– Надеюсь, что не закроемся, – ответила Эмилия.

– Что ж, я просто пришла сказать, как сильно мне будет его не хватать.

– Приходи на поминальную службу. В следующий четверг. В церковь Святого Николая. Если захочешь, можешь сказать небольшую речь. Только дай мне знать, что это будет – стихотворение или отрывок из какого-нибудь произведения. На твой выбор.

Томазина прикусила губу, обдумывая это предложение. Больше всего на свете ей хотелось согласиться, почтить память Джулиуса. Но мысль о том, что придется выступать перед незнакомыми людьми, ее пугала. Может быть, Эмилия забудет об этой идее? Томазина по опыту знала, что если она начнет отказываться, то Эмилия будет настаивать, а если более или менее согласится, то та может и позабыть о том, что планировалось.

– Это замечательная идея. Можно, я подумаю и отвечу попозже?

– Конечно.

Эмилия улыбнулась, и Томазина поразилась тому, насколько она похожа на отца. Она была такой же гостеприимной и умела дать почувствовать собеседнику, что он для нее особенный.

Томазина пошла к полкам с кулинарными книгами и провела там добрых полчаса. Выбрала две книги и стала изучать их, раздумывая, какую купить, как вдруг голос, раздавшийся у нее за спиной, заставил ее подпрыгнуть.

– Берите Энтони Бурдена. Даже не сомневайтесь.

Томазина повернулась и почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Она узнала говорившего, но не могла точно вспомнить, кто это. Возможно, он был у нее в ресторанчике? Он был высоким и худым, а она – маленькой и кругленькой. Ей стало стыдно, что она не узнала его.

– Это лучшая книга о пище, которую я когда-либо держал в руках, – продолжал неизвестный.

И тут она вспомнила. Он работал в сырной лавке. Без белой шапочки и полосатого фартука, в джинсах и свитере этот молодой мужчина выглядел совсем по-другому, и она осознала, что впервые видит его волосы: они были вьющимися и светлыми, и сам он был немного похож на ангелочка благодаря по-детски округлому лицу. Томазина всегда покупала у него сыр, потому что в ее меню обязательно входило что-нибудь с сыром: она подавала его с домашним овсяным печеньем, айвовым желе или чатни из ревеня. Пару раз этот продавец обслуживал ее, давая попробовать маленькие кусочки сыров «комте», «таледжо» или «губбин», чтобы она могла выбрать подходящий сорт в зависимости от блюда, которое собиралась приготовить.

– Простите, – вновь заговорил он, и его щеки тоже стали пунцовыми. – Я не хотел вам мешать, просто это одна из моих любимых книг.

– Тогда ее и возьму. – Томазина улыбнулась и поставила вторую книгу на место. – Я вас не сразу узнала.

Он откинул волосы назад и показал руками подобие поварской шапочки. Томазина рассмеялась. Она почему-то не чувствовала себя неловко. И в то же время не могла сообразить, что бы еще сказать.

– Значит, вы любите книги? – наконец спросила она и тут же подумала: «Ну что за дурацкий вопрос!»

– Да, – ответил он. – Но я еще ни разу не смог проглотить целую книгу.

Томазина нахмурилась, неуверенная, что понимает его.

– Шутка, – пояснил он. – Глупая шутка. Из серии «Любите ли вы детей?».

Она по-прежнему смотрела на него с недоумением.

– Я люблю книги, – уточнил он. – Но у меня почти никогда нет времени на чтение. Вы даже не представляете, насколько беспокойным может быть сырный мир.

– Ну да, не представляю, – кивнула Томазина. – Но по-моему, это очень увлекательно. Вы всегда работали с сыром?

Он уставился на нее:

– Вы что, смеетесь надо мной?

– Нет, что вы! – вскрикнула Томазина, ужаснувшись, что он мог так подумать. – Вовсе нет.

– Ладно. Просто некоторые люди смеются. Им почему-то кажется, что работать сыроделом смешно. Куда бы я ни шел, я везде слышу шутки о сыре.

– Шутки о сыре? А что, есть такие?

– Ну вот, например: какой сыр вы используете, чтобы замаскировать пони?

Томазина пожала плечами:

– Не знаю.

– Маскарпоне. А какой сыр делают задом наперед?

