Если они выступят, кому придется умирать? Первыми погибнут одинокие путники, поселенцы, невинные люди, не сделавшие ничего такого, что могло бы вызвать ярость краснокожих… а она захлестнет равнины. Только потом нападут они на железную дорогу. Да, погибнут невинные люди, если он не сможет остановить беду сейчас, если он не сможет остановить ее здесь…

Ведущий Своих Лошадей был мудрым человеком. Он знал, что возмездие белых людей будет жестоким, ему довелось видеть, как безжалостно они преследуют своих врагов. В обычае индейцев было сразиться в большой битве — одной битве, исход которой решает все. До прихода белых они не знали, что такое военная кампания. Индеец сражается, а потом возвращается в свой вигвам; но белый человек идет следом за противником, уничтожает посевы индейца, его мясо и его вигвам. Он прогоняет его лошадей прочь и травит индейца собаками, пока снег не станет красным от его крови…

Вождь знал все это, как и старик, сидящий рядом с ним. А молодые воины не знали — или верили, что могут победить. Они еще не понимали, что в войне против белого человека победить невозможно.

— То, что я сказал, — медленно повторил Зеб Ролингз, — это правда. Люди будут ехать на Железном Коне, но они будут направляться в те края на западе, где есть золото и серебро. Человек, который делает железную тропу, дал мне свое слово. Я даю вам мое слово. Ни один ни остановится здесь. Охотничьи земли арапахов останутся охотничьими землями арапахов.

Солнце уже садилось, когда они выехали вдвоем на холм, с которого открывался вид на все еще далекий Конец Путей. Они натянули поводья, чтобы дать лошадям перевести дух, и услышали вдали свисток паровоза.

— Этот проклятый свисток! — раздраженно сказал Джетро. — Он звучит как приговор всему настоящему, природному.

— А что считать природным и что — нет? Моя мама происходила из семьи поселенцев. Они верили, что человек должен проложить свою борозду на земле и сделать землю хоть немного иной. Ладно, как бы то ни было, спасибо вам за то, что сладили дело с вождем.

— Я? Я ничего не слаживал. Я лишь повторял ваши слова и говорил то, что вы сами не могли сказать. Это ничуть не прибавило словам правдивости.

— Я говорил то, что надо было сказать, чтобы сохранить мир. Это риск, я знаю.

— Риск? Вы оставили им в залог свое слово. Не мое слово. Не слово Майка Кинга или армии. Это вы, Зеб Ролингз, дали слово, что они сохранят свои охотничьи земли.

— Я думаю, сохранят.

— Вы больше доверяете своему ближнему, чем я. Особенно, когда этот ближний — Майк Кинг. — Джетро достал свой табак, задумчиво оглядел кисет и сказал: — Пораскинь-ка мозгами, сынок… как, по-твоему, они собираются платить за эту дорогу? Ты думаешь, доставка почты и нескольких пассажиров в Калифорнию окупит затраты? Если ты так думаешь, так подумай лучше еще раз. Им надо, чтоб тут были люди, фермы, города. Им нужны ранчеры, перевозящие скот, и фермеры, перевозящие зерно. Так что твой договор, Ролингз, будет нарушен… и не хотел бы я оказаться поблизости, когда это случится… Вспоминай меня иногда после ужина.

— Куда вы собираетесь?

— Поеду обратно в горы, и остановлюсь отнюдь не на территории арапахов, можешь не сомневаться.

— А как насчет Джули?

Глаза Джетро сощурились.

— Ну-у, сынок, ты только что разговаривал с индейцами и заключил с ними договор. Я так полагаю, что ты можешь поговорить и с Джули. Может быть, договориться с ней будет не труднее, чем с индейцами.

До городка они ехали молча. Каждый думал о своем. Зеб Ролингз не думал, во всяком случае, пока, об обещании, которое дал Ведущему Своих Лошадей. Он думал о Джули.

Ни одна девушка в здравом уме не пойдет замуж за армейского лейтенанта, который собирается подать в отставку, если у нее есть возможность заполучить такого человека, как Майк Кинг. Что там ни говори о нем, но у Кинга есть будущее. Этот человек имеет цель и шагает к ней быстро. С его неразборчивостью в средствах, безжалостностью и напором он вряд ли упустит случай добиться успеха.

