- Я не боюсь. Просто не люблю и не умею разговаривать по телефону с незнакомыми людьми.
- Что, пригласить его сюда?
Марьяна вспомнила о Виталии, поджидающем ее в машине у подъезда, отрицательно покачала головой и взяла трубку.
- Алло, Александр?
- Можно не так официально? - По голосу было слышно, что мужчина на том конце провода улыбается. - Я гораздо лучше себя чувствую, когда меня называют Шуриком. В крайнем случае - Сашей. Но вас, уважаемый босс, могу величать по имени-отчеству, если желаете.
- Не желаю, - сухо сказала Марьяна. - Яна - вполне достаточно.
- Договорились. Итак, когда вы хотите нанять нас с Буцефалом, Яна?
- Чем скорее, тем лучше.
- Замечательно. Я освобожусь примерно через полчаса. Куда мне подъехать?
Яна метнула быстрый взгляд в сторону Кати, пытаясь сообразить, удастся ли ей потом придумать правдоподобное объяснение своим странным инструкциям, но в эту минуту Катя, то ли по счастливому стечению обстоятельств, то ли догадавшись о ее трудностях, шепнула: "Я сейчас" - и исчезла за дверью.
- Вам знакомо местечко под названием Ковыли? - быстро спросила Яна.
- Станция? - уточнил Шурик. - Знаю такую.
- Когда освободитесь, поезжайте туда и подождите меня на вокзальной площади. Кажется, ваш Буцефал темно-синей масти?
- Точно. Будет исполнено, мэм. Всего доброго и до встречи.
- До встречи.
Катя вернулась через несколько минут, волоча за собой сервировочный столик с чайником, чашками и различной снедью, разложенной по тарелкам. Взглянув на натюрморт, Яна поняла, что зверски проголодалась, ведь в последний раз она ела утром, еще в поезде, если стаканчик йогурта и несколько печений можно назвать едой. Уловив оживление во взгляде гостьи, Катя шумно вздохнула и покаянно ударила себя кулачком в грудь.
- Прости, хозяйка из меня никудышняя. Надо было сразу выставить закусь, а я, алкоголичка безмозглая, даже не почесалась. Теперь ты на меня обидишься и не придешь рассказать, чем дело кончилось?
- Не говори глупостей. Я не знаю, как тебя благодарить. Без тебя вообще ничего бы не получилось...
- Не смущайся, это у меня юмор такой. А что до благодарности, то тут еще вопрос, кто кому должен. Маришка - моя любимая подруга. По идее, это мне следовало бы красться по пятам за ее недругами. Но если я исчезну из дома неведомо на сколько и буду заниматься неведомо чем, мои демократичные предки могут неправильно меня понять и перековаться в деспотов и сатрапов. Ладно, ты пока заправься, а я пошарю по сусекам, поищу денежку.
- Зачем? То есть... это не для меня?
- Должна же ты заплатить Шурику. Он, конечно, парень добрый и бескорыстный, но у него сейчас нелегкие времена, да Ирочка надуется, если он заявится домой с пустыми карманами.
- Катя, у меня есть деньги. Мне... Марина дала.
Катя застыла на месте и посмотрела на Яну с подозрением.
- Марина? Да у нее сроду рубля в кармане не завалялось! Добрая мамочка все деньги на расходы выдавала только сопровождающим дочери - гувернанткам, секретарям, шоферам да телохранителям.
- Она... взяла у Виталия.
Катя вытаращила глаза, потом запрокинула голову и расхохоталась.
- Ну, Маришка! Ну, чертовка! Оплатить слежку из кармана объекта слежки, причем даже не мужа, это я вам скажу - фортель! Ох, молодчина!
Обратная дорога до Ковылей показалась Марьяне сущим наказанием. Во-первых, Виталий упорно пытал ее, о чем Катерина ей рассказала и чем они вообще занимались. Яна, у которой совершенно вылетело из головы, что она отправилась к Кате под предлогом ознакомления с подробностями биографии Марины, была совершенно не подготовлена к этому допросу. Промямлив что-то о просмотре домашнего видео и сочинив пару-тройку эпизодов из детской жизни подруг, она довольно неловко перевела разговор на тему Катиных достоинств. ("Знаешь, мне совершенно не показалось, что она не умеет хранить секреты".) Виталий занервничал и, к несказанному облегчению Марьяны, сменил пластинку - теперь его интересовало, не сказала ли она Катерине чего-нибудь лишнего. Яна не отказала себе в удовольствии немного его помучить, но, опасаясь перегнуть палку, в конце концов честно призналась, что Кате ничего не известно ни о его намерении заменить Марину дублершей, ни о самом факте его знакомства с Марьяной.