– Мм… какой?

– Эдам[12].

Томазина не удержалась от смеха:

– Очень глупо, но смешно!

– Да. Предпочитаю рассказывать все эти прибаутки прежде, чем это сделает кто-нибудь другой. Потому что я этого не вынесу.

Она посмотрела на него с интересом:

– Про камамбер тоже есть шутка?

– А как же, – кивнул он с серьезным видом. – Но давайте не будем об этом. Знаете, – он обвел взглядом полки, – я ведь пришел за подарком для мамы. Она обожает кулинарные книги, но, сдается мне, я уже купил ей почти все книги, которые есть в этом магазине. Так что я немного растерялся.

– Ей нравятся рассказы?

– Да, кажется… – Он наморщил лоб. – Она постоянно читает. Это точно.

Томазина кивнула:

– Можете подарить ей роман о еде. Например, «Оскомину» Норы Эфрон. Он вроде бы смешной, но грустный, и с рецептами. Или, может быть, «Шоколад»? И еще купить к «Шоколаду» коробку шоколадных конфет. – Томазина увлеклась. – Мне бы, например, это очень пришлось по душе.

Мужчина посмотрел на нее с уважением:

– Ей точно понравится. Гениально. – Он оглядел магазин. – А где найти эти книги?

Томазина подвела его к полкам с художественной литературой и помогла найти нужное.

– Эти две книги – мои хранители, – сказала она. И добавила, заметив его озадаченный взгляд: – Понимаете, какие-то книги вы одалживаете, теряете или отдаете в благотворительный магазин, но эти – на всю жизнь. Я перечитывала «Оскомину» раз семнадцать. – Томазина зарделась, потому что всегда краснела, когда говорила о себе. – Кажется, мне надо чаще выходить на улицу.

– Чаще? Если перефразировать «Алису в Стране чудес», то как вы можете чаще выходить на улицу, если вы вообще никуда не выходите?

Он похлопал ее по плечу, и у нее внутри все задрожало.

– Не зря все считают вас звездой. Увидимся в магазине?

Томазина улыбнулась и хотела сказать что-то еще, но нужных слов не находилось, поэтому она просто кивнула, и мужчина направился к прилавку, а она поняла, что даже не знает его имени.

Она наблюдала, как он болтает с Эмилией, пока расплачивается. Он был таким приятным, дружелюбным и открытым. И вдруг она поняла. С ним она не стеснялась разговаривать. Она чувствовала себя почти нормальным человеком. Ей было легко. Да, она покраснела, но она всегда краснела. В этом как раз не было ничего такого.

Единственным человеком, с которым она не чувствовала себя неловко, был Джулиус. Может быть, дело в магазине? Может, здесь в воздухе витает нечто, что делает ее такой, какой она хотела бы быть? Кем-то, кто способен с легкостью поддержать разговор?

Оплачивая книги, она набралась смелости и заговорила:

– Эмилия, ты не знаешь, как зовут того молодого человека, с которым я только что разговаривала? Я знаю, что он работает в сырной лавке.

– Ты про Джема? Это Джем Гослинг. Он чудо. Всегда откладывал для папы кусок бри, когда в магазине все раскупали.

Томазина опустила взгляд на прилавок. Она не отваживалась спросить, есть ли у Джема девушка. Другой женщине, более дерзкой, чем она, не составило бы труда задать такой вопрос. Но только не Томазине.

Эмилия посмотрела на нее с пониманием. Но в хорошем смысле.

– Насколько я знаю, – сказала она как бы между прочим, – он свободен. У него была девушка, но она уехала в Австралию. Он говорил об этом с отцом, когда она только-только уехала. Думаю, он уже перевернул эту страницу.

Томазина почувствовала себя неловко. Она не знала, что сказать. Не хотела говорить, что ей все равно, чтобы это не выглядело грубо. Но ей было очень не по себе оттого, что Эмилия вообразила, будто она положила на Джема глаз. Она надеялась, что Эмилия ничего не скажет ему, если встретит, даже в шутку. От одной этой мысли ей стало дурно. Нужно было как можно скорее сменить тему, в надежде, что Эмилия забудет о ее расспросах.

– Кстати, я решила, что выступлю, – сказала Томазина неожиданно для себя. – На поминальной службе.