А Зеб не мог предложить ничего, кроме своей жизни и попыток найти свой шанс в этой жизни, в армии или вне ее. Да еще теперь он поставил все на слово Кинга — человека, которому сам не доверял.

Но что еще он мог сделать? А так война предотвращена — по крайней мере, хотя бы на время…

Расставшись с Джетро, он поспешил к себе домой и вымылся. Мрачно подумал, что у него есть один-единственный чистый мундир. Не очень-то шикарный наряд, но, что ж, придется надевать его вечером.

Джетро Стьюарт остановил лошадь у большой палатки. Хозяйничал тут Лоу, по прозвищу Буйный Джим, здоровенная скотина с репутацией убийцы — вот какой человек заведовал игорным домом в городке Конец Путей. Оставив лошадь у коновязи, Джетро, лавируя среди столов, прошел к бару.

В этот час в большой палатке было довольно пусто; заняты были всего три стола, и у стойки стояли всего три человека. Одним из них был Майк Кинг.

Он повернулся и увидел Джетро.

— Идите, выпейте, Джетро, — приветливо сказал Кинг. — Я хочу поговорить с вами.

— А что случилось? Неужели, нам на радость, «Центральная Тихоокеанская» потерпела крах? Или вы нашли кого-то другого на мое место?

— Я слышал, вы ездили к арапахам с молодым Ролингзом. Ну, и хочу поблагодарить…

— Да я в основном сидел и слушал. Хотел бы я верить в ваши обещания так, как Ролингз верит.

Бармен налил два двойных и оставил бутылку.

— Вы хотите сказать, что не доверяете мне? — Кинг усмехнулся с пониманием — и с насмешкой. — А вы бы это сделали по-другому?

— Я бы на его месте сказал им, чтоб они совершили налет на ваш салон-вагон и вывесили ваш скальп на просушку. Вот это остановило бы вашу проклятую железную дорогу.

Майк Кинг рассмеялся. У него было хорошее настроение, и он не собирался его портить. А когда-нибудь потом он все это припомнит…

— Вы, Кинг, сунули Ролингза прямо в середину этого дерьма, сами знаете. А у этого парня есть понятия…

— Какие такие понятия?

— А такие, дурацкие понятия насчет чести. Но вам про это толковать нет смысла — все равно не поймете. Кинг снова рассмеялся.

— Забудьте вы эти разговоры, Джетро. Сегодня великий день. — Он улыбнулся Стьюарту. — Мы с вами будем друзьями — по меньшей мере.

— О чем это вы толкуете? — спросил Джетро подозрительно.

— Мы тут имели разговор с Джули, — ответил Кинг. — Мы смотрим на жизнь одинаково. Эх, Джетро, что за девочка у вас! Леди… до последнего дюйма леди!

— О чем это вы толкуете? — снова спросил Джетро.

Кинг отхлебнул из стакана.

— Мы вам потом скажем вместе. Я увижусь с ней сегодня.

Он хлопнул Джетро по плечу, повернулся и вышел из палатки. Джетро взглянул на свое виски с внезапным отвращением, резко отвернулся и ушел, оставив стакан недопитым. Буйный Джим поглядел ему вслед и задумался. Джетро Стьюарт пил мало, но сегодня в первый раз за все время работы на железной дороге он не выпил свою вечернюю порцию.

Буйный Джим припомнил, какое у Джетро было лицо.

— Похоже, что-то надвигается, — сказал он бармену, — никогда не видел у Джетро такой злой рожи.

— Но он вроде не любитель стрелять по людям, а?

Лоу сплюнул.

— Он-то нет, но ни один ганфайтер note 57 в здравом уме не станет связываться с Джетро Стьюартом. В этих краях быстро обучаешься одной полезной вещи — говорить повежливее с этими старыми ребятами, охотниками с гор. Может, тебе и удастся убить такого, только сперва ты сам получишь свинец в брюхо… Они умирают очень медленно — чертовски медленно!

«Стьюарт разговаривал с Кингом, — размышлял Лоу. — может, стоит заскочить к нему и предупредить? Хотя, с другой стороны, что сделал этот Кинг хорошего хоть кому-нибудь? А-а, пошел он к черту…»

Джетро Стьюарт поднял клапан своей палатки и остановился, глядя на Джули. Она причесывалась перед зеркалом, которое когда-то принадлежало ее матери. Господь один знает, как это оно продержалось целым столько времени…