Вторым обстоятельством, превратившим не слишком утомительную автомобильную прогулку в форменное мучение, была необходимость незаметно активизировать и удачно пристроить подслушивающие устройства. В принципе, активизировать их было совсем несложно - надавить на головку-"бусинку" и слегка повернуть ее по часовой стрелке. Сообрази Яна сделать это заранее, и вся операция заняла бы у нее несколько секунд. Но она не знала точно, куда посадит "жучков", и сомневалась, что сумеет правильно подобрать цвета, а потому ей пришлось заняться этим в машине, под носом у Виталия. Первые несколько попыток вышли настолько неловкими, Марьяна так откровенно нервничала, так часто и опасливо косилась налево, так суетливо и бестолково рылась в сумочке, что Виталий явно почуял неладное и посматривал на свою пассажирку со все возрастающим подозрением. В конце концов Яна была вынуждена намекнуть на определенные женские проблемы и попросила остановить машину у кустиков в безлюдном месте. При всей своей унизительности эта выдумка оказалась удачной: Яна без помех выбрала и привела в рабочее состояние трех "жучков", пристроила под левым задним крылом жигуленка "маячок" и успокоилась. Виталий, решив, что понял, чем вызвана нервозность сообщницы, перестал сверлить ее подозрительным взглядом, что позволило ей относительно легко прицепить к нему двух "жучков" (одного - в складках резинки, стягивающей полы его ветровки, второго - на окантовку мокасин) и поместить третий в щель между спинкой и сиденьем пассажирского кресла.
И, наконец, третья проблема заключалась в том, что Марьяна никак не могла придумать предлог, который позволил бы ей задержать Виталия в Ковылях. Ей обязательно нужно было заехать к Маргарите Павловне - во-первых, успокоить старушку, чтобы она не подняла на ноги местную милицию, во-вторых, снять грим и, в-третьих, разжиться какими-нибудь нехитрыми средствами, позволяющими менять внешность даже новичку, не имеющему навыков гримера и визажиста. Уговорить Виталия отвезти ее к Маргарите Павловне не составляло труда - достаточно было сказать, что им нужно договориться с гримершей о дальнейшем сотрудничестве. Но как устроить, чтобы он согласился подождать, пока она будет шептаться со старушкой, а потом отвез ее к гостинице, неподалеку от которой Яну будет ждать Шурик на Буцефале? Можно, конечно, просто попросить, но нет никакой гарантии, что Виталий отнесется к просьбе с пониманием. С какой стати он должен караулить ее неизвестно сколько, чтобы подвезти до гостиницы, до которой всего несколько минут ходу, причем заблудиться невозможно, поскольку дорогу до вокзала в Ковылях знает каждая собака? Что она, принцесса на горошине? Но если Виталий уедет сразу, как только договорится с гримершей, на сегодняшней слежке за ним можно поставить крест. Пока Яна переговорит с Маргаритой Павловной, поменяет маскировку и добежит до вокзальной площади, его "жигуленок" безнадежно оторвется от преследователей.
Как она ни ломала голову, ничего толкового придумать не удалось. Уже в доме Маргариты Павловны, когда Виталий объяснил старушке, что ее услуги потребуются им еще несколько дней, договорился о плате, попрощался и вышел в сени, Марьяна рванулась за ним и от отчаянья прибегла к примитивнейшей уловке:
- Подожди меня в машине. Я должна тебе кое-что сказать, - шепнула она, понятия не имея, о чем собирается с ним говорить.
Но, примитивная или нет, уловка сработала. Виталий посмотрел на сообщницу недовольно и, видимо, не без труда подавил искушение отказаться и сразу выяснить, что ей нужно, однако, поколебавшись, буркнул:
