарищества Кузнецова» бутерброды и пирожные из кондитерской Филиппова.

Штольц искренне благодарил Лену:

— Фройляйн, ваши знания физической химии впечатляют. В Германии редко встретишь переводчика с таким глубоким пониманием предмета.

— Это заслуга моего отца-профессора, — улыбнулась она. — Он всегда говорил, что настоящий переводчик должен понимать суть процессов, а не просто подбирать слова.

За окнами Пречистенки зажигались первые фонари. В морозном воздухе плыл запах древесного дыма. В теплой гостиной Дома ученых продолжалось оживленное обсуждение перспектив советско-германского технического сотрудничества.

Я смотрел, как Лена элегантно отрезает кусочек котлеты по-киевски, и вспоминал, как совсем недавно прошел финальный акт моей комбинации.

В приемной наркомата царило обычное оживление. Стук пишущих машинок, звонки телефонных аппаратов, шелест бумаг. Лена как раз выходила из кабинета начальства, слегка ошеломленная неожиданным повышением.

До начальника отдела технических переводов. О котором я предварительно позаботился через Баумана.

Я специально подгадал момент, чтобы «случайно» не встретиться с ней. Зато пожилая секретарша Анна Павловна, проработавшая здесь еще с дореволюционных времен, как всегда была на месте.

— Боже мой, Елена Сергеевна! — всплеснула она руками, увидев Лену. — Поздравляю с назначением! Такая молодая — и уже начальник отдела!

— Спасибо, Анна Павловна, — Лена все еще выглядела удивленной. — Для меня это было так неожиданно…

— А я вчера как раз слышала, — секретарша понизила голос до заговорщического шепота, — на заседании у товарища Кольчугина директор Краснов так хвалил вашу работу! Прямо соловьем разливался о вашем профессионализме. Даже наш Сергей Борисович впечатлился.

Я знал, что Анна Павловна не удержится, любовь к передаче новостей ее давняя слабость. А Лена достаточно умна, чтобы понять, кто стоял за её повышением.

— Вот оно что, — Лена задумчиво закусила губу. — Краснов, говорите.

Заключительный аккорд я сыграл всего пару дней назад.

Большой театр сиял огнями. Премьера «Лебединого озера» собрала весь цвет московского общества. У входа выстроились автомобили: представительские «Паккарды» наркомов, «Бьюики» директоров заводов, изредка мелькали роскошные «Испано-Сюизы» дипломатов.

Я специально выбрал ложу напротив той, где должна была сидеть Лена, у нее постоянный абонемент в театр. В антракте, как бы случайно, столкнулся с ней у колонны в фойе.

Она была великолепна в вечернем платье цвета бордо, с ниткой жемчуга на шее. Модная стрижка элегантно обрамляла лицо.

— Какая неожиданная встреча, — в голосе девушки звучала легкая ирония. — Решили отвлечься от производственных проблем?

— Чайковский помогает лучше понять гармонию металлургических процессов, — улыбнулся я. — Кстати, поздравляю с назначением. Слышал, вы произвели впечатление на германскую делегацию.

— Да, герр Штольц оказался очень благодарен за спасение их репутации, — она слегка нахмурилась. — Хотя некоторые предпочитают действовать более… окольными путями.

— Иногда прямой путь не самый эффективный, — заметил я. — Особенно когда речь идет о людях, которые не любят, чтобы ими манипулировали.

Она пристально посмотрела на меня:

— Вы о чем-то конкретном?

— О том, что настоящий профессионализм заслуживает признания. Даже если для этого приходится использовать не совсем прямые методы.

В этот момент прозвенел звонок, приглашая в зал. Лена помедлила секунду:

— Знаете… После спектакля у меня есть время выпить чаю. В «Метрополе» неплохо готовят эклеры.

— О чем задумался? — голос Лены вернул меня к реальности. — Вспоминаешь свои изящные комбинации?

— Скорее, размышляю о том, что иногда манипуляции могут привести к честным результатам, — ответил я. — Особенно если они помогают людям увидеть истинную ценность друг друга.

— И технологий, — добавила она с улыбкой. — Кстати, что ты планируешь делать с заводом Крестовского после сегодняшней операции?

Я посмотрел на часы, понимая, что вскоре мне опять предстоит ехать на завод. За окном падал снег, превращая московские улицы в декорации к «Онегину».

— Думаю, его технологии нуждаются в серьезной модернизации, — ответил я. — Не поможешь с переводом новых немецких справочников?

Она рассмеялась:

— Только если это будет честное профессиональное сотрудничество. Без лишних комбинаций.

Официант принес десерт — знаменитый яблочный штрудель от шеф-повара, недавно вернувшегося из командировки в Вену.

Я покачал головой.

— Ни за что, без комбинаций никак.

После ужина мы завезли Лену домой, и я помчался снова на завод. Девушке я обещал, что обязательно приеду, даже под утро.

Степан остановил «Бьюик» у проходной завода. После уютного вечера с Леной в «Праге» возвращение к производственным проблемам казалось особенно резким. Снег падал крупными хлопьями, в свете заводских прожекторов они казались серебристыми искрами.